Дональд Томас - Забытые дела Шерлока Холмса
Это была ужасная, но в какой-то мере обыденная для врача ситуация. Несчастный случай с пожилым любовником. Апоплексический удар, кровоизлияние в мозг в момент любовного экстаза, фигурирует в любом медицинском учебнике и не нуждается в каких-либо морализаторских комментариях. Я дотронулся до руки Феликса Фора и нащупал биение пульса, тут же прекратившееся. Умирающий сжал в кулаке волосы любовницы, чем многократно усилил ее ужас. С большой осторожностью я разогнул пальцы один за другим, а затем вместе с Холмсом перевернул труп президента на спину. Ле Галль взял из шкафа халат и укутал им мадам Стенель. Она никак не могла успокоиться и кричала до тех пор, пока Холмс не дал ей звонкую пощечину.
Ле Галль потянулся к колокольчику.
— Нет! Подождите! — выкрикнул мой друг, принимая на себя ответственность в этой сложной ситуации, в то время как глава кабинета послушно выполнял его указания. — Сначала помогите женщине одеться.
Это было легче сказать, чем сделать. Не вдаваясь в пикантные подробности, могу сообщить, что мадам Стенель носила корсет, который способна затянуть только опытная горничная. Поэтому ей помогли накинуть верхнюю одежду, а остальные детали гардероба спрятали в саквояж.
— Не трогайте здесь ничего, Ватсон, пока я не вернусь! Ничего!
С этими словами Холмс вывел дрожащую куртизанку через заднюю дверь на заснеженный двор. Я видел, как они в сопровождении Ле Галля подошли к небольшим воротам, выходящим на авеню де Мариньи. По распоряжению главы кабинета их тут же открыли, и мадам Стенель села в поджидавший ее экипаж. Ле Галль велел извозчику доставить ее прямо в переулок Ронсен.
Пока мой друг отсутствовал, я отыскал в шкафу ночную рубашку. Нам удалось натянуть ее через голову на тело Феликса Фора, придав некоторое подобие благопристойности его бренным останкам.
— Мсье! — обернулся Холмс к Ле Галлю. — Будьте любезны привести священника. Любого! Ближе всего отсюда церковь Мадлен.
Чиновник наконец вышел из оцепенения.
— В этом нет никакой нужды, — произнес он. — Президент умер, и должны быть соблюдены все необходимые формальности.
— Формальности! — зарычал на него Холмс таким голосом, от которого, казалось, и мертвый мог бы проснуться. — Неужели вы не понимаете, что тут же разразится скандал и уже к завтрашнему утру в Париже начнутся беспорядки? Вы только подольете масла в огонь своими церемониями. Найдите первого попавшегося священника, скажите ему, что президент Фор умирает, и приведите сюда!
Потрясенный глава кабинета вышел из спальни. Через пять минут мы перенесли Феликса Фора в постель, уложили на спину, головой на подушку, и закрыли ему глаза. Холмс ходил взад-вперед по комнате, осматривая углы, как будто надеялся обнаружить там подсказку, которая помогла бы истолковать случившуюся трагедию. Хотя это объяснение можно было найти лишь в учебнике медицины.
— Вот она, причина! — воскликнул он, взяв с туалетного столика маленький стеклянный флакон цвета охры. — Что вы думаете насчет этого, мой друг?
Он поднес бутылочку к моему лицу, но я видел в ней только очередное доказательство безумия, так часто охватывающего стареющих кавалеров. Без всякого сомнения, Фор принимал некий препарат, надеясь укрепить с его помощью гаснущую мужскую силу, необходимую в отношениях с молодой женщиной. Совершенно очевидно, что это зелье ускорило его кончину. Я не стал высказывать вслух предположения, что Фор сначала проглотил одну капсулу, но неожиданный визит принца Монако изменил его планы и пришлось принимать вторую. Для его возраста это была смертельно опасная доза. Холмс вынул из кармана маленький пакетик и аккуратно уложил в него флакон.
— Не стоит оставлять такую вещь на видном месте, Ватсон. Достаточно того, что бедняга умер из-за нее.
Спустя пять минут вернулся Ле Галль с молодым человеком в сутане. Это был тюремный священник, появившийся на крыльце особняка на рю де Фобур-Сент-Оноре как раз в тот момент, когда глава кабинета торопливо шагал мимо в сторону церкви Мадлен. Немного смущенный пышностью обстановки, молодой священник пробормотал положенные слова прощания над телом президента.
— А теперь, — велел Холмс Ле Галлю, — будьте любезны послать за доктором и сообщить мадам Фор о смерти мужа. Мы с коллегой выйдем через ворота на рю де Мариньи.
Растерянный и сраженный горем чиновник заверил нас, что какое бы вознаграждение мы ни потребовали, оно не покажется чрезмерно большим за предотвращение скандала, который, безусловно, привел бы к беспорядкам и кровопролитию. В этой ситуации парижские газеты не упустили бы случая раструбить на весь мир, что президента погубило коварство новоявленной Юдифи или Далилы, нанятой фанатичными сторонниками капитана Дрейфуса.
— Я не возьму никакой платы, — ответил Холмс. — За исключением сувенира на память о великом человеке.
— Все, что пожелаете, — продолжал настаивать Ле Галль.
С большой осторожностью мой друг взял со стола маленькую розовую шкатулку из севрского porcelaine tendre [28], изящную безделушку размером не более чем два на два дюйма.
— И это все? — спросил начальник кабинета, немного смущенный незначительностью подарка.
— Да, — бесстрастно подтвердил Холмс. — А теперь мы должны как можно скорее покинуть Париж и больше не вмешиваться в это дело.
VIIТак все и вышло. В Париже были незначительные волнения, спровоцированные правой прессой, которая обвинила в убийстве президента дрейфусаров, но до революций и кровопролития дело не дошло. Смерть Феликса Фора опечалила лучшую часть его соотечественников, и похоронен он был с надлежащими его рангу почестями. Капитан Дрейфус по-прежнему оставался в тропическом аду Чертова острова. О Маргерит Стенель и «Тайной истории Франции времен Третьей республики» Холмс поклялся впредь никогда не вспоминать.
На следующий день мы покинули гостиницу «Лютеция». Как однажды признался Холмс, мы позволили мадам Стенель одурачить себя и впустую потратили время на споры с профессором Бертильоном. Хуже всего было то, что смерть президента Фора в объятиях молодой любовницы разрушила все надежды добиться оправдания для Дрейфуса. Холмс заявил, что у него остался единственный выход: отправиться в Берлин и встретиться с полковником Шварцкоппеном. Мой друг настолько отчаялся, что готов был вести переговоры хоть с самим кайзером, если бы удалось получить у него аудиенцию.
Два дня спустя унылым февральским утром наш поезд отправился с Восточного вокзала в направлении Вены, Праги, Мюнхена и Берлина и медленно катил вдоль потрепанной рю Лафайет с ее бесчисленными мастерскими и складами. Холмс смотрел на чугунный мост над широким железнодорожным полотном, соединяющий скучные серые улицы Ла-Шапель и Виллет. В тусклом зимнем свете состав въехал в тоннель под высокими каменными домами с шелушащимися ставнями и крышами мансард. Нас накрыла темнота.
— А вот и наше вознаграждение за труды, — произнес наконец Холмс. — Пусть эта вещица займет свое скромное место среди наших сувениров, Ватсон.
Он взял большим и указательным пальцем шкатулку из севрского фарфора и высыпал на ладонь ее содержимое — несколько капсул.
— Ужасное снадобье, — мгновенно догадался я.
— Не самое ужасное, однако, — заметил Холмс. — Не настолько, чтобы убить человека. Но какой удобный случай для любого, кто знал о слабости Феликса Фора и имел возможность зайти в его покои. Пустые капсулы, без лекарства, можно приобрести в каждой аптеке. И наполнить их чем угодно, от стимулятора страсти до мгновенно действующего яда. Доктор Нил Крим, ламбетский отравитель, действовал именно так.
— Вы полагаете, мадам его отравила?
Он покачал головой:
— Нет, Ватсон. Не она. Но что стоило злоумышленнику наполнить оболочку быстродействующим ядом и положить ее в склянку? Рано или поздно жертва доберется до нужной капсулы. И когда человека найдут мертвым в объятиях любовницы, разве не поступят преданные слуги в точности так, как действовали мы? Кто бы рискнул потребовать вскрытия трупа при подобных обстоятельствах? Мы решили, что президент умер по собственной глупости, о которой не должна узнать толпа. А теперь предположим, что все гораздо хуже и он скончался от яда. Убийце даже не пришлось заметать следы, мы все сделали за него.
— Значит, действительно произошло покушение, которого она и опасалась!
Холмс пожал плечами:
— Лучше бы она опасалась за свою жизнь. Если Феликс Фор принял смерть от вражеской руки, недоброжелатели могут добраться и до Маргерит Стенель. Ведь опасные для них документы теперь находятся у нее. Я не хотел бы оказаться на месте этой женщины, Ватсон.
VIIIМне казалось, что это было одно из наших редких, но тяжких поражений. Мы проиграли в споре с Альфонсом Бертильоном. Мы не смогли уберечь Феликса Фора от самоубийства либо насильственной смерти, что бы там ни случилось на самом деле. И нам не удалось добиться освобождения Альфреда Дрейфуса. Даже полковник Шварцкоппен вернул Холмсу визитку с написанными от руки извинениями. Якобы неотложные служебные дела в Померании не позволяют ему встретиться с нами. В течение последующих месяцев я не раз задумывался над тем, что произошло с «Тайной историей Франции времен Третьей республики». Существовала ли она в действительности? Какую роль рукопись играет теперь, когда тот человек, что собирался прикрываться ею, словно щитом, от недругов, лежит в могиле? Если сей труд по-прежнему беспокоит врагов президента, то ради его уничтожения они не остановятся перед новым убийством. Впрочем, регулярно просматривая новости из Парижа, я не нашел сообщений о смерти Маргерит Стенель.
