Роберт Гулик - Красный павильон
Он отдал распоряжения управляющему, затем проводил судью через роскошные залы и коридоры в сад, расположенный с другой стороны особняка.
Когда они сели за маленький чайный столик, слуга налил две чашки и затем удалился. Вскоре хрупкая фигурка Нефритового Кольца появилась на садовой дорожке. На ней было то же простое черное платье.
После того, как Фенг представил свою дочь судье, она встала около кресла отца, скромно опустив глаза.
Судья Ди откинулся в кресле. Тщательно разглаживая свою длинную черную бороду, он сказал Фенгу:
— Мне сказали, что академик Ли Льен, встретив вашу дочь, когда их джонки столкнулись, проникся бесчестными намерениями по отношению к ней. Мне также сообщили, что позже он прислал ей записку, в которой говорилось, что, если она не посетит его в Красном павильоне, он огласит некоторые факты, касающиеся преступления, якобы совершенного прежде вами. Наконец, что вас видели около Красного павильона той ночью, когда академик умер. Эти заявления соответствуют истине?
Фенг очень побледнел. Он кусал губы, подыскивая слова. Внезапно его дочь подняла глаза и сказала спокойно:
— Конечно, это правда. Бесполезно отрицать это, отец; у меня давно было предчувствие, что все это всплывет. — Фенг хотел что-то сказать, но она быстро продолжала, глядя судье прямо в глаза, — вот что случилось. В ночь столкновения джонок академик настоял на том, чтобы извиниться передо мной лично. Он говорил достаточно вежливо, но, как только моя служанка вышла принести нам чаю, его поведение стало оскорбительным. Он осыпал меня притворными похвалами, говорил, что, так как наши джонки будут стоять бок о бок всю ночь, мы также могли бы провести время с пользой. Этот человек был так уверен в своем обаянии и важности, что ему не приходило в голову, что я могу отказаться переспать с ним. А когда я отказалась в недвусмысленных выражениях, он впал в ужасную ярость и поклялся, что он все равно будет обладать мной, хочу я этого или нет. Я ушла, оставив его, и спустилась в каюту, заперев дверь изнутри. Когда я пришла домой, я не рассказала об этом отцу; я боялась, что он поссорится с академиком и наживет себе неприятности. Весь этот случай не стоил этого; тот человек явно был пьян.
Однако в полдень того дня, когда он ночью умер, жалкий негодяй прислал мне записку, общий смысл которой вы знаете.
Фенг открыл рот, чтобы сказать что-то, но она положила руку ему на плечо и продолжала:
— Я люблю своего отца, господин; я бы сделала все, чтобы помочь ему. Действительно, много лет назад ходили слухи, что мой отец совершил что-то такое, что можно было бы объяснить не в его пользу. Я сбежала той ночью и направилась к Красному павильону. Я вошла незамеченной через черный ход. Ли Льен сидел за столом и что-то писал. Он был явно рад тому, что я пришла, предложил мне сесть и сказал, что он был абсолютно уверен, что это предопределено на небесах, и что я буду его. Я пыталась заставить его заговорить о преступлении моего отца, которое приписывалось ему, но он постоянно увиливал от прямого ответа. Я сказала, что он солгал, что я собираюсь обратно домой, и что я расскажу все отцу. Он вскочил, оскорбляя меня; он сорвал мое платье с плеч, шипя, что овладеет мною сейчас же. Я не осмелилась звать на помощь, — в конце концов я сама тайно пришла к нему в комнату, — а репутация моя и моего отца будет уничтожена, если люди узнают об этом. Я думала, что смогу не подпустить его. Я боролась как могла, царапая его лицо и руки. Он обращался со мной зверски. Вот доказательства.
Не обращая внимания на протесты отца, она спокойно спустила лиф своего платья до талии и показала судье свою обнаженную грудь. Он увидел желтые и фиолетовые синяки на ее плечах, левой груди и на обеих руках. Она запахнула платье и продолжала;
— Во время нашей борьбы, бумаги, которые лежали на столе, разлетелись, и я увидела кинжал. Я притворилась, что сдаюсь; когда он отпустил мои руки, чтобы я расстегнула пояс, я схватила кинжал и предупредила его, что я убью его, если он не остановится. Он снова хотел схватить меня, я отчаянно боролась с кинжалом в руках. Вдруг кровь хлынула из его шеи. Он опустился в кресло, издав ужасный крик. Я обезумела. Я побежала домой через парк и все рассказала отцу. Он вам расскажет остальное.
Она сделала легкий поклон и бросилась вниз по ступенькам из павильона.
Судья Ди вопросительно взглянул на Фенга. Губернатор потеребил свои усы, откашлялся и сокрушенно начал:
— Я пытался успокоить свою дочь, господин. Я объяснил ей, что она, конечно, не виновна в преступлении, потому что это полное право женщины — защищать себя так, как она может себя защитить, когда на нее совершают покушение. С другой стороны, сказал я, было бы очень неловко для нас обоих, если дело приобретет огласку. Это повлияет на ее репутацию, и, хотя сплетни, ходящие обо мне относительно давнего случая, абсолютно беспочвенны, я не хотел бы, чтобы все это всплыло снова. Поэтому я решился на, э… несколько необычные действия.
Он остановился, чтобы отпить чаю. Затем он продолжал окрепшим голосом:
— Я пошел к Красному павильону, где я нашел мертвого Ли в кресле в гостиной, как и описала моя дочь. Было немного крови на столе и на полу, больше всего крови было на его платье. Я решил инсценировать самоубийство. Я отнес его тело в Красную комнату, положил на пол и вложил ему в руку кинжал. Затем я переложил его бумаги со стола гостиной в Красную комнату, закрыл дверь и вышел через веранду. Так как единственное окно в Красной комнате — с решеткой, я надеялся, что смерть академика будет расценена как самоубийство. Так и получилось. Заявление Королевы Цветов о ее отказе академику послужило ему подходящей причиной.
— Я полагаю, — заметил судья Ди, — что вы вставили ключ в замочную скважину после того, как вас вызвали для проведения расследования, и после того, как вы приказали взломать дверь?
— Именно так, господин. Я взял ключ с собой, так как знал, что, после того как тело обнаружат, я буду первым, кого известят. Управляющий пришел ко мне, он привел магистрата Ло, и мы вместе пошли в Красный павильон. После того, как дверь была взломана, магистрат и стражники направились прямо к убитому, как я и ожидал. Тут я быстро вставил ключ в замок.
— Подождите, — сказал судья Ди. Он с минуту подумал, подергивая усы. Затем он небрежно сказал:
— Чтобы сделать вашу версию безупречной, вы должны были забрать листок с последними записями академика.
— Почему, Ваша Честь? Это же несомненно, что развратник также желал обладать Осенней Луной!
— Нет, он думал не о Королеве Цветов, а о вашей дочери. Два круга изображали кольца из нефрита. Когда он нарисовал их, его осенило, что они напоминают полную осеннюю луну, поэтому он добавил три раза эти два слова.
Фенг быстро взглянул на судью.
— О небо! — воскликнул он. — Точно! Какой же я глупец, что не подумал об этом! — Смущенный, он добавил, — Я полагаю, что все это должно было всплыть только сейчас, и этот случай будет пересмотрен?
Судья Ди отпил чаю; он посмотрел на вьющиеся кусты олеандра. Две бабочки летали в солнечном свете. Тихий сад казался удаленным от шумной жизни Райского Острова. Повернувшись к хозяину дома, он сказал с холодной улыбкой:
— Ваша дочь — смелая и находчивая девушка, господин Фенг. Ее рассказ, который вы продолжили сейчас, кажется, решает дело академика. Я рад, что теперь знаю, как он получил эти царапины на руках, ибо раньше я чуть было не поверил на минуту, что в Красной комнате завелись злые духи. Но, однако, еще остаются необъясненными опухоли на шее. Ваша дочь не заметила их?
— Нет, господин. И я тоже. Может быть, это всего лишь пара воспаленных желез. Что же касается мер, которые вы намереваетесь принять в отношении меня и моей дочери, господин; собираетесь ли вы…
— Закон гласит, — судья Ди перебил его, — что женщина, убившая мужчину, который пытался изнасиловать ее, — свободна. Но против вас есть улики, господин Фенг, а это серьезное преступление. Перед тем, как принять решение относительно положения вещей, я хочу знать о тех давних сплетнях, о которых упоминала ваша дочь. Прав ли я, предполагая, что она имела в виду слух о том, что тридцать лет назад вы убили Тао Квэнга, отца Тао Пен-тэ, потому что он был вашим любовным соперником?
Фенг выпрямился на стуле. Он сказал степенно:
— Да, Ваша Честь. Нет необходимости говорить, что это — злобная клевета. Я не убивал Тао Квэнга, моего лучшего друга. Это правда, что в то время я был сильно влюблен в Королеву Цветов — куртизанку по имени Изумрудная Роса. Жениться на ней — было, действительно, моей сокровенной мечтой. Мне было двадцать пять в то время, я был только что назначен губернатором Острова. И мой друг Тао Квэнг, — тогда ему было двадцать девять, — тоже любил ее. Он был женат, но не очень удачно. Однако то, что мы оба были влюблены в Изумрудную Росу не влияло на нашу дружбу. Мы условились, что каждый будет делать все возможное, чтобы завоевать ее, но что отвергнутый не будет иметь злобы против другого. Она, однако, казалось, не торопилась выбрать и все время откладывала свое решение.
