Ирина Глебова - Ангел-хранитель
Анечка Лукашова была дочерью земского врача, окончила курсы медицинских сестер и помогала отцу в его практике. Кроме того, ухаживала за больными в городской благотворительной больнице для неимущих. Ей было 27 лет, но выглядела она совсем молоденькой, годков на девятнадцать. Вот это сочетание юной чистоты и свежести и при этом уже взрослого разума, понимающего жизнь и умеющего ее анализировать, делали девушку особенно интересной. Кто в кого влюбился первым, так и осталось невыясненным. Когда Василий и Анна познакомились, то уже были наслышаны друг о друге.
Через несколько лет именно от жены Василий Николаевич впервые услыхал новость: совсем рядом с городом запущенную прежними владельцами усадьбу Мелихово купил Антон Павлович Чехов. Лобанов очень любил рассказы этого молодого, но уже хорошо известного писателя. «Унтер Пришибеев», «Враги», «Каштанка» – в этих рассказах была и его жизнь, и его судьба. А совсем недавно он прочел только опубликованные в этом году в журналах «Попрыгунью» и «Палату № 6» и как раз говорил жене: «У этого писателя – великий талант. Он еще поразит нас будущими шедеврами».
Вскоре в Серпуховской земской управе они с Антоном Павловичем познакомились и сразу понравились друг другу. Чехов был лет на пять моложе Лобанова, но это никак не сказывалось на их дружбе. Они были даже внешне похожи: высокие, густоволосые, с мягкими чертами и проницательными глазами. Обоих беспокоили вопросы народного образования, и вместе они добивались от властей открытия новых сельских школ.
В общем, жил Василий Лобанов в Серпухове интересно, любимая жена была во всем ему другом. А вот детей у них не было и, как предсказала медицинская наука, быть не могло. Да, вокруг Лобановых роилось много чужих детей, которых они учили, лечили, которых искренне любили. Но от этого желание иметь своего ребенка не становилось меньше. Не раз они думали и говорили о том, чтоб усыновить сироту. Однако что-то постоянно этому мешало. Когда Василию было сорок лет, а Анне тридцать пять, пришло сомнение: не поздновато ли браться за воспитание ребенка, хватит ли отпущенного жизнью времени, чтоб поставить его на ноги… Как раз именно тогда на парадной двери их дома зазвонил колокольчик. Василий, вышедший на крыльцо следом за Анной, увидел такую картину. Жена растерянно держит на вытянутых руках крохотный сверток, а стоящая напротив женщина, уже пятясь к ступенькам, торопливо приговаривает:
– Вы не сомневайтесь, она сиротка, совсем сиротка. Вчера родилась, отца и не было, а мамаша сразу преставилась… Мне наказали в приют отнести, а я вот вам… Слыхала, что детей у вас нет, а хотите. Не сомневайтесь, она сирота, хорошенькая девочка, жалко в приют. У хороших людей вырастет, вот и божеское дело будет…
Бочком, бочком она уже спустилась по ступенькам и быстро пошла, почти побежала по улице, успев несколько раз оглянуться, прежде чем скрыться за углом.
Жена была совершенно ошеломлена, но Василий почти сразу взял себя в руки, молча слушал и пристально разглядывал женщину. И за эти две-три минуты разглядел ее очень хорошо.
Анна, растерянная, повернулась к мужу, неуверенно держа младенца. Василий осторожно отогнул уголок пеленки. Открытые глаза крохотной девочки смотрели прямо на него. Поразительно, но у нее уже были густые темные ресницы, и оттого глаза казались глубокими, прозрачными. Четкие, как нарисованные губки беззвучно шевелились… Нежная боль сжала сердце Василия Лобанова.
– Что же делать, Вася?
Анна еще спрашивала его, но уже непроизвольно согнула руки и прижала малышку к себе.
– Да, Анечка, – ответил он. – От таких подарков судьбы не отказываются.
14
Лобановы подали заявление в полицейскую управу, указав, что неизвестная особа подбросила им младенца, якобы круглую сироту. Они сделали заявление о том, что хотят удочерить ребенка, если выяснится, что на него не объявлен розыск. Василий Николаевич внимательно осмотрел вещи подкидыша. Но это были самые простые пеленки, без каких-либо меток и отличий. Девочка же казалась новоявленным родителям чудесной. И на ней-то отличие как раз было. На гладком и чистом тельце, на левом плече, ближе к лопатке, четко вырисовывалось родимое пятно: словно треугольник, но углы закругленные.
– Смотри, Анечка, какая у нашей малышки красивая меточка.
– Это к счастью!
Жена нагнулась и поцеловала пятнышко. Она за минувшие три дня расцвела и так помолодела, словно вернулась в пору юности. Они уже наняли девочке кормилицу и няню. Василий Николаевич сразу же побывал в городской администрации и полицейской управе со своим заявлением. Теперь же Лобановы решили вместе навестить городские власти, чтоб начать, если нет препятствий, процесс удочерения.
Экипаж подвез их к зданию, где размещались основные присутственные места. Они еще не успели сойти на тротуар, как увидели: на крыльцо здания вышла небольшая группа людей. В молодой женщине и мужчине постарше угадывались муж и жена. На шляпке дамы виднелась коротенькая, почти декоративная траурная вуаль, черный шарф под легким пальто мужчины тоже указывал на траур. Их провожали председатель дворянского собрания и секретарь. Но не они заставили Лобанова замереть на мгновение, а потом тихо сказать жене:
– Анечка, ты узнала?.. Повернись ко мне… вот так, чтоб наших лиц не видели!
И добавил уже кучеру:
– Подожди, милок, постой на месте. Мы еще не решили – сходим или едем дальше.
Там, на крыльце, рядом с господами, стояла служанка или компаньонка – та самая женщина, которая принесла им ребенка. Она держала в руках зонтик, сумочку и манто дамы. Та как раз зябко повела плечами, и служанка живо набросила на нее манто. А потом побежала к красивой карете с гербами, распахнула дверцы и опустила ступеньки. Лобановых она не видела. К зданию постоянно подъезжали кареты, отъезжали, так что они в глаза не бросались. Мужчина и женщина между тем распрощались со своими провожатыми и пошли к карете. Вслед за ними туда села и служанка. «Скорее все же компаньонка», – подумал Лобанов, глядя вслед уезжавшему экипажу.
– Иди в приемную администрации, – сказал он жене, – жди меня там. А я кое-что выясню.
Он быстро пошел в то крыло здания, где располагались комнаты дворянского собрания. Василий Николаевич был хорошо знаком с секретарем собрания Самаровым – встречались по делам попечительства народного образования. Тот как раз стоял у приоткрытого окна приемной, курил длинную тонкую сигарету. Пожав руку, Лобанов спросил у него что-то о делах, потом тоже закурил – за компанию.
– Я, когда подъезжал, видел вас и господина Крошенина на крыльце, – сказал как бы между прочим. И Самаров тут же заговорил о том, что интересовало Лобанова.
– Мы провожали мадам и мсье Коробовых. Знаете их? Это родственники князя Берестова Романа Всеволодовича.
О Берестовых Василий Николаевич слыхал, поскольку их родовое имение располагалось недалеко от города. А секретарь продолжал говорить:
– Они обращались к нам с просьбой о посредничестве: договориться с Владычным монастырем о захоронении на монастырском кладбище.
– На кладбище есть светские захоронения? – небрежно удивился Лобанов.
– И довольно много! В основном – дворянские фамильные склепы. Между нами, настоятельница, мать Евстолия, тоже очень высокого происхождения. Что-то там произошло у нее в юности: то ли жених бросил, то ли умер – вот она и постриглась.
– Значит, Коробовы – из высоких дворян?
– Да, – ответил секретарь, и нотка иронии появилась в голосе. – Они родовиты. Но главное – конечно, родство с князьями Берестовыми. Князю Роману Георгий Васильевич приходится двоюродным братом, это вводит его в самые высшие круги… Впрочем, они и в самом деле хорошие, преданные родственники. Все хлопоты в несчастье взяли на себя.
– В несчастье? Верно, кто-то умер?
– Княгиня Елена пять дней назад разрешилась от бремени, здесь, в своем имении «Замок». Родила девочку, только несчастная и суток не прожила, умерла. Княгиня в страшном горе, да и со здоровьем у нее после родов плохо, а князь, конечно, неотступно рядом. Вот Коробовы и взяли на себя все хлопоты о захоронении ребенка.
Голос у Василия Николаевича немного дрогнул, когда он переспросил:
– Пять дней назад? Девочка? – Но он быстро взял себя в руки, поинтересовался: – Приехали, наверное, из Москвы, чтоб организовать похороны?
– Да, Георгий Васильевич сразу приехал. А Тамила Борисовна была с княгиней все время здесь, в «Замке». Они очень дружны. – И добавил, прищелкнув пальцами: – А какая женщина, обратили внимание? Хороша, чертовка! Есть в ней что-то такое… магнетическое. Во всяком случае, притягивает, как магнит!
Мужчины посмеялись, пожали друг другу руки и разошлись. Лобанов шел по присутственным коридорам бледный и задумчивый. Он думал о том, что ему следует немедленно провести тайное расследование. Но и без этого он был почти уверен: никто не станет искать маленького подкидыша! Малышка останется у них, станет их дочерью. Да он уже и сейчас думал о ней как о своей малышке. Потому, наверное, так остро ощутил: девочке может угрожать большая опасность, ее надо оберегать!
