Пол Доуэрти - Корона во тьме
Корбетт пустил через стол серебряную монету.
— Буду признателен.
Александр кивнул. Корбетт встал и вернулся к Ранульфу.
Им удалось за плату остановиться в одном из небольших покоев усадьбы, а на кухне и в кладовой купить снеди. Корбетт уже начал беспокоиться — серебро, которым снабдил его Бернелл, было на исходе. У него имелось еще сколько-то своих золотых монет, но тратить их вовсе не хотелось — не то по возвращении в Лондон придется не один месяц препираться с педантами из казначейства, чтобы ему возместили расходы. Оставалось только надеяться, что королева в ближайшее время примет его. Она не приняла. И на другой день, и еще через день все прошения об аудиенции были отклонены. Ничего другого не оставалось, как ждать и надеться на лучшее. Зато то и дело Корбетт наталкивался на Агнессу, ту дерзкую придворную даму, с которой познакомился в свое предыдущее посещение Кингорна. Дерзко заигрывая с ним, она обещала устроить свидание с королевой, но и ей это никак не удавалось. Корбетта утомили ее постоянные шуточки и лукавые намеки, и тогда она перенесла свое внимание на Ранульфа. Тот был счастлив, когда это сидение в усадьбе на шотландском побережье, эта скука была нарушена столь приятным образом. Они стали почти неразлучны, и Корбетт частенько заставал их за игрой в «веревочку» где-нибудь в уголке или в оконной нише.
Оставалось только злиться, и тогда он решил составить памятку обо всем, что ему стало здесь известно, но по-прежнему было непонятно:
Зачем Бенстед посетил королеву?
Зачем французский посланник переправился через Ферт, но так и не прибыл в Кингорн?
Кто привез сообщение к воротам Кингорна, письмо для королевы с известием о том, что король прибудет вечером, и с распоряжением, чтобы управляющий привел в Инверкейтинг лошадей, особенно же любимицу короля — белую Теймсин? И самое странное, почему такое сообщение было доставлено за много часов до того, как король действительно решил отправиться в Кингорн.
И главное: что такое узнал Александр во время Совета, что повлияло на его настроение, заставило отправиться в путь при столь опасных обстоятельствах, чтобы встретиться с королевой, которая еще недавно почти не интересовала его?
Почему, когда король не прибыл в Кингорн, королева Иоланда не послала людей на поиски? Какова истинная причина, стоявшая за мнимой беременностью королевы Иоланды?
Корбетт устало вглядывался в список. На самом деле он ни на йоту не продвинулся вперед. Пожалуй, подумал он, пора ему убраться отсюда и доложить Бернеллу о своей полной неудаче. Он еще раз попытался увидеться с королевой, но ее толстый, напыщенный мажордом грубо заявил, что леди Иоланда покидает Шотландию и не имеет никакого желания с кем-либо о чем-либо разговаривать. Корбетт, совсем приуныв, решил еще немного побыть в Кингорне, а потом уехать. Тогда же он попросил Ранульфа вытянуть все, что возможно, из его новой возлюбленной, хотя был совершенно уверен, что толку от этого не будет. Прошло еще два дня, приглашения от королевы не последовало, и вконец разозленный Корбетт приказал Ранульфу укладываться. Слуга заартачился, но Корбетт был тверд, и парень стал готовиться к отъезду, что-то бормоча себе под нос. Он бранил своего странного хозяина, потащившего его, Ранульфа, в эту дикую страну, такую непохожую на Лондон с его узкими улочками и такую невероятно скучную. А теперь, едва он, Ранульф, дорвался до меда, тот же Корбетт торопит его с отъездом. Ранульф, тяжело вздыхая, думал о леди Агнессе: она оказалась ненасытной любовницей после того, как он в первый раз завалил ее и задрал ее обшитые кружевами юбки. После этого ей уже не требовалось приглашений, и когда он лежал рядом с ней, притомившись, она смешила его до колик в животе острыми ядовитыми шуточками и умением передразнивать, особенно этого надутого английского чиновника, Хью Корбетта. Ранульф еще раз вздохнул — никогда ему не понять своего господина. Он наконец уложил вещи, проверил, готовы ли в путь их спутники, после чего нежно простился с леди Агнессой.
Спустя неделю после прибытия в Кингорн они возвращались той же дорогой в Инверкейтинг.
Ранульф пытался разговорить своего господина, но тот был слишком удручен неудачей и не откликался.
— Ну, не повидались вы с этой леди Иоландой, так она того и не стоит, — решил утешить его Ранульф. — Вот леди Агнесса, она мне сказала, мол, разве не смешно, что девственница притворяется брюхатой!
Корбетт вдруг остановил свою лошадь и воззрился на Ранульфа.
— Что ты сказал? — взревел он. — Что она сказала?
Испуганный Ранульф повторил.
— Это верно?
— Вернее не бывает, — ответил Ранульф мрачно. — Именно этими словами и сказала. И чего тут такого?
— Ничего. — Корбетт порылся в кожаном кошеле. — Вот, возьми эти золотые и ступай обратно, уговори свою даму приехать к нам в Инверкейтинг. Если она не возьмет золота, скажи, что я вернусь с приказом об ее аресте. Ступай! — И он обратился к одному из людей Бернелла: — Одолжи ему свою лошадь, ты можешь дойти и пешком.
Корбетт, добравшись до Инверкейтинга, направился прямиком в ту харчевню, куда по его приказу должен был явиться Ранульф. Он едва не дрожал от волнения — смутная картина, которая маячила у него в голове, начала обретать плоть. Тьма исчезала, за ней забрезжило нечто внятное. Он занял грязный стол и в нетерпении ждал Ранульфа. Когда тот прибыл, ведя за собою встревоженную леди Агнессу, Корбетт резко велел ему удалиться, а леди пригласил сесть на грубую скамью напротив себя. Он налил ей кубок вина, лучшего из всех, что могло предложить это жалкое заведение, и подался вперед.
— Леди Агнесса, что вы имели в виду, говоря, что королева, будучи девственницей, притворялась беременной?
Румянец женщины стал еще ярче, она вертела в пальцах кубок с вином.
— Это шутка, — пожала плечами она. — Смешная выдумка, чтобы позабавить Ранульфа.
— Нет, Агнесса, — нажал на нее Корбетт. — Вы же помните, когда я познакомился с леди Иоландой, она сообщила мне, что беременна — как она выразилась, «enceinte». А вы рассмеялись. Лучше будет, если вы скажете все мне, иначе я устрою так, что этим вопросом займутся другие.
Агнесса прикусила полную нижнюю губку и затравленно огляделась.
— Полагаю, это не имеет особого значения, коль скоро французская сучка уезжает. Ах, — сказала она тихо, — король Александр хотел ее, но брак их так и не осуществился!
— Что?! — воскликнул Корбетт. — После пяти месяцев супружества?
— Леди Иоланда сначала утверждала, что плохо себя чувствует после путешествия по морю, потом настали те ее дни, когда… — Агнесса запнулась, — когда женское тело кровоточит. Потом она жаловалась на любовниц короля и требовала, чтобы их совершенно удалили от двора. Мол, прежде чем она пустит короля к себе в постель, король должен доказать, что его дом очищен от этих девок. В течение многих недель до внезапной смерти его величества это были просто отговорки, а на деле — полный отказ осуществить супружеские отношения.
— Откуда вам это известно? Вряд ли вы были ее доверенным лицом. Я заметил это во время своего первого посещения Кингорна.
Агнесса кивнула.
— Я терпеть не могу эту избалованную сучку. Король Александр приказал мне войти в ее свиту; мне стало скучно, и я часто подслушивала ее разговоры с одной придворной дамой-француженкой, приехавшей с ней, девушкой по имени Мари. Они-то полагали, что я не понимаю по-французски; а я прекрасно все понимаю, моя мать была француженкой. Поэтому меня и назначили в ее свиту. Я бегло говорю на этом языке. И я понимала все, что она говорила вам в тот день, когда вы посетили Кингорн, вот почему я чуть не рассмеялась.
— По какой причине, — спросил Корбетт, — Иоланда отказывалась осуществить супружеские отношения, как вы думаете?
Агнесса пожала плечами.
— Я слышала о подобных случаях. Девицы боятся боли, которую может причинить ей муж при соитии. Да все монастыри полны такими. — Она рассмеялась собственной шутке. — Иоланда вполне могла попросту бояться Александра, или, — добавила она, — Иоланда, вполне возможно, предпочитала любить женщин. Наблюдая за ней и той девушкой, Мари, я порой удивлялась. Да, — задумчиво, почти про себя, добавила она, — король мог бы взять ее силой, но Александр так не поступал. Он никогда в жизни не брал женщин силой. И еще я думаю, что он искренне любил ее.
— Это все, что вы можете мне сказать? — спросил Корбетт.
— Это, — сказала леди Агнесса, вставая, — все, что я могу вам сказать, потому что это все, что я знаю. Я была бы признательна, если бы вы позволили Ранульфу проводить меня обратно в Кингорн.
Корбетт кивнул, и леди Агнесса выплыла из комнаты.
Он дождался возвращения Ранульфа, и все они отправились к переправе и переехали через Ферт. Перевозчик угощал их пряными рассказами о приездах и отъездах короля Александра. Ранульф хохотал и подначивал его, Корбетт же молча слушал, пока они не добрались до пристани у Дэлмени, и тут Корбетт спросил:
