Николай Норд - Яичко Гитлера
— А имена их вы помните?
Женщина прикусила в раздумье губу и оставила след помады на зубах.
— Вот по именам — давно дело было, запамятовала.
— Не эта ли девушка? — Николай показал поварихе фотографию Ксении.
— Да, вроде, она. Красавица, что и говорить! Только тогда она моложе была и волосы, вроде, темнее, — не берусь утверждать точно. Я вам так скажу, мил человек, — такие молодые и красивые девчонки совершенно приканчивают мужчин, которые знают, что их время на исходе… — на этих словах она осеклась, и благодушие исчезло с ее лица. — А кто она вам приходится? Уж не…?
— Студенткой моей была когда-то, — прервал ее Николай, сказав первое, что пришло в голову.
— Упустил, значит, мил человек, упустил девку! Что ж, такое бывает. Меня Павлуша в шестьдесят шестом тоже едва не упустил, — ласково погладила Лида широкой пятерней по сивому чубу мужа, оставив на нем мучное пятно. — Я тогда на заводе работала, а тут приехал к нам за оборудованием один джигит с Кавказа и чуть меня не покрал. Тот еще красавец был — орел черноокий! Там такая драка была, вы бы только видели, до ножей дошло, но Павлик меня отбил, не дал увезти в горы!
Николай поднялся в совершенно потерянном состоянии. Уходя, он даже не попрощался.
— А как насчет завтра? В управление-то поедем? — крикнул ему вслед заведующий.
Но его вопрос остался без ответа, Николаю и так теперь было все ясно.
С базы Николай направился домой, но только для того, чтобы принять душ и переодеться, коль скоро он пообещал приехать на сегодняшний день рождения Киры, и потом сразу погнал машину прямо к Володе. Он хотел побыстрее разделаться с вечеринкой у Киры и освободиться от этой обязанности, хотя вечеринкой ее день рождения и назвать-то было нельзя — кроме Николая и Ксении, Кира других гостей не ждала.
Дорогой он заехал в цветочный магазин и купил большой букет алых гвоздик — Николай знал, что Кире нравятся именно эти цветы. Машину он оставил на автостоянке вблизи Володиного дома, резонно полагая, что если ему придется этим вечером выпить, то он сможет отправиться домой только на автобусе или трамвае, а «ЗиМ» останется на стоянке до утра, когда он вернется за ним.
ГЛАВА 10
ВЕЧЕРИНКА
Кира была дома одна, Володя где-то задерживался. Но все уже было готово, и Кира, робко протянув Николаю руку, будто впервые видела, сразу же пригласила его за стол и даже не спросила, почему он пришел один, без Ксении. Впрочем, это не особо насторожило Николая — Кира хоть и была в хороших отношениях с Ксенией, но любила, почему-то, именно его одного. По-братски, конечно.
Кира очень обрадовалась цветам и, сидя напротив Николая за столом, долго не выпускала букет из рук, с усладой вдыхая его умирающий аромат. Обычно Кира не слишком следила за своей внешностью — хотя и безо всяких макияжей она была весьма хороша — но она, практически, никуда и не выходила, разве что муж иногда возил ее по магазинам. Но сегодня она преобразилась и выглядела не просто красивой женщиной, а настоящей королевой.
На ней было шелковое вечернее платье, с экстравагантным, длинным вырезом на спине, солового цвета, отливающее на свету, словно шкура молодого ахалтекинца. Темные, слегка вьющиеся волосы Кира собрала наверх в незамысловатую прическу, обнажавшую лебяжью шею, которую оттеняла нить дорогого и редкого черного жемчуга. Запястья ее украшали индийские серебряные браслеты с агатами, в ушах поблескивали массивные золотые серьги в виде змей, кусающих себя за хвост. Несколько тяжелых, красного золота, перстней, с крупными рубинами и сапфирами великолепной огранки, украшали изящные, длинные пальцы рук.
Вообще, подобные украшения вполне соответствовали ее утонченной красоте, в которой чувствовалась порода. У нее были правильные черты лица, с явными примесями южных кровей, чистая кожа и большие, выразительные и влажные печальные, черные глаза. Ее не портили даже вечные тени под ними, придававшие Кире вид очень чувственной и очень ранимой женщины. Глядя на нее, мужчины тайно вздыхали и потихоньку сходили с ума. Неудивительно, что Володя души в ней не чаял и сдувал с нее каждую пылинку. Одно было плохо — периодически проявляющиеся неконтролируемые приступы ее душевной болезни.
Наконец, Кира поставила букет в хрустальный кувшин с водой, стоящий на краю стола, видимо, заранее здесь приготовленного для этого случая, и сказала безо всякого энтузиазма в голосе:
— Давай выпьем, не будем ждать Вову. Я знаю — ты домой торопишься, сидишь тут как на иголках. Да, я знаю все…
Николай вопросительно вскинул брови.
— Мне Вова все про Ксению рассказал, — призналась Кира смущенно. Багряный солнечный закат, лежавший на белом фортепиано, своим отсветом наводил румянец на лицо красивой женщины, внешне усиливая ее смущение. — Ты только не ругай его, он последние дни хмурый какой-то ходит, сам не свой, вот я и заставила его признаться — в чем дело. По-моему, он за тебя сильно переживает!
Николай, кивнул, налил себе треть бокала коньяка и хотел, было, наполнить бокал своей прекрасной визави каким-либо соком, ибо Кира редко пила спиртное, даже в такие дни, дабы не спровоцировать нервное потрясение, но она упредила его жестом и словом:
— Нет, в таком случае я тоже выпью… Коньяк.
— За тебя, Кирочка, счастья тебе! — предложил тост Николай, подняв свой бокал.
— Нет-нет, за это потом, когда Вова придет… если успеет, — после некоторой паузы сказала она. — Сначала выпьем за Ксению, за благополучный исход этой ужасной передряги, чтобы все закончилось хорошо.
Николай не стал возражать и они выпили. Кира замахала ладошкой около лица, морщась и выдыхая коньяк. На ее глаза набежали слезы.
— У, какой противный да крепкий! — проговорила она, закусывая лимоном. — Ты знаешь, я в таких делах ничего не понимаю, однако сердцем чую, что Ксения ни в чем не виновата. Но ты не думай, я и до этого нисколько не сомневалась в ее в порядочности. Все устроится, вот увидишь!
— Надеюсь, — грустно вздохнул Николай.
— Ты узнал о Ксюше что-нибудь новое?
— Особо такого ничего, — ответил Николай, не желая рассказывать новости, привезенные им сегодня с базы отдыха, дабы, с одной стороны, не задеть честь жены, а с другой — чтобы не расстраивать Киру ненужными для ее спокойствия подробностями.
— У тебя есть план?
— Пока нет. Вот придет Володя, посоветуюсь с ним.
— Нам с тобой обоим теперь кого-то недостает, того, кто мог бы составить нам счастье…
Кира сказала это очень тихо, и от этого ее слова прозвучали зловеще, так, что у Николая пробежал холодок по спине.
— Пойдем в детскую, я покажу, что мы сегодня с Володей купили для нашего маленького.
Кира поднялась и, взяв Николая под руку, торжественно и траурно склонив голову, словно в покойницкую, прошла с ним в одну из комнат, всегда закрытую, особенно для посторонних, впрочем, кроме Николая, в квартиру эти самые посторонние не допускались вообще. Но даже Николай здесь никогда не был, эта комната была всегда заперта. Володя о ней говорил всегда с большой неохотой, объясняя, что это личная комната Киры, где она любит отдохнуть и побыть одна, и что там будет детская для их будущего ребенка.
Пол в ней был полностью устлан дорогим персидским ковром. Здесь стояла деревянная кроватка, с нацепленными на резинках поперек нее погремушками, маленький надувной бассейн, лошадка-качалка. У стен расставлены различные игрушки, в основном мягкие — плюшевые мишки, тигры, крокодилы. Был и игрушечный домик из цветной парусины с окнами из прозрачной пленки. В нем стояли стол, с крошечной посудой на нем, стулья, кухонная плита, холодильник, какой-то шкафчик. За столом сидели два кукольных человечка — мальчик и девочка, а в фанерную дверь домика мог спокойно на четвереньках вползти настоящий ребенок лет до пяти и составить там компанию его обитателям.
Еще в комнате находился двустворчатый шкаф. Кира распахнула его и Николай, увидел на полках детские распашонки, чепчики, комплекты детского белья, простынки, крошечные ботиночки и туфельки на ножку младенца и много чего иного, что может понадобиться молодой маме при рождении малыша. Но одна вещь в комнате заставила его поежиться — на подоконнике стоял маленький, полированный гробик. Николай не успел осмыслить его здесь присутствие, ни спросить об этом Киру, как та заговорила сама:
— Вот смотри! — она подвела Николая к кроватке, где, совершенно голенький лежал спящий годовалый ребенок. — Это наш Сашенька! Возьми его, только осторожно.
У Николая непроизвольно открылся рот — несмотря на свое пасмурное состояние, Николай был ошеломлен, увидев малыша. У Васильевых был ребенок, и они ему ничего не сказали! Но как же беременность? Он никогда не видел Киру с животом!
Николай взял ребенка и с ужасом посмотрел на Киру. Ребенок был мертв! Это оно ощутил по холодности и одеревенелости его тельца. В это время тот открыл голубые глазки и заплакал, смешно сморщив личико.
