Клод Изнер - Полночь в Часовом тупике
— Вы мне показывали амулет, который он вам подарил, я подумал, что вы дружите и…
Жозеф оглядел по очереди слуховое окно над водостоком, начищенную плитку, железную кровать, милое лицо матушки Ансельм в облаке седых волос. И решился.
— Поскольку вы все равно это узнаете, скажу: полиция подозревает его в двух убийствах, которые были совершены в Часовом тупике.
— Что вы говорите? Его? Да он кроткий как ягненок. А когда было совершено первое преступление?
— 29 октября, примерно в полночь.
— Тогда это точно не он, он был тогда у меня. Надо вам сказать, что это день моего рождения, шестьдесят восемь лет стукнуло. Я Скорпион по знаку, но я не могу предательски ужалить из-за угла. Было поздно, холодно, он спал на коврике, завернувшись в покрывало, и ушел с утра, выпив кружку цикория. Вы мне верите, а?
— Да, я вам верю, но вам придется повторить свое свидетельство полиции.
— Я готова подтвердить, будьте уверены. А когда произошло второе убийство?
— Вчера. На том же месте в тот же час.
— Не он это! В хорошую погоду с наступлением сумерек он ночует на Холме в кустах. А зимой находит пристанище на заводе по сборке омнибусов, на углу улицы Шампьонне. Он старается принести людям пользу, спросите кого хотите, о нем никто дурного слова не скажет.
— Я это и хочу сделать. Не беспокойтесь, я вытащу его оттуда. А к вам я еще зайду.
Матушка Ансельм помрачнела.
— Ох, нервы у меня шалят! Не представляете, чего только себе на ночь не напридумываешь! Мысли бегут, не остановишь. Ну вы точно ко мне еще придете? Обещаете?
— Обещаю, — твердо сказал Жозеф, кладя на стол пакетик драже и две плитки шоколада.
Большой завод на улице Шампьонне выполнял все операции по сборке омнибусов и трамваев. На его территории теснилось огромное количество мастерских и объединений. Каких здесь мастеровых только не было! Каретники, мастера по колесам, наладчики рессор, кузнецы, плотники, краснодеревщики, стекольщики, фонарщики, токари, оцинковщики, болторезчики, шорники населяли этот маленький трудолюбивый город. Как же проникнуть туда? К кому обратиться, чтобы найти среди толпы рабочего люда Фермена Кабриера?
Небо потемнело. Вскоре заводской гудок отпустит всех на волю. Жозеф решил рискнуть. Он подошел к будке и спросил ночного сторожа, который как раз заступал на ночную смену. Тот недоуменно пожал плечами.
— Я ночной сторож, вот дневной может знать. Не я же сюда рабочих нанимаю. Завтра зайдите, я узнаю. Как, вы сказали, его зовут?
Тут Жозеф заметил в глубине сторожки, на столе, рядом с котелком, страницу газеты «Ле Пти Паризьен», где две полосы занимала статья с заголовком:
Второе убийство в Часовом тупике. Предполагаемый преступник — Фермен Кабриер — в настоящий момент разыскивается полицией.
— Мишель Бувьер, — тут же ответил он. — Высокий блондин, краснодеревщик.
— Не знаю такого, — пробормотал ночной сторож, шуруя в печи кочергой.
Глава девятая
Хельга Беккер ворвалась в книжный сразу после открытия.
— Здравствуйте, мсье! Ну вот, нас избавили от убийцы, Париж весь бурлит! А во всем остальном мире тоже все убивают друг друга как хотят, вот ужас-то!
Жозеф, который стоял на лесенке возле полок, соскользнул вниз.
— О чем это вы? — нехотя поинтересовался Кэндзи.
— О преступлениях в Часовом тупике, о Бурской войне, ну не знаю! Нет ни одной газеты, которая бы не разжигала в человеке самые низменные истинкты. Вместо того чтобы стараться поднять народ до своего уровня, как учит мсье Эмиль де Жирарден, газеты сами опускаются до уровня читателя, я, в конце концов, стану читать только журналы мод!
Она швырнула на прилавок «Паспарту», которую мгновенно подхватил Виктор.
— Они его поймали, — шепнул он Жозефу.
— Кого?
— Фермена Кабриера. Какой-то служащий омнибусной компании его выдал.
— Немного внимания, пожалуйста, — попросила фройляйн Беккер, — у меня важная новость: я обручилась!
Кэндзи, оживившись, поднял голову:
— Мои поздравления. И кто счастливый избранник?
— Торговец автомобилями из Франкфурта. С его помощью я получила «Сертификат специальной способности» к вождению транспортных средств не более ста пятидесяти килограммов веса. Вы можете себе представить, французскими префектурами было выдано всего тысяча восемьсот таких дипломов! Я вместе с экзаменатором села за руль авто «Клеман-Гладиатор», проехала по трудному маршруту и…
Виктор метнул быстрый взгляд на Кэндзи, убедился, что тот плотно взят в осаду, и кивнул Жозефу на дверь задней комнаты.
— Что они собираются с ним сделать? — заволновался Жозеф. — Я уверен, что это не он, меня убедила матушка Ансельм. Где они его отыскали?
— В мастерской шорников.
— Как же глупо получилось! Надо было мне там походить по заводу позавчера!
— А кто вам сказал, что ваша матушка Ансельм не лжет, не покрывает его? Как бы то ни было, Огюстен Вальми постарается довольствоваться этим подозреваемым и побыстрей закрыть расследование.
— Виктор! Жозеф! Идите сюда, нужно произвести инвентаризацию Мюссе! — в голосе Кэндзи слышалось беспокойство.
— Это крик о помощи, — заметил Виктор. — Пойдем, а то хуже будет.
Когда они пришли, Кэндзи уже прижался к камину, теснимый напористой Хельгой Беккер.
— Надо жить в ногу со временем, мсье Мори, За несколько су вы можете использовать одно из ста десяти электрических авто, которые Генеральная компания транспорта предоставила в общий доступ.
— Я все-таки боюсь, что на каждом перекрестке нашего города тогда окажутся задавленные пешеходы, — проворчал Кэндзи.
— Я предпочитаю ходить ногами по твердой земле, — заявила Эфросинья, которая как раз собиралась подняться по винтовой лестнице. На самом верху лестницы стояла Мели Беллак и боязливо на нее поглядывала.
— Наш внучок все такой же непоседа? — поинтересовался Кэндзи, внимательно разглядывая бюст Мольера.
— Если бы он был в том возрасте, когда носят форму, он бы показал этим «бузотерам и буроломам», которые осмелились восстать против англичан.
— Вообще-то это голландские фермеры, — уточнила Хельга Беккер.
— Да и наплевать! Я так подозреваю, что это дикари, которые пляшут под звуки тамтама. И потом, что это за страна такая, с гулькин нос: Трамваль какой-то. Кто о ней до этого слышал?
— Трансвааль, четвертая «н», два «а», — бросил Кэндзи, явно уже на грани нервного срыва. — Будь я проклят, если вам удастся найти его на карте.
— А вот и ошибаетесь! Я найду его там, где ему самое место, в Африке, это континент, где куча неизученных земель, и меня туда не заманишь, ни пешком не пойду, ни на велосипеде не поеду, ни на вашей этой электрической машине. Вот так, давай, потешайся, — крикнула она Жозефу, — насмехайся над матерью! Ох, уснуть бы и никогда не проснуться! А вы там, альпинистка-скалолазка, не хотите что-нибудь приготовить на ужин?
Виктор наклонился к Жозефу и прошептал ему в ухо:
— Мне надо увидеться с комиссаром Вальми. Прикройте меня, а потом подходите к трем часам в кафе «Взад-вперед». Попробуйте еще расшевелить вашу матушку, пусть побушует, тогда никто и не заметит, как я уйду.
— Да ее и шевелить не надо. Она и так готова к извержению, точно вулкан.
Он сказал нарочито громко, жалобным тоном:
— Мама, если тебе не трудно, ты могла бы говорить на полтона ниже, а то я не могу сосредоточиться на Мюссе.
Невзирая на свою занятость, Огюстен Вальми весьма любезно принял Виктора. В его свежевыкрашенном кабинете теперь красовалась репродукция картины «Разбитый кувшин». Ему нравилась эта работа Грёза[37], которая символизировала утраченную девственность: она укрепляла его в уверенности, что женщины — непредсказуемые создания, и их хрупкость — лишь иллюзия, приманка для сильного пола. Огюстен Вальми был непривычно весел, потирал руки и даже предложил гостю сигару.
— Дорогой мой Легри, ну вот мы и избавились от этого заковыристого дела. Уличный художник, куда катится мир? Он в камере предварительного заключения.
— А какой, вы считаете, у него мотив преступления?
— Вскорости выбьем из него и мотив. Все указывает на него, он постоянно размалевывает тротуар кошмарными сценами, иллюстрирующими убийство Робера Доманси и Шарля Таллара. Он обронил свой мелок возле его тела. Кроме того, две почтенные личности практически опознали его. Тут дело ясное.
— Почему же он выдал себя таким глупейшим образом?
— Потому что он, дорогой мой, потому что он действовал по образу и подобию любого другого преступника. Я информировал мать Робера, в Узесе, она настаивает, чтобы сына похоронили там. Это у черта на куличках, я туда не поеду!
