Дороти Иден - Темные воды
— Пожалуйста, мадам, дети расстроены. Мастер Маркус плачет, а мисс Нолли волнуется по поводу своей куклы. Не могла бы мисс Фанни…
— Неужели китаянка не может управиться с ними? В самом деле, Эдгар, зачем мы держим ее здесь, если она не может держать в порядке двух маленьких детей?
— Но она ушла искать куклу мисс Нолли, — вставила Дора. — Ее оставили внизу у озера, и она действительно не хочет ложиться спать без нее. Это единственная вещь, из-за которой она поднимает шум. — Дора огляделась, прислушиваясь. — Но Чинг Мей ушла за этой куклой уже ужасно давно, — сказала она тревожно.
Фанни вскочила.
— Я думаю, она заблудилась в тумане. Я пойду и найду ее.
Дядя Эдгар шагнул вперед, задерживая ее.
— Нет, вы не пойдете. Из-за тумана, а еще больше из-за этого заключенного.
— Я бы сказал, что вам наверняка не надо идти, — энергично сказал Джордж. — Пойду я. Я возьму свое ружье.
— О, не застрелите кого-нибудь! — попросила Амелия.
— Пойдем Баркер и я, — сказал дядя Эдгар. — Мы, вероятно, встретим эту глупую женщину у порога. Как она собиралась искать куклу в такой кромешной тьме?
— Она должна была быть в пагоде, — объяснила Дора. — У нее была свеча, чтобы зажечь на месте. Мисс Фанни…
— Да, я иду наверх, — сказала Фанни. Ей хотелось броситься к расстроенным детям, но еще больше ей хотелось выйти наружу и найти Чинг Мей. Она не знала, как объяснить это чувство необходимости, разве только тем, что она могла поклясться, что кукла была у Нолли, когда они вернулись с пикника. Дядя Эдгар, в хорошем настроении после успеха с музыкальными часами, донес Маркуса до дома на своем плече, а Нолли цеплялась за его руку. Звучали взрывы возбужденного хохота. Можно было бы догадаться, что позже они обернутся слезами. Но на счету дяди Эдгара был в самом деле очень большой успех, если он сумел заставить Нолли позабыть о своей возлюбленной кукле.
Она думала о внушающем суеверный страх звяканье воздушных колокольчиков в тумане и о беспомощности слабого света одной свечи в целом мире темноты. Туман всегда плотно собирался над озером, скрывая воду так же надежно, как это делали водяные лилии. А вдруг Чинг Мей, не знакомая с тропинками, оступилась…
— Как давно она ушла? — спросила Фанни, следуя за маленькой стремительной фигуркой Доры вверх по лестнице.
— О, я не могу сказать, мисс. До того, как дети принялись за свой хлеб с молоком, а с тех пор я еще искупала их.
— Но, Дора, это должно быть около часа назад!
— Я не могла бы сказать, мисс. Я не думала об этом до тех пор, пока мисс Нолли не отказалась ложиться спать без своей куклы. Затем я забылась и сказала, что, должно быть, глупая женщина свалилась в озеро, и мастер Маркус начал реветь.
Маркус все еще плакал, хотя и менее бурно, когда они добрались до детской. Он утомился настолько, что испускал только беззвучные сдавленные рыдания. На щеках Нолли не было слез. Она стояла у окна, отодвинув занавеску, и смотрела во тьму. Когда Фанни вошла, она обернулась, и Фанни увидела ее белое, как ночная сорочка, лицо и сердитые обвиняющие глаза.
— Что вы все сделали с Чинг Мей, кузина Фанни?
— Мы все, как ты говоришь, не сделали с ней ничего. Она, должно быть, потеряла дорогу в тумане. Дядя Эдгар ушел искать ее. Сейчас она будет здесь. Теперь я хочу, чтобы вы оба, дети, легли спать.
—Тогда вы поцелуете нас на ночь, кузина Фанни? — утомленно спросил Маркус.
— Конечно, поцелую. Разве я не делаю это всегда? Идем, Нолли. В постель. Ты получишь свою куклу, когда придет Чинг Мей.
— Вы посмотрите, не идет ли она, кузина Фанни?
— Никто не может ничего увидеть в таком тумане. — Фанни торопливо задернула оконную штору. — Дора, добавьте немного угля в камин. Я посижу около него, пока дети не заснут.
— Неужели вы задуете наши свечи, кузина Фанни? — Нолли нерешительно пошла к кровати.
— Когда вы заснете. Не раньше. Я обещаю.
— А Чинг Мей не испугается в темноте?
Фанни запихивала Маркуса в постель. Она сказала:
— Чинг Мей поступила очень храбро, приехав с вами в Англию. Я не думаю, что она испугается небольшой темноты. — Как бы между прочим она добавила: — Нолли, ты помнишь, что оставила свою куклу в пагоде?
— Нет, я не оставляла ее там. Я все время держала ее под мышкой. Потом мы побежали к дому По крайней мере, я думаю, что она была у меня.
— Так что ты не уверена, значит, она там, внизу. Ну что же, скоро ее спасут. Дора, вы можете идти. Я побуду здесь, пока не вернется Чинг Мей.
Маркус заснул почти сразу же. Еще через пятнадцать минут, как раз когда Фанни уже собиралась задуть свечи, Нолли сонно сказала:
— Я надеюсь, что те собаки не утащили мою куклу.
— Собаки?
— Те, лай которых мы слышали. Маркус сказал, что это волки. Вот какой глупый! Волки!
Нолли тоже спала, ее длинные темные ресницы лежали на белых щеках. Никто из детей не пошевелился, когда тетя Луиза подошла к двери и скрипуче прошептала:
— Фанни! Ваш дядя говорит, что бесполезно пытаться дальше искать в темноте. Он говорит, что или женщина вернется, или она сбежала.
— Сбежала! — воскликнула изумленно Фанни. — Она бы и не подумала о таком!
Тетя Луиза была тенью в дверном проеме, огромной, подавляющей начальственной тенью.
— Я не понимаю, как вы можете утверждать, что больше остальных знаете, Фанни, как работают мозги у этих азиатов. Я лично никогда не доверяла этой женщине. Я совершенно уверена, что она понимала каждое наше слово. И ваш дядя тоже уверен в этом. А теперь, прошу, не мешайте детям, не сидите здесь всю ночь.
Фанни поднялась.
— Но неужели это все, что можно сделать для Чинг Мей? Да еще с этим заключенным, к тому же.
— Моя дорогая девочка, что вы предлагаете? Чтобы мы начали искать в озере в кромешной темноте? Вы можете сидеть здесь и пытаться услышать ее, если хотите. Что касается меня, то я иду спать.
Вероятно, тетя Луиза не хотела быть бессердечной. Она просто не придавала большого значения безопасности одной маленькой молчаливой подозрительной иностранки, к тому же служанки. Дядя Эдгар, доброта которого всегда имела практический характер, отнесся бы к этому так же. Джордж думал бы только о том, чтобы разрядить свое ружье в любую тень. Так что Фанни оставалось только надеть плащ и уличные туфли, пробраться через террасу, миновать розовый сад и пойти вниз по тропинке к озеру.
Ветер утих. Не было слышно ни звука до тех пор, пока внезапно высокий нездешний силуэт пагоды не проявился сквозь густой туман и не послышалось тонкое прерывистое звяканье едва качающихся колокольчиков.
Она принесла с собой спички. Она стала зажигать их одну за другой, вошла в пагоду и увидела бамбуковые кресла и стол, где они так давно были на легкомысленном пикнике.
Она мягко позвала:
— Чинг Мей! Это я, Фанни. Ответьте мне, если можете.
Туман образовывал ореол вокруг слабого пламени спички. На озере что-то приглушенно плеснуло. Колокольчики снова звякнули, очень слабо. Кроме этого, не было ни движения, ни звука.
Дядя Эдгар был прав. Бесполезно пытаться искать в темноте. Чинг Мей, очевидно, сбилась с дороги и должна была укрыться до наступления дня в кустарнике. Было холодно, но не настолько, чтобы это было опасно. Она не должна была пострадать.
Успокаивая себя этими мыслями, Фанни пошла но направлению к дому. Как раз напротив рододендронов кто-то прыгнул на нее и яростно вцепился.
— Вот ты где наконец, иностранная чертовка!
— Джордж! Джордж, отпустите меня сейчас же! Удивительно сильные руки Джорджа наклонили ее голову назад. Он пытался рассмотреть ее лицо.
— Джордж, это я! Фанни! — еще хорошо, что она узнала его голос, или она сошла бы с ума от страха.
— Фанни! — он ослабил свою хватку. Твердый предмет, давивший ей в бок, оказался его шпагой, слава богу, она была в ножнах. Если бы у него в руке был обнаженный клинок, он мог бы проткнуть ее насквозь.
— Я думал, что вы одна из этих проклятых иностранцев.
— Проклятых иностранцев?
— Русские, китайцы, какая разница? Разве вы не знаете, что в темноте ходить небезопасно?
— Я выходила поискать Чинг Мей. Я не смогла найти ее. Отведите меня обратно в дом.
— Подождите немного, Фанни. — Его рука снова сжалась вокруг нее. Он отвел назад капюшон ее плаща. — У меня никогда не бывает возможности встретиться с вами наедине, как сейчас.
Он поцеловал ее, прежде чем она успела отвернуть лицо, поцеловал грубым царапающим жадным поцелуем, который наполнил ее сначала отвращением, а затем яростной злостью. Ее поцеловали впервые. Первый в жизни поцелуй — и он должен был оказаться именно таким! Ее глаза наполнились злыми слезами. Она вырвалась, и, преодолевая желание бить и царапать Джорджа, заставила себя стоять спокойно лицом к лицу с ним в темноте.
— Джордж Давенпорт, если вы когда-нибудь посмеете еще раз сделать это, если вы посмеете…
— Я же говорил вам, что темнота небезопасна, — пробормотал Джордж, однако страсть уже ушла из его голоса. И неизбежно злость Фанни тоже умерла. Она знала, каким увидела бы его, если бы могла рассмотреть — робким, ошеломленным, неповоротливым, пытающимся понять своим угнетенным умом проявившуюся в нем ярость.
