Ксения Рождественская - Мистическая Москва. Тайна дома на набережной
– А, так вы Евгений Шварц?
– Тоже нет, – огрызнулся молодой мужчина. – Чего вы ко мне пристали? Сами-то кто такие? Воры? Вот сейчас полицию вызову!
– Не стоит беспокоиться, – промурлыкала Люда, доставая из сумочки «корочки», – полиция уже здесь.
– Нет… – пробормотал парень и сделал пару шагов назад, словно желая убежать.
– Простите, что значит ваше «нет»? Может, еще и пистолет продемонстрировать? Для полноты картины, так сказать.
– Не надо, – помотал головой незнакомец. – Просто я не ожидал, что полицейские такие…
– Какие «такие»? – уточнила Людмила. – Продолжайте!
– Я хотел сказать – так выглядят.
– А что вас не устраивает?
– Ладно, проехали, – бросил наглец и быстро осмотрел Люду с головы до ног.
Та, насмешливо улыбаясь, прошла в комнату и уселась в кресло, закинув ногу на ногу. Парень по-прежнему смотрел на нее с недоверием и удивлением.
– Так как, будем знакомиться, хозяин квартиры? – поинтересовалась Людмила, видя, что собеседник не торопится продолжать разговор.
– Уже познакомились, – буркнул мужчина.
– Неужели? Вы не Ангелина Семеновна, не Евгений. Кто же вы, незнакомец?
– Иван. Иван Шварц.
– Ага! Значит, вы сын Евгения.
– Сын, – поморщился парень.
– А разве нет? Насколько я знаю, у него только один ребенок. Или ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. Но я не считаю этого человека своим отцом.
– Вот как? – Люда приподняла брови.
– Да, не считаю! – повысил голос Иван. – И не нужно на меня так смотреть. Я с самого детства чувствовал себя обузой для него. Ни ласки, ни добрых слов, ничего подобного не было. Только тычки, пинки да сожаление о том, что я родился.
– Вы не преувеличиваете?
– Да идите вы!.. – вспыхнул Иван. – Мама всегда говорила мне, что отец меня не любит, а воспитывает только из чувства долга.
– Между прочим, многие отцы вообще напрочь данного чувства лишены, – заметила Люда. – И за всю жизнь ни разу не вспоминают о том, что у них есть дети.
– Лучше так! – огрызнулся парень.
– Лучше? Чем же? Может, вас не кормили? Или вам приходилось донашивать чужие вещи? А может, вы скитались по улицам из-за того, что дома вас били и унижали?
– Послушайте, что вы мне по ушам ездите? Да, я не голодал, и у меня были хорошие игрушки. Но ведь не в этом счастье!
– Не в этом, – согласилась Людмила. – Счастье в том, что ты можешь подарить свою душу близкому тебе человеку.
– Что подарить? – уставился на нее Иван.
Она посверлила его взглядом и махнула рукой.
– Впрочем, не каждый ее имеет, ту самую душу. Так что вы делаете в квартире?
– Осматриваюсь.
– А откуда у вас ключи?
– Это допрос?
– Именно, – кивнула Людмила. – Но если вам неудобно разговаривать здесь, мы можем проехать в отделение. Возможно, там вам будет комфортнее.
– У отца взял, – поспешил ответить Иван, и в его глазах блеснула злость.
– И тот об этом знает?
– Нет, не знает! – рявкнул мужчина.
– Выходит, ключи вы взяли без спроса, – удовлетворенно отметила Люда.
– Я такой же наследник, как он, и имею право на квартиру.
– Интересно, с чего вы это взяли?
– Я внук Ангелины Семеновны!
– Обычно говорят – бабули или хотя бы бабушки. А у вас – Ангелина Семеновна.
– Бабушка – это та, которая рассказывает сказки, печет блины и забирает к себе на выходные. А у меня ничего подобного не было. Ангелина Семеновна нас с мамой не жаловала.
– Так вы ее не любили?
– Кого, маму?
– Бабушку вашу.
– А за что мне ее любить? У нее в голове всегда был только социальный статус и уровень образования. Простых людей она презирала.
– Может, не простых, а неблагодарных?
– Да что вы знаете о благодарности!
– А что вы знаете о любви? – парировала Людмила.
– Значит, так, – набычился Иван, – я не собираюсь обсуждать с вами нашу семью. Если у вас есть конкретные вопросы – спрашивайте.
– Хорошо. Зачем вы сюда пришли?
– Осмотреться. И заодно прицениться.
– Вы собираетесь продать квартиру?
– Собираюсь.
– И ваш отец согласится?
– Ему придется согласиться. Мы живем в однокомнатной хрущевке. Я сплю на кухне. Представляете, как здорово?
– Можно переехать сюда.
– Нет уж, спасибо! За свою жизнь я выслушал столько напыщенных речей, связанных с этой квартирой. О том, что здесь живут талантливые люди, что дом построен для элиты нашего общества, что абы кто никогда не дотянет до того уровня, на котором находится семья Шварц. Ну и все в таком роде. Короче, здесь я жить не буду.
– А я почему-то очень сомневаюсь, что ваш отец даст добро на вашу затею, – заявила Людмила.
– Сомневайтесь на здоровье. Но у него нет другого выхода. Жить вместе с нами он больше не хочет. Я знаю, у папочки есть женщина, и мой родитель просто мечтает, когда у него появится возможность жить собственной жизнью, в которой не будет меня с матерью… Кстати, мама его уже предупредила – или он покупает мне отдельную квартиру, или она оберет его до нитки. Да еще нервы потреплет будь здоров!
– Замечательная у вас маменька. Добрая, отзывчивая.
– Да что вы понимаете? – вновь вспыхнул Иван. – За свою жизнь она столько натерпелась. Знаете, каково это, когда супруг постоянно во всем укоряет? Да еще свекровь считает вторым сортом…
– А где ваша маменька работает?
– Нигде.
– Это как?
– А зачем ей работать? У нее муж есть. Тем более что честным трудом много не заработаешь, а горбатиться за копейки нет смысла.
– Простите, ради бога, за вопрос, который как-то внезапно созрел в моей голове, – усмехнулась Люда. – А сами-то вы кем трудитесь?
– Я пока еще ищу себя, – покраснел Иван. – Не так просто найти работу по душе.
– А вкалывать абы где не хочется, так?
– В целом да.
– В принципе мне все с вами понятно. Но вопрос с ключами по-прежнему остается открытым. Я должна позвонить вашему отцу и сообщить о проникновении в квартиру.
– Можете поступать, как считаете нужным.
– Тогда попрошу вас сдать ключи и покинуть помещение.
– С какой стати? – огрызнулся Иван.
– С такой, что идут следственные мероприятия, а вы им мешаете.
– Следственные мероприятия? – Шварц-младший быстро-быстро заморгал глазами. – Что вы хотите этим сказать?
– Мы пока еще разбираемся в обстоятельствах смерти вашей бабушки.
– А разве… – парень запнулся. – Разве с ней что-то не так?
– В данный момент ничего не могу сказать, – широко улыбнулась Люда. – Тайна следствия.
– Но ведь старая карга… то есть Ангелина Семеновна, – поправился Иван, – повесилась. Или я чего-то не понял?
– А вы у отца спросите. Думаю, он вам расскажет.
Иван вспыхнул, бросил ключи на столик и, резко развернувшись, выбежал из квартиры.
– Неприятный тип, – заметил Громов, когда за ним захлопнулась дверь.
– Пожалуй, я понимаю Евгения. Мне бы тоже не хотелось иметь такого сына.
– Скорее всего, он сам в этом виноват.
– Нет, Шурик. Как бы там ни было, его отпрыск – жуткий эгоист. Его никто не интересует, кроме собственной персоны.
– Обиды детства самые сильные, – возразил Саша. – В зрелом возрасте можно рассуждать о том, что правильно, а что нет, в детстве же хочется, чтобы нас просто любили.
– А тебя мама любила, когда ты был маленький?
– Конечно, любила.
– И посвящала тебе все свое время?
– Люда, ты прекрасно знаешь, что мамы рядом со мной почти никогда не было.
– Но ты на нее не в обиде?
– О какой обиде может идти речь? Я просто любил ее, вот и все!
– Тебе не кажется, что это и есть ответ на ту ситуацию, которая перед нами развернулась? – поинтересовалась Люда, откинувшись на спинку кресла. – Просто кто-то умеет любить, а кто-то является обычным потребителем. Ангелина Семеновна имела право недолюбливать невестку. Сначала та выбрала себе самую примитивную профессию, не пожелав учиться и чего-то добиваться в жизни, потом и вовсе бросила работу. А ведь женщина тоже должна реализоваться, даже несмотря на то, что муж неплохо зарабатывает. Тогда она сможет уважать себя, не превратится в вечно ноющую нахлебницу. Заметь, Марина и сыну Ване внушила те же самые мысли. А ведь он взрослый уже мужик. И должен сам зарабатывать. Знаешь, я не буду осуждать Шварца-старшего, если он разведется с женой и начнет новую жизнь. Хотя в принципе я против разводов.
– В общем, я с тобой согласен, – кивнул Александр. – Сидеть на шее родителей всю жизнь просто недостойно человека. А ты заметила, с каким видом Иван сообщил, что отец обязан купить ему квартиру?
– На месте Евгения я бы переселилась сюда, а парочку нахлебников – супругу и сыночка – оставила в хрущевке. По-моему, он имеет на это право.
– Если честно, не понимаю, почему бы ему так и не сделать.
– Потому что сынуля жить с мамулей не собирается, хочет иметь отдельные апартаменты. А на всех квартир не хватит. Если Марина останется в однушке, а Евгений переедет сюда, то Ванюша останется не у дел. Вот он и заговорил о продаже квартиры. За ту цену, которую можно выручить за нехилые квадратные метры в этом доме и в этом месте, можно купить две хорошие квартиры. Правда, уже не в центре, хотя последнее не столь важно.
