Валерий Введенский - Приказчик без головы
Господа присяжные! Вы, конечно, удивлены показаниями Антипа. Он не помнит никаких подробностей своего злодеяния. Удивляться не стоит! Ревность – сильное, неуправляемое чувство. Увидев Сидора, мой подзащитный рассвирепел и потерял всякий контроль над собой. Разум его помутился. Медики именуют подобное состояние аффектом. Схватив первый попавшийся предмет – увы, им оказался топор, – Антип ударил Сидора по голове. Смерть, как вы слышали из уст сведущего эксперта, была мгновенной…
– Кто эксперт? – уточнила увлекшаяся Сашенька.
– Лешич, я его упросил…
Княгиня отметила про себя, что Лешич таки провел исследование и пришел к заключению о причине смерти.
Диди же продолжал:
– Господа присяжные! Хочу отметить факт: мой подзащитный не предполагал в понедельник застать у себя дома брата. Сидор навещал родственников только по воскресеньям, в свой выходной. То есть преступление, совершенное Антипом Муравкиным, не преднамеренное. Напротив! Это абсолютно случайное продолжение вчерашней драки. Той драки, подчеркну еще раз, в которой Антип Муравкин защищал целомудрие своей жены. Напомню вам, что согласно статьи 1471-й смертоубийство не вменяется в преступление, если защищалась честь женщины.
– Постой, Диди, постой! Ты хочешь добиться полного оправдания? – Сашенька на радостях присела на кровать.
Головная боль от неловких движений усилилась. Неужели мигрень?
– Нет! Что ты… Это невозможно! – развел руками Дмитрий Данилович.
– Почему?
– Потому что защищать целомудрие женщины в ее отсутствие невозможно! Вот если бы Антип застал брата за попыткой изнасилования…
– А ты скажи, что Маруся вернулась первой, Сидор к ней снова полез, и только приход мужа ее спас!
– Нет! Нет! Расценят как адвокатскую уловку! Эх… Если бы Муравкин не расчленял труп, если бы сразу привел Марусю в полицию и та бы повинилась…
Сашенька вспомнила доверчивое лицо Антипа и полные надежды глаза. Боже, она ведь пообещала вырвать Марусю из лап Осетрова! А Антип взамен согласился рассказать Диди правду.
– Дорогой! Тебе надо срочно переговорить с Муравкиным.
– Зачем?
Сашенька прикусила губу:
– Ну не знаю…
Что б такое придумать? Княгиня лихорадочно перебирала подходящие предлоги:
– Подбодрить, проинструктировать, узнать, как чувствует себя…
– Шура! Мне что, заняться нечем? Я и так из-за твоих фантазий вчерашний день потерял. А мне, между прочим, еще планы допросов составлять. Глянь, сколько обвинение свидетелей заявило! – Дмитрий Данилович сунул в руку жены листок. – И заключительную речь надо отрепетировать. Кстати, как она тебе?
Вот упрямец! Придется бить по больному.
– Ужасно!
– Ты серьезно? – Дмитрий Данилович побледнел. Сняв очки, нервно протер.
– Абсолютно! За твое непреднамеренное Антип сколько получит?
– От двенадцати до пятнадцати каторжных работ.
– А за преднамеренное сколько дают?
– Бессрочно! Статья 1451!
– В народе говорят: хрен редьки не слаще…
– Ну знаешь ли… Если двенадцать лет и пожизненное по-твоему – одно и то же…
– Диди, подумай! Пострадает безвинный!
– А что я могу сделать? Муравкины сами так решили. Хотя Марусю защищать было бы полегче – самооборона при попытке изнасилования. Думаю, можно было бы даже добиться оправдания. Ох, Господи… Все от безграмотности! Правы народники: народ надобно просвещать. В том числе и юридически…
Разговор наконец вырулили в нужное Сашеньке русло:
– Вот и сходи, просвети Антипа. Убеди, чтобы правду на суде сказал…
Надо, очень надо, чтобы Диди узнал о визите Осетрова.
– Да не поверит нам суд!
– Дорогой! Нельзя опускать руки. Надо пытаться, надо пробовать! Представь, Антип на суде отказывается от признания, заявляет, что оговорил себя…
– К подсудимому, в ходе следствия признавшему свою вину, а потом испугавшемуся ответственности, снисхождения никакого.
– А ты тут же предъявишь убийцу! Истинного убийцу! Очень будет эффектно. Все газеты…
– Где я тебе Марусю найду? Она, поди, в деревню свою сбежала…
– А кто говорит про Марусю? Я про истинного убийцу толкую…
– Что? Опять про Осетрова? – иронично усмехнулся Диди.
– Не опять, а снова…
– Эта, как ее… чуйка подсказывает?
– Вроде того! – рассмеялась княгиня.
– А она случайно не подсказывает тебе, что купец Осетров в день убийства из лавки не выходил? Нет? Тогда вот тебе, госпожа адвокат! Почитай показания его приказчиков.
Князь выхватил из кипы бумаг, лежавших на туалетном столике, нужный листочек и протянул Сашеньке. Она быстро пробежала его глазами и вернула, презрительно фыркнув:
– Ну и что? Приказчики зависимы от Осетрова, это всем понятно. Надо вызвать их в суд, допросить под присягой.
– Позволь напомнить: судят не Осетрова. Му-рав-ки-на!
– Позволь тоже напомнить – ты этого Муравкина защищаешь! Но даже навестить его в тюрьме не желаешь.
– Некогда. Надо речь готовить!
– В которой будешь умолять посадить безвинного человека на каторгу не на всю жизнь, а всего лишь на двенадцать лет!
– Пусть так…
– Я предлагаю сначала найти убийцу, а потом уже писать речь.
– Шурочка! У тебя мещанское, обывательское представление об адвокатах. Да-с! Мне лично все равно, кто убийца: Муравкин, Бородавкин или вообще Прыщев! Какая разница? Мы живем в цивилизованном обществе, и мне важно добиться для моего подзащитного минимально возможного наказания.
– Или оправдать!
– Или оправдать! Ты вот опять втянула меня в спор, недослушала, перебила, а я посоветоваться хотел. Это, – князь потряс листками в руках, – первый вариант речи. Но есть и второй. Убийство в драке! За такое, если помнишь, наказание смехотворно. От восьми до шестнадцати месяцев. Статья 1465-я! Улавливаешь?
– Угу!
– Я хочу переквалифицировать обвинение.
– А получится?
– Не знаю, – теперь уже князь пожал плечами. – Опять мешает отрезанная голова и попытка утопить труп, сиречь скрыть тело.
Сашенька встала, накинула халат и, хотя каждое движение болью отзывалось в затылке, подошла к окну. На противоположной стороне Таврической привычно прогуливался Глебка.
Если Калина Фомич невиновен, зачем следит?
Нет! Диди ошибается, а вот она на верном пути. И не мытьем, так катаньем прищемит Осетрову хвост.
Ох! Она вчера дала себе клятву больше не лезть в дело Муравкина. Однако… Однако перед этим пообещала Антипу найти Марусю и вытащить его самого из тюрьмы. А первое слово – дороже второго. Такое правило действовало у них в играх с Лешичем.
Отлично! Необдуманной клятвой можно пренебречь. Что ж, будем действовать! Но как? Пойти к Осетрову и спросить, где Маруся, – пошлет подальше. Надо хорошенько все обдумать. Что мы знаем? Маруся, по слухам, прелестна, а Калина Фомич похотлив, как молодой орангутанг. Не в этом ли причина преступления? Вернее, одна из причин. Диди верно подметил: Сидор набивался в компаньоны, но средств не имел. Но так не бывает. Значит, знал нечто компрометирующее, держал на крючке!
«Теплее, теплее», – сказала себе Сашенька. В юные годы она любила в «горячо – холодно» играть.
Ах, как же хитер Калина Фомич, одним махом семерых убивахом! Избавился от шантажиста, а заодно и от мужа приглянувшейся женщины. К себе домой Марусю привести он не мог, жена у Осетрова ревнивая, значит, где-то меблированную комнатку снял. Если за Калиной проследить…
А проследить надобно сегодня. Сегодня тезоименитство императрицы, выходной.
– …хочу поработать в тишине. Ты не могла бы побыстрей увести детей на прогулку? – спросил Диди.
Сашенька удивленно посмотрела на мужа:
– Я?
– А кто? Ты не помнишь, что вчера собралась уволить Наталью Ивановну?
– Она уже ушла? – испугалась княгиня.
Все планы летят под откос!
– Пока нет, ждет расчета.
– Отлично! – обрадовалась Сашенька.
– Вот как? Неужели решила простить?
А куда прикажете деваться? Да и Лешич ходатайствовал. Вернее, шантажировал…
– Да, – небрежно обронила княгиня. – В последний раз.
– Тогда и я в последний раз прошу тебя советоваться, прежде чем кого-то увольнять. Того и гляди, совсем без прислуги останемся! Я и так уже сам бреюсь, сам одеваюсь, хочешь, чтобы я вдобавок и суп варил? Кстати, а где огурцы? Говорят, вчера ты их не принесла.
Ух, Клаша уже наябедничала! Зря ее пожалела…
– У меня деньги украли… Прямо из кармана вытащили…
– На Царицыном лугу? Не знал, что там огурцы растут…
И Лешич туда же! Хотя нет, Лешич ни при чем. Сашенька сама рассказала о встрече с Натальей Ивановной.
– Я туда случайно, по делам…
– По каким делам?
– Тебе неинтересно. По женским…
– Ошибаешься, очень интересно. Меня в последние дни не покидает ощущение, что ты от меня что-что скрываешь…
– Ты заблуждаешься…
– Или кого-то. Ответь, но только честно! У тебя кто-то появился?
– Кто?
