Сюзанна ГРЕГОРИ - Нечестивый союз
Бартоломью приказал Кинрику немедленно принести болеутоляющее снадобье, что хранилось в особой каморке рядом с его комнатой, в запертом сундуке. Кинрик бросился исполнять поручение, а Кенингэм принялся читать над умирающей отходную молитву. Когда он закончил, Бартоломью влил в губы Фрэнсис несколько капель снадобья, в котором, впрочем, не было особой нужды, ибо сознание оставило бедную женщину. Дыхание ее становилось все более тяжелым и хриплым. Майкл и Элкот, опустившись на колени, читали молитву.
Бартоломью казалось, что душа Фрэнсис уже отлетела. Но женщина внезапно открыла глаза и устремила на него пристальный требовательный взгляд. Агата взяла ее за руку и принялась что-то ласково бормотать. Бартоломью, сделав монахам знак молчать, нагнулся над умирающей, пытаясь расслышать ее прерывистый шепот.
– Мне очень жаль… – едва слышно выдохнула она. – Жаль, что я просила вас… о…
– Все это пустяки, – перебил Бартоломью. – Скажите, Фрэнсис, кто поступил с вами столь жестоко? Как он выглядел?
– То был не он, – прошептала она, и глаза ее наполнились слезами.
Рука умирающей потянулась к серебряному крестику, висевшему у нее на шее.
Взглянув в лицо женщины, Бартоломью понял, что все кончено. Он приблизился щекой к белым губам Фрэнсис и не ощутил ни малейшего дуновения. С тяжким вздохом он накрыл тело простыней.
– Вы расскажете им, что у бедняжки была причина покончить с собой? – спросила Агата, наклонившись к нему. – Или мы сохраним тайну?
Прежде чем ответить, Бартоломью поднял краешек простыни и взглянул на ноги умершей. На Фрэнсис не было башмаков, и на левой ее ступне виднелся крошечный круг, нарисованный кровью. Несомненно, такая состоятельная женщина, как Фрэнсис, никогда не вышла бы из дома босиком. Значит, кто-то разул ее. Бартоломью опустил простыню и взглянул на Майкла. Тот заметил, что Бартоломью осматривает ноги покойной, и прервал свои молитвы. Многозначительный обмен взглядами не ускользнул от внимания Пирса Хесселвела; в глазах его вспыхнул огонек любопытства.
– Фрэнсис не покончила с собой, Агата, – негромко произнес Бартоломью. – Ее убили.
– Да вы что? – во весь голос произнесла пораженная прачка. – Здесь, в Майкл-хаузе? С чего вы это взяли?
– Самоубийцы никогда не пытаются перерезать себе горло, – изрек Бартоломью. – Есть много других, более легких способов.
К тому же пропавшие башмаки Фрэнсис и маленький кровавый круг на ее ступне говорят о многом, добавил он про себя.
Агата торопливо перекрестилась, испустила сокрушенный вздох и направилась в дом, бормоча что-то о сторожах, которых необходимо позвать. Глядя вслед дородной прачке, Бартоломью заметил, что походка ее утратила обычную уверенность и плавность. Кенингэм и другие магистры столпились вокруг лежавшего на земле тела.
– Кому-нибудь известно, кто она такая? – спросил Кенингэм.
– Ее имя – Фрэнсис де Белем, – сообщил Бартоломью.
– Дочь купца? – уточнил Элкот, и губы его исказила ухмылка. – Ах да. Я и забыл, что вы ее хорошо знаете, – добавил он с откровенным злорадством в голосе.
Мастер недоуменно вскинул брови, и Элкот пустился в объяснения:
– Видите ли, старшая сестра Мэттью весьма удачно вышла замуж. Супругу ее, сэру Освальду Стэнмору, принадлежит большой дом, расположенный поблизости от дома сэра Реджинальда де Белема. Поэтому у Мэттью была возможность водить знакомство с дочерями богатых купцов.
Бартоломью заметил, как Элкот метнул довольный взгляд на Хесселвела. Возможно, решил врач, тот пытается завоевать расположение мастера, рассчитывая со временем занять в колледже более высокое положение. Если это так, он выбрал неверный путь. Выслушав рассказ Элкота, Кенингэм благосклонно улыбнулся Бартоломью и слегка коснулся его руки.
– В таком случае, Мэттью, боюсь, именно вам придется взять на себя тягостную обязанность и сообщить семье погибшей о несчастье, – сказал он. – Никто из вас не знает, с какой целью женщина пришла в сад колледжа?
Ответом ему были лишь растерянные взгляды.
– Ее обнаружила мистрис Агата, когда утром пришла развешивать белье в саду, – прервал молчание Илайя. – Она позвала меня, а я разбудил всех вас. Но что эта женщина делала в саду, никому не ведомо.
Бартоломью оглядел влажную от росы траву. Кровавый след, протянувшийся на несколько футов, указывал, что Фрэнсис переползала с одного места на другое. Возможно, она надеялась добраться до здания колледжа и позвать на помощь. Кровь успела засохнуть; значит, несчастная девушка пролежала в саду несколько часов. Скорее всего, преступление было совершено ночью.
– Понятно, Илайя, – кивнул головой Кенингэм. – Боюсь, мы так и не узнаем, что ей понадобилось в саду. Но как она могла сюда проникнуть, вот вопрос? Если она прошла через здание колледжа, значит, она воспользовалась теми воротами, которые ведут с улицы.
– Я уже осмотрел эти ворота, – подал голос Кинрик. – Они открыты. Вчера вечером я, как обычно, запер их на засов. Выходит, кто-то из обитателей колледжа открыл их минувшей ночью.
– Кто-нибудь из вас пользовался задними воротами? – спросил мастер, обведя глазами собравшихся.
Ответом ему вновь было молчание. Магистры лишь поглядывали друг на друга и отрицательно качали головами.
– Необходимо расспросить студентов, – заявил Кенингэм. – А сейчас, джентльмены, мы должны вернуться к своим обязанностям. Илайя и Кинрик, отнесите тело мистрис де Белем в церковь. Сторожа вам помогут. Мастер Хесселвел, будьте любезны, проводите брата Майкла в его комнату – судя по виду, он нездоров. Мастер Элкот, вас я попрошу сообщить о случившемся канцлеру и шерифу.
Оставшись наедине с Бартоломью, мастер обратил к нему сочувственный взор.
– Мэттью, вам предстоит тяжелая задача. Хотите, я пойду вместе с вами?
Бартоломью поблагодарил мастера, но сказал, что предпочитает отправиться один. По пути на Милн-стрит он встретил Стэнмора. Тот спозаранку спешил на ярмарку в обществе своих работников. Прекрасное настроение, в котором он пребывал, улетучилось без остатка, когда Бартоломью сообщил печальную новость.
– С нами милость Господня, – пробормотал Стэнмор, схватив Бартоломью за руку. – Позволь мне пойти с тобой. Мы с Реджинальдом частенько не ладили. Но сейчас не время вспоминать старые обиды.
Прошло немало времени, прежде чем Бартоломью покинул дом де Белема. Когда они со Стэнмором вошли, сэр Реджинальд просматривал счета в неярком утреннем свете. Завидев гостей, он поднялся, дабы их поприветствовать. Удивление, вызванное столь неурочным визитом, не лишило его обычной любезности. Хотя сэру Реджинальду уже исполнилось пятьдесят, он отличался несокрушимым здоровьем и крепким сложением; в темных волосах не мелькало ни единой серебряной нити. Супруга его умерла около года назад, во время разгула черной смерти.
Когда Бартоломью сообщил де Белему о скорбной причине, приведшей их к нему, тот лишь недоверчиво покачал головой.
– Убийца режет потаскух, – заявил он непререкаемым тоном. – А моя дочь не потаскуха. Вы ошиблись. Там, в саду вашего колледжа, не она.
Бартоломью, чувствуя, как у него болезненно сжимается сердце, взглянул де Белему прямо в глаза.
– Мне очень жаль, но ошибка невозможна, – мягко произнес он.
– Моя дочь не потаскуха! – твердил де Белем.
– Увы, убийца этого не знал, – предположил Стэнмор. – Он выходит на свой мерзкий промысел по ночам и нападает на девушек, которые прогуливаются в одиночестве. Если Фрэнсис шла по улице одна, он мог принять ее за проститутку.
– Как она была убита? – внезапно спросил де Белем, вперившись взглядом в Бартоломью. – Вы сказали, что присутствовали при ее последних минутах, так ведь?
– Преступник орудовал ножом, – проронил Бартоломью, не желая углубляться в тягостные подробности и растравлять рану потрясенного отца.
– Он перерезал ей горло? – настаивал де Белем.
Бартоломью молча кивнул. Не было смысла отрицать – ведь слухи о том, как погибли предыдущие жертвы, наверняка дошли до де Белема.
Лицо де Белема покрыла мертвенная бледность.
– Она успела что-нибудь сказать? – пробормотал он. – Может, она знала убийцу или…
– Ее предсмертные слова были лишены всякого смысла, – перебил его Бартоломью, предупреждающе вскинув руки. – Скорее всего, то был бред. Я дал ей настой, облегчающий страдания, и сознание ее замутилось.
– И все же что она сказала? – дрожащим голосом вопросил де Белем.
– Я спросил, знала ли она убийцу, помнит ли, как он выглядит, – неохотно сообщил Бартоломью. – И в ответ она прошептала: «То был не он».
Де Белем недоуменно покачал головой.
– Но что она имела в виду? Что ее убил не тот, кого она опасалась? Не тот, кого ждала в саду? Может быть, это животное? Или дьявол?
