Ариана Франклин - О чем рассказали мертвые
Аделия в сотый раз пожалела, что согласилась на опасное путешествие. Она тосковала по чистому салернскому дому своих приемных родителей, в котором она жила, не ведая хозяйственных хлопот, по апельсиновым деревьям в саду, по мраморной ванной, по мозаичным полам и вышколенным слугам, по своему положению доктора и университетского профессора… и, конечно, она соскучилась по салатам. В этой стране мясоедов она видела зелень только в садах или в лесу — и никогда на столе!
Однако Гилта оказалась истинным Божьим благословением. К вечеру слуги под ее командой вычистили и вымыли дом до приемлемого состояния, а сама она ухитрилась приготовить чудесный ужин из трех блюд.
Симон и Мансур ели с энтузиазмом и так нахваливали поварское искусство Гилты, что Аделия про себя только плечами пожимала: почему мужчинам так важно вкусно поесть? Будто это главная радость в жизни! Для нее еда была как ветер для парусов. Не больше и не меньше.
Мансур, отвалившись от стола, поглядывал на Гилту почти влюбленными глазами.
Но та за непроницаемым видом таила брезгливую опаску по отношению к новым хозяевам. Перед ужином Симон и Мансур совершили ритуальное омовение — каждый на свой лад. Да и Аделия долго мыла руки (вопреки насмешкам других итальянских докторов она была убеждена, что многие болезни вызваны грязью). Со слов священников Гилта знала — часто моются только те, у кого душа нечистая. Неверные и грешники.
Вслух она этого произнести не смела. Сказала только с ворчливым упреком:
— Остынет же все! Или вам без разницы, есть холодное или горячее?
Будучи слугой, Мансур во время путешествия всегда разделял трапезу со спутниками. Теперь, когда молва сделала его доктором, было бы странно отсылать сарацина ужинать в кухню. Поэтому Симон и Аделия даже перед Гилтой обращались с ним как с равным.
Две девушки, которые прислуживали им за ужином, косились на араба с любопытством и ужасом. Пригожие голубоглазые блондинки были не только внешне похожи, но и откликались на одно имя — Матильда. Поскольку единственным более или менее броским различием была степень их пышнотелости, то за глаза их стали именовать Матильда Сдобная и Матильда Гладкая — вторая была дороднее первой. Сухощавая Гилта, фыркавшая на раскормленных людей, охотно переняла эти прозвища — только стеснялась употреблять.
Мансур налегал на еду с таким рвением, что Аделия втайне сердилась: она знала, что евнухи склонны компенсировать радости жизни чревоугодием и поэтому быстро раздаются в боках. В отличие от Гилты она не имела ничего против толстяков. Однако иметь жирного одышливого и неповоротливого слугу ей не улыбалось.
— Что вы, госпожа моя, как воробей клюете? — в свою очередь, озаботился Мансур. — Такой чудесно приготовленной рыбы грех не отведать! Гилта — дивная волшебница, которая через желудок человека проникает в его душу!
Аделия насмешливо хмыкнула. «Дивная волшебница» — это о седеющей мускулистой мегере!
— Мне что, передать Гилте твою похвалу? Дословно?
Мансур ее сарказма не понял и с энтузиазмом закивал.
— Да, — поддержал его Симон, — Гилта — замечательная повариха. Аделия, дурные впечатления надо непременно хорошенько заесть! Только не говорите, что после осмотра трупов вам неделю кусок в горло не полезет. Я знаю, вы женщина привычная и вас из колеи такими пустяками не выбить.
— Видели бы вы то, что я, потеряли бы желание зубоскалить, — с упреком возразила Аделия. — Однако на мой аппетит это действительно не влияет. Я всегда ем мало — разве вы раньше не заметили? Кроме того, мне жутко не хватает салатов.
— Ах, зелень — славно, это и я люблю, — сказал Симон. — Однако без доброго куска мяса или рыбы ужин не ужин! — Он подлил себе вина (из троих он единственный не избегал алкоголя) и добавил: — Самое время рассказать, что вы узнали.
Аделию не нужно было просить дважды. Она уже давно ждала, когда Симон перейдет к делу.
— Похоже на то, что детей утаскивали в меловые горы, — сказала она, — и убивали именно там. Хотя это может не относиться к Петру, самой первой жертве. Возможно, преступник не сразу выработал план убийств. На подошвах остальных детей следы мела. Руки и ноги каждый раз связывали лентами, оторванными от полотнища. Добротное черное сукно. Я взяла образцы.
Врачевательница со значением посмотрела на Симона. Тот согласно кивнул:
— Хорошо, я покажу торговцам, поспрашиваю.
— Последнее тело сохранилось так хорошо, — продолжала Аделия, — что я поначалу подумала: мальчика убили не сразу, а через несколько недель заключения. Однако более вероятна другая версия: его убили сразу, но не захоронили, а держали где-то в теплом и сухом месте. И девочка, и мальчики имеют колотые раны в районе гениталий. У одного ребенка гениталии отрезаны. У второго, возможно, тоже. Труп плохо сохранился, и я могу ошибаться.
Мужчины угрюмо качали головами.
— Всем троим отрезали веки. Только не знаю — еще живым или уже мертвым.
Симон вздохнул.
— Не иначе как сам дьявол ходит промеж нас! — сказал он и заключил возмущенным восклицанием: — И как только Господь позволяет исчадиям ада обитать в человеческих телах, которые призваны быть сосудами разума и миролюбия?!
Аделия не стала спорить, хотя в глубине души не была согласна с тем, что это черт подбивает на преступления. Тогда любого убийцу можно оправдать — мол, его соблазнил лукавый. Наделе бывают такие люди-звери, от которых впору самому дьяволу шарахнуться прочь и перекреститься!
Выслушав праведное возмущение Симона, она продолжила:
— В волосах девочки я обнаружила нечто, напоминающее следы мужского семени. — Лицо Симона вытянулось. Ему было непривычно слышать подобные слова из уст дамы. Аделия забыла, что выступает не перед студентами-медиками. — Однако при ближайшем рассмотрении это больше похоже на липкий остаток леденца. Далее. Нужно разобраться, когда и где были обнаружены трупы. Их нашли в иле. Но пастух, который на них набрел, божился, что накануне тел не было. Стало быть, ночью детей перетащили с известкового холма, где они лежали прежде, и второпях неудачно прикопали на берегу.
Мансур удивленно захлопал глазами:
— Выходит, этот пес ночью перенес трупы… зачем?
Аделия пожала плечами. Она изложила факты — каждый волен делать из них свои выводы. Ей было любопытно, какие умозаключения сделает Симон Неаполитанский. За время путешествия она прониклась к нему большим уважением. На публике Симон изображал из себя простака — чтобы никого не задеть и не получить опасной славы надменного ученого иудея. Однако на самом деле он был человеком большого и проницательного ума. Для Аделии было настоящей честью, что Симон в последнее время доверял ей и Мансуру и открывал им подлинные мысли.
— Да, — сказал Симон, — появление трупов не может быть простым совпадением. С момента первого убийства прошло уже сколько?.. Не меньше года. И вот к городу подходит кавалькада пилигримов вместе с нами — и трупы найдены. Определенно обнаружение тел как-то связано с нашим приездом.
— Убийца увидел нас, — предположил Мансур. — И перетащил трупы.
— Но с какой стати? Разумнее было бы оставить их там, где они лежали. Если долгое время детей не могли найти — значит, они были надежно спрятаны. Почему убийца вдруг засуетился и сам себе навредил?!
Аделия задумчиво продолжила ряд вопросов:
— Но почему убийца испугался именно нас, вернее, группы пилигримов? Мало ли паломников проходит через Кембридж!
Симон хлопнул в ладоши:
— Матильда!
В дверях появились обе Матильды.
— Что вы знаете про холм Вандлбери?
Обе девушки быстро перекрестились.
— Дурная гора! — сказала одна. — Там живет нечистая сила!
— Мы туда ни ногой! — подхватила другая. — Проклятое место!
— И всякий богобоязненный человек обходит ее стороной, верно? — спросил Симон.
— Да, господин.
— Спасибо, можете идти. — Когда Матильды исчезли, Симон продолжил: — Ну вот, я правильно запомнил. Там никто из местных не бывает. Только овцы бродят, а пастухи не поднимаются. Идеальное место для логова преступника! Но вчерашней ночью нас занесло именно туда. Убийца увидел нас и запаниковал. Кто такие? Почему не испугались? Вдруг станут здесь лагерем или начнут изучать окрестности? А ну как найдут детские трупы?.. Короче, мой вывод — дети были закопаны на холме Вандлбери.
Аделия поежилась при мысли, что чудовище недавно наблюдало за ними.
Мансур недоверчиво замотал головой.
— Что получается? — сказал араб. — По-вашему, преступник со страху выкопал трупы и перенес их на новое место. Но почему он так плохо схоронил тела во второй раз? Хотел, чтоб кто-то их нашел? Но это же абсурд! Он что, рехнулся?
— Нет, — рассудительно возразил Симон. — Убийца ведь не знал, что мы разведаем о том, что поначалу трупы были захоронены в меловой горе. Только это имело для него значение. А что в другом месте тела детей могут найти — ему было наплевать. Поэтому убийца даже не потрудился их как следует спрятать. И серьезно просчитался.
