Эдвард Марстон - Ученик дьявола
— Я не желаю участвовать в папистских кривляньях! — воскликнул Орр.
— Но мы следуем законам нашей страны и служим только по протестантским обрядам.
— Тогда чего вы наряжаете церковь, будто ждете в гости самого папу римского? Вы только поглядите! Золотое блюдо! Серебряное распятие! Золотые украшения! Золотое шитье на шелковой ткани, прикрывающей алтарь! А ризница, забитая до потолка всякой мерзостью?! — Орр решительно зашагал по боковому нефу. — Папа — антихрист! Отречемся от него.
— Мы отреклись, — выговорил Димент.
— Вы? Плохо же вы отреклись!
— Тебе не угодишь, Реджинальд, — вздохнул викарий, довольный, что рядом с ним церковный староста. — Мы с тобой спорим уже не первый год, но ты остаешься непоколебимым.
— Я следую пути истинному.
— Но в рай ведет не одна дорога.
— Именно, — вступился Тук. — В рай ведет несколько дорог, Реджинальд Орр, и все-таки я сомневаюсь, что когда-нибудь тебя там встречу.
Гость скривился от злобы. На мгновение показалось, что сейчас он бросится на церковного старосту, однако вид широких плеч и мускулистых рук Тука удержал его.
Энтони Димент все еще не мог разобраться, как вести себя с Орром. Реджинальд был рьяным пуританином, слишком сильно презиравшим англиканскую церковь, чтобы посещать службы, и чересчур нетерпимым, чтобы оставить в покое других. Казалось, Орр приходит в церковь только ради того, чтобы в очередной раз устроить свару. Викарий собрался с духом: предстоял очередной скандал с самым упрямым человеком в приходе.
— Реджинальд, я не позволю тебе повышать голос в доме Божьем, — предупредил он. — Либо научись себя сдерживать, либо уходи.
— Неужели ты думаешь, что я жажду находиться в этом папистском вертепе?
— Мы в приходском храме Святого Христофора графства Эссекс.
— Да здесь все провоняло папистами!
— Коли так, зачем себя мучить и приходить сюда снова и снова?
— Мне надо с вами поговорить.
— Тогда тебе придется подождать другого раза, — энергично произнес Димент. — Сегодня утром мне предстоит провести обряд святого крещения, и нам с Джередом нужно подготовиться. До свидания, сэр.
— Пока я не получу ответа, никуда я не уйду, — заявил Орр. — А коль скоро вы лакеишка сэра Майкла, то у вас этот ответ имеется.
— Не смей оскорблять викария! — воскликнул Тук.
— Пусть говорит, — устало махнул рукой Димент. — Иначе от него не избавишься.
— Это уж точно, — усмехнулся пуританин. — Я всего-навсего хочу кое-что узнать. Все эти мерзкие слухи — правда или враки?
— Слухи?
— Говорят, в Сильвемер едет труппа комедиантов.
— Да, это так, — кивнул викарий. — Их пригласил сэр Майкл.
— Вы выразили протест?
— С какой стати?
— Господи! — в ужасе вскричал Орр. — Да ведь это же ваша прямая обязанность! Неужели вы хотите, чтобы наше графство было осквернено кучкой гадких подлых актеришек? Хотите, чтобы они ставили богомерзкие пьесы, в которых мальчики изображают развратных блудниц! Вы ведь не просто викарий — вы еще и капеллан сэра Майкла. Так воспользуйтесь своим влиянием. Пусть прогонит мошенников прочь.
— Но сэр Майкл и леди Элеонора очень уважают актеров.
— Театр — сущее проклятие. Он развращает всякого, кто имеет к нему отношение.
— Довольно спорное утверждение, Реджинальд.
Орр был потрясен:
— Хотите сказать, что одобряете эту затею?
— He то чтобы полностью, — проговорил Димент, отступая перед яростью Реджинальда. — Но я не имею права осуждать сэра Майкла или указывать ему, кого приглашать в его собственный дом.
— Остановите комедиантов! Они несут одни пороки!
— Они всего-навсего будут развлекать гостей, которые съедутся в Сильвемер.
— Нет, — Орр поднял указательный палец, — они едут соблазнять и развращать. Театры — вместилище греха. Они пестуют непристойность, дурачество, идолопоклонство. Они развращают невинные души и глумятся над приличиями. Комедианты — прирожденные развратники. Пока они здесь, ни одна женщина в радиусе десяти миль не может чувствовать себя в безопасности. — Он гневно потряс кулаком. — Остановите этих актеришек, чтобы они и близко не смели приближаться к Сильвемеру! А если вы этого не сделаете, — пригрозил он, — этим займется кто-нибудь другой!
Глава 6
Когда ключ в замке повернулся, уже давно рассвело. Николас Брейсвелл так больше и не уснул в эту ночь, решив караулить Дэйви Страттона. Сейчас мальчик крепко спал в своей постели. Николас встал и, проскользнув мимо его кровати, открыл дверь. По коридору удалялся слуга.
— Подождите! — крикнул Николас.
— Доброе утро, сэр.
— Нас заперли на ночь.
— Да, сэр.
— Почему?
— Мне так приказали, сэр.
— Кто?
— Управляющий, мистер Тейлард, сэр.
— Он вам объяснил — зачем?
— Нет, сэр. — Слуга указал на стопку аккуратно сложенной одежды: — Утром для мальчика из Холли-лодж доставили новое платье. Я его положил сюда.
— Спасибо.
Николас отпустил слугу и, подхватив одежду, вернулся в комнату. Ругать слугу за то, что он выполнил приказ, смысла не имело. Надо поговорить с Ромболлом Тейлардом лично. Одно дело, если бы гостям дали ключ, посоветовав запереться на ночь, но ведь произошло совсем другое. Их заперли словно пленников, и теперь Николас жаждал узнать почему.
Оуэн Илайес заворочался в постели. Он поприветствовал новый день громким зевком и потер глаза, разгоняя остатки сна.
— Доброе утро, Оуэн.
— Что, уже встал?
— Хотел перехватить слугу, когда он меня выпустил.
— Ты о чем?
— После того как мы уснули, нас заперли. Снаружи.
Валлиец сел в постели.
— Мне это совсем не нравится. Разве так следует поступать с гостями? — Оуэн все больше распалялся. — Такого можно ждать в Ньюгейте или в Маршалси, но только не в такой усадьбе, как Сильвемер. И это зовется гостеприимством?! Зачем сэру Майклу понадобилось сажать нас под замок?
— Об этом я и хочу спросить управляющего. Нас заперли по его приказу. Но, знаешь, — Николас усмехнулся, — это сыграло нам на руку. Ночью Дэйви снова пытался сбежать.
— Тысяча чертей! — вскричал Илайес, вылезая из постели. — Сейчас я с этого постреленка шкуру спущу!
Николас остановил его:
— Погоди, пока мы не выберемся из Сильвемера. Тогда и попытаемся вытянуть из него правду.
— Зачем ее вытягивать, когда ее можно просто-напросто выбить из мальчонки вместе со всей дурью?
— Лучше оденься. Я разбужу паренька, и мы пойдем поищем, где здесь нам собираются подать завтрак.
Однако громкий голос Оуэна уже разбудил Дэйви. Ночью, перед тем как снова отправить в постель, Николас заставил мальчика раздеться, и сейчас, заспанный, в измятой рубахе, паренек выглядел таким маленьким и беззащитным. Решительность, с которой он вновь пытался бежать, исчезла без следа. Дэйви был напуган, ожидая новых попреков от Николаса и сурового наказания от Илайеса. Пряча взгляд, он потянулся к изорванной одежде, но тут заметил новое платье и принялся одеваться. Николас плеснул в таз воды и умылся.
— Ты тоже умойся перед выходом, — обратился он к Дэйви.
Мальчик послушно кивнул.
— На горшок хочешь?
— Нет-нет.
— А как захочешь, — предупредил Илайес, — один из нас будет держать тебе пипиську. Глаз теперь с тебя не спустим.
Дэйви судорожно сглотнул и застегнул последние пуговицы. В скором времени троица, дружно топоча, спускалась по лестнице. В кухне их уже ждал слуга, а затем подошел и повар со снедью. Мальчик проголодался и на этот раз присоединился к Николасу и Оуэну, которые уминали за обе щеки пироги с индюшатиной. Мужчины запивали еду разбавленным элем, а Дэйви подали чашку молока.
Николас решил приободрить мальчугана.
— Сегодня, Дэйви, ты снова увидишь других учеников, — произнес он. — Как ты с ними — ладишь?
— Они не такие уж плохие, — пробубнил Дэйви.
— Сначала они будут над тобой насмехаться.
— Они уже насмехаются, — уныло признался Дэйви.
— А ты не обращай внимания. Так уж заведено. Они точно так же вначале издевались над Диком Ханидью. Ну и что? Он самый лучший из всех.
— Дик — мой друг, — слегка оживился мальчик.
— Он тебя дразнит?
— Нет. Дразнятся другие. Я хочу поскорее увидеть Дика Ханидью.
Эти слова были пусть и единственным, но все же свидетельством того, что мальчик хочет вернуться в Лондон и остаться с «Уэстфилдскими комедиантами». Когда трапеза подошла к концу, гости поблагодарили повара и, надев принесенные слугой шляпы и плащи, проследовали в аванзал. Там у двери их поджидал Ромболл Тейлард. Управляющий нетерпеливо переминался с ноги на ногу, желая побыстрее спровадить гостей.
— Доброе утро, господа. Как спалось?
