Ингрид Паркер - Расёмон – ворота смерти
— Да, здесь действительно красиво, — согласился Акитада, мысленно возвращаясь к своим студенческим дням, когда по многу часов рыбачил на этом маленьком островке и катался с друзьями на освещенных фонариками лодках теплыми летними вечерами. Он заметил, что подготовка к поэтическому конкурсу уже началась. Суденышки, выстроенные в ряд, качались на воде, готовые к приему завтрашних гостей. Белую песчаную полосу между павильоном и озером тщательно разровняли граблями, а на просторных трибунах, уже окутанных предвечерним сумраком, он разглядел сложенные высокими стопками подушки.
Тору больше интересовало озеро.
— А что это за постройки вон там, на дальнем берегу? — полюбопытствовал он.
— Одна — так называемый восточный рыбачий павильон. Другая — водопадный павильон: прямо за ним есть искусственный водопад. Там есть еще две постройки, но их отсюда не видно. Все они предназначены для увеселения императора и его свиты.
— Вот оно что!.. — Тора сосредоточенно вглядывался в даль, потом нырнул в заросли, заслонявшие ему вид на озеро. Акитада ждал его на дорожке.
Вдруг он услышал изумленный возглас и череду отборных ругательств, после чего Тора позвал:
— Эй! Идите сюда скорее, хозяин! Полюбуйтесь-ка!
Акитада ступил в заросли, стараясь оберегать платье и аккуратно раздвигая колючие плети ежевики. Он увидел, что Тора склонился над распростертым телом молодой женщины в синем хлопковом кимоно. Она лежала на боку, раскинув в стороны руки и ноги, прямо посреди тростника, растущего в илистой жиже у самой кромки воды. Женщина была мертва.
Акитада и Тора обнаруживают тело убитой девушки
Акитада ступил на мокрую почву и приблизился к телу. Кожа у покойницы посинела, язык вывалился изо рта, но он сразу узнал в женщине ученицу профессора Сато, приходившую в университет брать у него уроки игры на лютне. Она была задушена.
— Какой-то ублюдок удавил ее, — констатировал Тора и без того явный факт.
Акитада наклонился и коснулся ее щеки. Нежная, еще по-детски пухлая, она была покрыта легким слоем рисовой пудры, популярной у женщин из высшего общества и веселых кварталов. Тепловатая на ощупь кожа еще не успела остыть. Акитада взял руку женщины, подвигал ею, и та легко согнулась. Безвольно гнулись и мягкие пальцы, кожа и ногти были абсолютно чистыми, если не считать следов грязи, прилипшей в тех местах, где рука касалась земли.
— Ее убили совсем недавно, — заключил Акитада, выпрямляясь и оглядывая землю вокруг. Стебли тростника были примяты только в том месте, где они с Торой проложили дорожку. — Интересно, что она делала здесь, если парк закрыт?
— Убийца еще может находиться где-то поблизости, — сказал Тора. — Хотите, пройдусь посмотрю?
— Да, только не забирайся далеко.
Нахмурившись, Акитада разглядывал девичье тело, потом наклонился и перевернул его на спину. Ее синее кимоно оказалось распахнуто, из-под него виднелось несвежее белое хлопковое белье. Акитада вновь поднялся и начал исследовать землю вокруг тела и протоптанной ими тропинки, но не обнаружил ничего. Тогда, вернувшись к мертвой женщине, он снова присел на корточки и осторожно приподнял ее голову за подбородок. Глубокие синюшно-красные полоски отчетливо проступали на белой коже шеи.
— Поблизости ни души, — сказал у него за спиной Тора, пробираясь через тростник. Заметив виднеющееся из-под одежды белье, он выругался. — Выходит, он сначала изнасиловал ее.
— Не думаю, — проговорил Акитада. — Одежда довольно чистая и непомятая. Если бы ее насиловали, остались бы следы борьбы.
— Но у нее нет пояса! Ни одна приличная женщина не станет гулять по улице в распахнутом кимоно. Если ее не насиловали, значит, она дала согласие. Но зачем же этот подонок задушил ее, если она не сопротивлялась?
— Хороший вопрос. Посмотри-ка на ее шею! Когда душат голыми руками, на теле остаются следы пальцев. Я где-то читал, что такие отпечатки измеряют и сравнивают с пальцами подозреваемого. Но эту женщину задушили не руками, а какой-то удавкой из ткани, возможно, ее пропавшим поясом. Когда ты ходил сейчас, не видел ничего похожего?
Тора покачал головой:
— Пояса? Нет, не видел. Хотите, поищу снова?
— Нет. Уже темнеет, а глушь здесь сам видишь какая. Я должен пойти сообщить об убийстве стражнику, а ты оставайся здесь.
Акитада нашел стражника, который растянулся поперек прохода у ворот. Прислонившись спиной к колонне, тот мирно дремал.
— Поднимайся! — крикнул Акитада, заставив его вскочить на ноги. — У вас произошло убийство. Совсем недавно, не больше часа назад. Кто входил в парк или выходил из него за это время?
Стражник поначалу опешил, потом начал сбивчиво и многословно объяснять, что никто, кроме Акитады и Торы, не входил в парк за время его смены.
— Все ворота заперты два часа назад. Вход разрешен только служителям парка, да и то лишь через эти ворота, — оправдывался он. — Вы же сами помните, господин, как я остановил вас и вашего слугу.
Акитада удивленно приподнял брови.
— Но мне показалось, ты не очень-то был начеку. Уверен, что никто другой не проходил через ворота?
— Да, господин, уверен. Я и присел-то всего на минутку. И глаз не сомкнул все это время, не сомневайтесь. В это время года в парке шляется много всякого сброда.
— Значит, ты не видел, чтобы мимо тебя прошла молодая женщина в синем кимоно? Среднего роста, лет восемнадцати-девятнадцати, миловидная.
Глаза стражника округлились.
— Так это ее убили? Бог ты мой! Я знаю, о ком вы говорите. Она здесь часто бывает. Всегда приходит и уходит одна. — Он приложил грязный палец к носу и растерянно заморгал. — Конечно, это не означает, что здесь она проводит время в одиночестве. Ходит тут один молодой господин из университета, он-то и развлекает ее! Ха-ха! Сам живи и дай жить другим, всегда говорю я.
— Сегодня как раз обратный случай, — сухо заметил Акитада. — Так что же, выходит, ты пропустил ее, несмотря на то что парк закрыт для посетителей?
— Ну нет, господин! Сегодня я не видел ее. Вероятно, она прошла раньше, до начала моей смены.
— Хорошо. Оставайся здесь и гляди в оба, задерживай всякого, кто попытается выйти. Убийца все еще может находиться в парке. А я пойду поищу кого-нибудь из городской стражи.
Левое подразделение городской управы — Саке Сики — находилось в квартале чуть южнее университета. Там же располагалось районное отделение городской стражи. Акитада доложил о случившемся солидному пожилому служителю, и тот немедленно послал гонца с донесением в полицию, потом направил отряд городской стражи в парк и только после этого начал записывать показания Акитады. На это ушло довольно много времени, поэтому когда Акитада наконец вернулся к воротам парка, он уже был наводнен красными одеждами полицейских. Кивнув знакомому стражнику, Акитада вошел вслед за ними, и тут же у него за спиной раздался повелительный окрик: «Стой!»
Акитада обернулся. Высокий офицер средних лет в красной форме капитана полиции с луком и колчаном стрел решительно направлялся к нему. Его красивое бородатое лицо было мрачно и угрюмо.
— Что вы здесь делаете? — резко спросил он. — Парк закрыт. Назовите себя и объясните цель посещения!
Акитада повиновался. Офицер окинул его внимательным взглядом, но тон его не смягчился.
— Понятно, — сухо сказал он. — Я — капитан полиции Кобэ. Покажите мне тело!
Акитада провел его к тростникам, где Тора уже отчаянно препирался с полицейскими. Кобэ рявкнул на них, и те расступились. Тора и Акитада наблюдали в сторонке, пока Кобэ производил предварительный осмотр места преступления и тела. Закончив осмотр, капитан подошел к своим людям, отдал им какие-то распоряжения, и те разбрелись в разных направлениях. Потом он вернулся к Акитаде и сказал:
— Ее задушили. Причем совсем недавно. Часа два назад, может быть, даже меньше. — Он еще пристальнее посмотрел на Акитаду, кивнувшего в ответ, и добавил: — Мои люди сейчас прочесывают парк в поисках убийцы. Судя по всему, вы нашли ее сразу после случившегося. Вы переворачивали тело?
Акитада объяснил, как все было, и с помощью Торы показал, в какой позе первоначально лежала девушка.
— Все выглядело так, будто ее бросили в тростники, — пояснил он.
Посмотрев на тело, на примятые тростники и кустарник, Кобэ раздраженно заметил:
— Скверно, когда посторонние суют нос не в свое дело. Я уж не говорю о том, сколько следов и улик здесь было уничтожено. — Немного помолчав, он нехотя прибавил: — Впрочем, думаю, вы не слишком испортили картину. Эта женщина была простолюдинкой, но не уличной девкой. На шестом или седьмом месяце беременности.
— Что-о?! — Акитада покраснел от смущения, когда выяснилось, что он проглядел это. — Боюсь, я не располагаю большим опытом в подобных делах, — пробормотал он, еще больше краснея от такого признания. — Мне она показалась просто тяжелой.
