Валентин Лавров - Кровавая плаха
— Вот и сам Власов! — произнес стряпчий. — Теперь ясно — мы имеем дело с ограблением.
Кто же тогда совершил убийство и очистил сейф? Этот вопрос читался на лицах присутствовавших.
Тем временем врач со своим помощником приступил к наружному осмотру тел.
Чиновник, смахнув пыль со стола, писал под диктовку пристава протокол.
У стряпчего созревал план действий.
Хитрый планТрупы были отправлены в анатомический театр университета для вскрытия. Оно показало, что смерть наступила пятью днями раньше вследствие множественных ран, нанесенных острым режущим предметом, видимо, ножом.
На совещании в полицейском участке юный стряпчий вдруг выступил с неожиданным предложением:
— Как явствует из опроса соседей, Власов был осторожным и подозрительным. Вряд ли он мог впустить к себе в квартиру людей незнакомых. Вот и надо на похороны Власова собрать как можно больше людей, его знавших.
— Ну и что из этого получится? — лениво полюбопытствовал пристав, пожилой человек, сильно припадавший при ходьбе на левую ногу, ибо четверть века назад получил ранение в перестрелке с разбойниками.
Стряпчий горячился:
— А вы, господин майор, не понимаете? Мы путем предварительного опроса выявим весь круг знакомств Власова и сравним его с теми лицами, кои явятся на Волково кладбище. Тут два варианта. Первый: убийца постарается на кладбище не ходить, и тогда мы его тут же вычислим по списку. Вариант другой: убийца ради любопытства или чтобы не вызвать подозрений придет на похороны. Мы, замешавшись в толпе, будем наблюдать за лицами — и в церкви во время панихиды, и во время погребения.
Пристав устало кивнул:
— План оригинальный. Но как вы хотите оповестить всех тех, кто захочет (или не захочет) явиться на погребение? Разослать именные приглашения?
Стряпчий даже подпрыгнул на стуле от нетерпения:
— Неужели не догадались? Мы во всех газетах распубликуем некрологи, вот каждый и узнает.
— И явится орда нищих…
— Это не помешает. Нищие, вы сами, господин майор, знаете, никогда с чистой публикой не мешаются.
Пристав вздохнул:
— Хорошо, действуйте! Только позвольте задать вам вопрос: вы сейчас можете сказать что-нибудь о физических данных убийцы?
Стряпчий неопределенно хмыкнул:
— Ну, понятно, что он, видимо, знаком был со стариком или его кухаркой… Что в преступлениях он неопытен — об этом говорит та неловкость, с какой убийца наносил удары ножом.
— Но вы о другом. Я говорю о физических данных?
— Этого пока никто не знает!
— Ан нет, я знаю. Могу сказать, что убийца действовал в одиночку и был высокого роста — поболее вас вершка на два, и был весьма силен. И еще: не исключено, что это высокообразованный человек.
Стряпчий посмотрел на старшего товарища с недоверием:
— Невероятно! И как вы это узнали?..
— Из осмотра места происшествия. — И не без колкости добавил: — Там, между прочим, и вы были. О том, из чего я это вывел, скажу позже — когда задержим убийцу.
Кстати, тогда же вы сможете убедиться в справедливости моих умозаключений. Ну а теперь пора действовать. Похороны ведь послезавтра!
Неожиданные свидетелиУже на следующий день в нескольких петербургских газетах появились некрологи. Стряпчий, взяв в помощники полицейского чиновника, устанавливал круг знакомых Власова.
Соседи говорили, что в гости к убитому частенько наведывался мужчина высокого роста в офицерской форме. Ни род войск, ни фамилии офицера назвать никто не умел.
Заглянули и в нарядную, с мытой зеркальной вывеской аптеку, что возле Каменного моста. И тут случилась приятная неожиданность.
Провизор Фридлендер, высокий добродушный немец, почесывая нависший над верхней губой большой мясистый нос, задумчиво произнес:
— Власов есть мне известен. Он имел геморрой. Я делал ему свечи. Вот рецепт — пятнадцать май. Вам это не есть интересно?
Стоявшая возле притолоки супруга провизора, могучей корпуленции дама, пробасила:
— Фридрих, господам полицейским, может, надо знать про офицера? Про того, что приходил к нам делать перевязку? Он, такое несчастье, весь пол кровью залил. Знаете, такой глубокий рана на ладони. Перерезана артерия. Много терял крови, весь бледный.
Стряпчий нетерпеливо перебил:
— Офицер высокого роста?
Супруги дружно удивились:
— Так вы знаете? Очень есть милый человек, такой высокого роста. Он зер гут говорить по-немецки.
Провизор поднял руку над головой супруги:
— Вы не поверить! Но он во-от на столько превосходить моей Герды. А это есть не часто. Офицер имеет чин прапорщика. Он загт, что резался о свой шпаг, когда вставлять в ножны.
— Офицер в какой форме был?
— Саперный войск! Я хорошо знай.
— Когда это было?
В разговор вновь вступила Герда:
— Как раз моя кузина уехать в Дрезден — двадцать пятого мая.
Вместо свадьбы — в острогКомандир лейб-гвардии саперного батальона объяснил:
— Я что-то подозревал плохое. Дело было так. Утром двадцать шестого мая ко мне явился подполковник Карл Ландсберг. Он выглядел неважно. Был бледен, нервничал. Свое состояние он объяснил тем, что получил телеграмму от матери. Она, дескать, серьезно больна. Очень просил отпустить его на неделю домой. Рука? Да, ладонь была завязана.
— Где живет мать?
— Она помещица Шавельского уезда Ковенской губернии. Но влачит трудное существование. Насколько мне известно, ее покойный муж промотал все состояние. Карл отправляет ей каждый месяц переводы из своего жалованья. Но деньги у него все же водятся, особенно последнее время.
— Откуда? Ведь в полку обычно все известно, все на виду.
— Это так, но наблюдать за средствами своих офицеров считаю нескромным. Карл вел трезвый образ жизни, в карты не играл — стало быть, доходов с этой стороны быть не могло. А деньги ему ой как нужны сейчас. Ведь Карл обручен с графиней-красавицей… — батальонный командир назвал одну из самых громких в России фамилий. — Невеста — наследница богатейшего состояния. Вот Карл и вынужден корчить из себя богача: шьет новые мундиры, несколько раз устраивал пышные ужины. А вообще-то он прекрасный офицер! Хорошо образован, умен, исполнителен. Кстати, шестого июня у него свадьба.
— Боюсь, что со свадьбой придется несколько повременить. Где Ландсберг теперь?
— Еще не вернулся от матери, хотя отпуск истек… Через час телеграфист отстукивал: «Карла Ландсберга арестовать тчк Доставить спешно СПБ» (СПБ — это Санкт-Петербург).
6 июня Ландсберг был арестован. Вместо брачного ложа он отправился на тюремные нары.
По осмотру, произведенному тюремным доктором, у задержанного были найдены резаные раны: глубокая поперечная на правой ладони и два свежих рубца на левой.
— Это я неосторожно шпагу в ножны вставлял, — твердил Карл.
9 июня бывший гвардейский офицер был доставлен в Петербург и помещен в одиночную камеру. Известные нам стряпчий и пристав были свидетелями того, как этого гиганта (уже в наручниках) водили на допрос сразу четыре (!) конвоира — боялись побега.
В обмен на молодостьСтряпчий, не скрывая восхищения, спрашивал своего седоусого коллегу:
— Как это вам, господин пристав, еще не зная убийцы, удалось догадаться, что он силен, высок, да еще высокообразован? Мне это кажется невероятным!
— Просто я обратил внимание на те детали, которые вы пропустили. Помните, на стене возле раковины виднелись четкие отпечатки окровавленной ладони? Человек опирается на стену на уровне плеча. Вот по этим отпечаткам я легко догадался, что убийца ростом далеко не карлик.
Далее: по следам слежавшейся пыли не составляло труда разглядеть, что сейф сдвинут совсем недавно. Убийца в квартире был один — об этом мне сказали четко различимые следы на залитом кровью полу. И если ему удалось сдвинуть с места тяжеленный сейф, стало быть, он человек богатырской силы.
— Логично! Но как вы догадались, что преступник хорошо образован?
— Это было сделать несложно. Возле сейфа сверху кровяного пятна лежал сборник французских стихов. В ломе Власова иностранных книг не было. Стало быть, стихи принес и выронил, когда двигал сейф, убийца. Кстати, он уже признался, что книга эта его. Она приобщена к вещественным доказательствам.
— Вы гений!
— Нет, мне помогает всего лишь мой долгий опыт. Вы его тоже приобретете. Вместе с повышением по службе. Но — увы! — лишь в обмен на свою молодость.
Откровения убийцыНа первом же допросе в «Крестах» Ландсберг признался:
— Да, я убил Власова и его кухарку У меня не было другого выхода. Я много лет, шаг за шагом, с неимоверными трудностями делал себе карьеру. Моя женитьба открывала мне доступ в высший свет. Теперь я мог достичь по службе самых вершин — стать генералом, занять важный пост.
