Дочь палача и Совет двенадцати - Пётч Оливер
– Тогда и с медальоном все стало бы понятно, – добавил Дайблер. – Может, она надеялась замедлить действие яда, вот и схватилась перед смертью за амулет…
– При таком количестве ягод даже пресвятая Дева Мария бессильна. Как бы там ни было… – Куизль снова показал на труп, – …это было не самоубийство, Михль, а четко спланированное убийство. И убийца разгуливает где-то по Ау… – Он устало потянулся. – А теперь принеси-ка мне иголку с ниткой, чтобы мы успели хоть пару часов поспать перед завтрашней встречей.
Пока Якоб зашивал труп, его не покидало странное чувство, будто он что-то упустил – что-то связанное с мертвой девушкой и ее вскрытием. Но голова по-прежнему была слишком тяжела, чтобы раздумывать над этим.
И постепенно эта существенная деталь ускользнула от его внимания.
3
Поздним утром по мосту через Изар в направлении Ау шагали двое мужчин. Один из них прихрамывал. Второй был помоложе: рослый, широкоплечий колосс. Другие путники охотно уступали ему дорогу. Он нес мешок за спиной и постоянно оглядывался по сторонам. Его густая борода давно уже не видела цирюльника. А нос был такой же крупный и слегка изогнутый, как у отца.
Магдалена узнала брата и дядю, когда их разделяла еще добрая сотня шагов. Она помахала им и устремилась навстречу, крикнув:
– Георг, Георг! Мы здесь!
Георг тоже ее заметил. Он приветственно вскинул руку и ускорил шаг, так что его старший спутник с трудом за ним поспевал. Бартоломей Куизль, брат Якоба, хромал с самого детства, хотя это не помешало ему стать мастером своего дела. Уже много лет он служил палачом в Бамберге и состоял в Совете Двенадцати. Георг, его племянник и подмастерье, должен был стать его преемником. Якоб Куизль так и не свыкся с тем, что его собственный сын предпочел остаться у дяди Бартоломея, более успешного палача, вместо того чтобы вернуться в Шонгау, к отцу.
Магдалена между тем подбежала к Георгу, и брат с сестрой радостно обнялись. С их последней встречи, когда Георг на пару недель приезжал в Шонгау, прошло больше двух лет. Он заметно переменился. Сейчас ему стукнуло девятнадцать, и это был настоящий мужчина, почти такой же крупный, как отец, но при этом более жилистый и крепкий. Сложно было поверить, что он приходится Барбаре братом-близнецом. Магдалена вспомнила, как раньше напевала им колыбельные перед сном. С тех пор прошло не так уж много лет, и тем не менее перед ней стоял уже взрослый мужчина.
– Младшим братиком я тебя уже вряд ли назову, – сказала Магдалена и тронула плечо Георга. – Чем же дядя тебя кормит? Каждый день дает свиные отбивные и колбасы?
– И к ним еще клецки по-франконски, – ухмыльнулся Георг и с напускной грустью погладил живот. – Правда, сегодня я с самого утра ничего не ел. Так что неплохо бы перекусить.
Тем временем к ним присоединился и дядя Бартоломей.
– Дорога из Бамберга была настоящей пыткой, хуже всякой дыбы, – проворчал он.
Как у всякого представителя Куизлей, его отличали крючковатый нос и массивная фигура. Он давно начал лысеть, и за последние годы волос у него почти не осталось.
– Ума не приложу, зачем я только приперся на эту чертову встречу! – выругался он. – Надеюсь, хоть пиво у них приличное.
Магдалена улыбнулась. Якоб с Бартоломеем на самом деле терпеть не могли друг друга, но при этом были очень похожи, когда начинали ворчать и высказывать недовольство. Вероятно, эта черта тоже была присуща всем Куизлям.
– Пиво отменное, не переживай, – успокоила она Бартоломея и со страдальческим видом потерла виски. – Если там что-нибудь осталось. Некоторые из палачей прибыли еще вчера и хорошо приложились. Особенно отец с Дайблером.
– Да и ты, видно, тоже! – рассмеялся Георг.
– Что ж, посмотрим, остался ли там хоть бочонок, – проворчал Бартоломей. – Жажда замучила, готов Изар целиком выдуть.
Прихрамывая, он двинулся дальше. Георг между тем оглядывал узкие зловонные переулки.
– Хорошее место выбрали для встречи, нечего сказать… – Он усмехнулся. – В общем-то, такого и следовало ожидать. Палач из Вены как-то говорил, что не прочь бы узнать, где находится этот город Ау. Ведь столько висельников, которых он вздернул, родом именно оттуда…
– Только при Барбаре ничего такого не говори, – предупредила Магдалена. – Она и так в безграничном восторге от нашего пристанища.
При упоминании сестры Георг просиял. В детстве близнецы жили душа в душу, и Магдалена не исключала, что Барбара согласилась поехать в Мюнхен в том числе и потому, что хотела повидаться с братом. У нее даже возникла мысль рассказать Георгу о беременности Барбары. Однако момент был не самый подходящий. Возможно, позже Барбара сама посвятит его в эту тайну. Они и раньше всегда делились друг с другом своими заботами.
– Верится тебе, может, и с трудом, но Барбара иногда снится мне, – с улыбкой сообщил Георг. – Мы так долго не виделись, а я до сих пор помню ее лицо, будто вижу перед собой… Как она?
Магдалена вздохнула.
– Не очень, если учесть, какие планы вынашивает на ее счет отец.
Она рассказала ему о планах отца и трех претендентах из круга палачей.
– С одним я уже познакомилась, – закончила Магдалена. – Сын палача из Пассау, безобразный пьяница.
– Но при этом хорошая партия, – заметил Георг. – Пассау – крупный город, для палача там всегда найдется работа.
– Вот теперь ты говоришь как отец, – Магдалена покачала головой и показала в сторону трактира. – Барбара в комнате наверху, с Софией. Мальчики, наверное, тоже там.
– София? – Георг нахмурил лоб, но потом сообразил. – Конечно, ты же писала мне про нее! Выходит, у тебя уже трое детей… Время и вправду летит чертовски быстро.
Магдалена слабо улыбнулась.
– Тебе бы вернуться в Шонгау, братец. Отец тоже уже немолод.
– Как знать, может, и вернусь, – ответил Георг с мрачным видом. – Даже раньше, чем хотелось бы.
– В каком смысле?
Он махнул рукой.
– Скоро сама все узнаешь. Дай для начала увидеться с семьей. О многом нужно поговорить.
Они вместе двинулись по обледенелой улице к трактиру. Магдалена молчала, но еще долго раздумывала над последним замечанием Георга. Что он хотел этим сказать? Судя по всему, Барбара не единственная в их семье столкнулась с трудностями…
Сход палачей состоялся ровно в полдень, в отдельном зале, обычно отводимом под свадебные торжества. Но Магдалена подозревала, что об этом событии хозяин старался не распространяться. Кому понравится сидеть в одном трактире с дюжиной нечестивых палачей? Магдалена понимала теперь, что отец был прав: в Мюнхене такая встреча состояться просто-напросто не могла бы. А вот в Ау для подобного события самое место – среди проходимцев, авантюристов и прочего отребья.
Магдалена прислонилась к стене рядом с дверью и наблюдала за происходящим. Теперь почти вся дюжина палачей была в сборе. С ними также прибыли их подмастерья и ученики, так что всего насчитывалось почти тридцать участников. Магдалена взирала на всех этих людей, таких разных и в то же время связанных общим делом: все они служили орудиями смерти.
При этом кое-кто из присутствующих заметно преуспел в своем ремесле. Многие пришли в одеждах из дорогих тканей, причем некоторые разодеты были до того пестро, что походили на экзотических птиц. Все казались напряженными и замкнутыми, и тем не менее каждый из них чувствовал себя в родной среде. Магдалена взглянула на отца, который разговаривал со своим братом: похоже, что в этот раз обошлось без споров, в виде исключения. Остальные палачи тоже пребывали в прекрасном настроении, чему, вероятно, способствовал большой бочонок пива, стоявший на столе посреди зала. У каждого палача имелась собственная оловянная кружка, на которой было выбито его имя – так предписывали старинные традиции и меры предосторожности: чтобы порядочные горожане не боялись случайно выпить из кружки палача и тем самым обесчестить себя. Многие из мужчин курили трубки, так что дым клубился, как в преисподней.
