Александр Зеленский - Лиходеи с Мертвых болот
— Не дури.
— Надобно проучить, чтоб знали, на кого руку поднимать, — ерепенился Убивец.
— Спешить надо. Не приведи господи, стрельцы на шум сбегутся… А с тех мерзавцев… Ну, что с убогих взять?
Завсегдатаи кабака давно привыкли к подобным сценам и знали, что в этих случаях лучше всего не высовываться. Поэтому они тихо ждали, пока свара не уляжется, чтобы потом продолжить гульбу, забыв о том, что только что произошло.
У выхода атаман кинул пристальный взор на притихший кабак. И в этот миг в нем поселилась смутная обеспокоенность, ощущение притаившийся опасности, источника которой он никак не мог понять. Он что-то должен был вспомнить, что-то очень важное, но нужные воспоминания ускользали, как вода сквозь раздвинутые пальцы. Зато росло беспокойство…
Знатный боярин Матвей Семенович, снискавший за добрую службу государеву благодарность и получивший в окрестностях хорошую вотчину, сидел тихо и спокойно в углу кабака и с интересом наблюдал за происходящим.
Боярин привык к боям и дракам. Его занимало, чем же закончится эта потасовка, и он продумывал, как в случае чего будет выбираться из заведения, а также прикидывал, как помочь попавшему в беду мужику. Матвей знал, как опасны бывают бродяги, из которых состояла буйная ватага. Им рвут ноздри, их секут и колесуют, но они все равно, движимые кто голодом, кто жадностью, а кто просто злым ветром, шатаются по Руси, проливая невинную кровь, сея раздоры и смуту. Именно такие возбуждали городскую чернь в Смутные времена, и та распахивала ворота подходившим польским войскам. Ненавидел их Матвей Семёнович всей душой и с удовольствием показал бы им кузькину мать, да вот не понадобилось.
Купец с самого начала показался боярину Матвею человеком, который может сам за себя постоять. Так и получилось — справился, правда, при неожиданной помощи мужика устрашающего вида. Оно и лучше, поскольку рука боярина в самый напряженный момент уже коснулась эфеса сабли.
Порядок в кабаке слуги навели быстро и сноровисто. С досок пола была стерта вонючая брага, собраны черепки разбитых кружек да кувшинов, водворены на место перевернутые столы и лавки — и вот уже заведение имело вид обыденный, и в нем текла привычная пьяная, смурная жизнь. Через несколько минут появились важные, степенные стрельцы, но кабатчик, сделав удивленные глаза, помотал головой:
— Какая драка? Кто видел? Да бросьте вы, добрые люди! Всяко бывает, к чему вам это? Лучше отведайте крепкого винца с кулебякой.
Боярин Матвей неторопливо завершил обильную трапезу. Впрочем, ел он без удовольствия. Не то чтобы его одолел запоздалый страх от происшедшего или волнение — это же смешно! Такая сцена только развлекла бывалого вояку. Но из головы его никак не шел купец, на которого совершили нападение. Какие-то темные воспоминания были связаны с ним, но какие? Боярин точно знал, что он где-то раньше видел этого человека.
— Вспомнил! — воскликнул он и так шарахнул о стол глиняной кружкой, что та разлетелась вдребезги.
Завсегдатаи обернулись с опаской, ожидая нового скандала. К столу подскочил половой и вежливо осведомился:
— Боярину что-то надоть?
— Пшел отсюда!
«Конечно же, это он, — подумал Матвей. — То же гладкое лицо, та же презрительно выпяченная нижняя губа, та же борода. Почти не изменился, так же статен и хорош…» История сия была давняя и тяжелым грузом лежала на плечах боярина. Он и не ждал, что она получит когда-нибудь свое продолжение, но теперь такая надежда появилась. А хорошо это или плохо — кто знает…
Матвей дошел до своего просторного, с резными ставнями терема. В светелке красивая полная жена вышивала скатерку, а девки пряли, лениво переговариваясь — обычное времяпрепровождение для женщин.
Он поцеловал жену и прошел в свою комнату. Пол в ней устилали две медвежьи шкуры, стены были завешаны стрелковым и холодным оружием, которое не являлось простым украшением, а побывало во многих битвах. Матвей просидел несколько минут за столом, обхватив голову руками, задумчиво глядя на горящую свечу.
— Нет сомнений, это он, — прошептал он.
Боярин еще раз попытался сопоставить различные факты, и тут в голову ему пришли рассказы о жестоком разбойничьем главаре, объявившемся здесь из муромских лесов. Зовут его Романом. Не он ли? Очень похож. И имя то же. Не мог ошибиться боярин, слишком много повидал всякого сброда! А скольких сам, будучи в прошлые лета на службе у самого Федора Михайловича Ртищева, возглавлявшего Тайный приказ, отловил да в цепи заковал…
Матвей взял чернильницу, пододвинул к себе лист бумаги, окунул гусиное перо в чернила. Аккуратно и неторопливо вывел красивым почерком: «Батюшка наш думный боярин Николай…»
Глава 7
ЛИТВА. УДАЛЬ, НЕЧИСТЬ И СЕКРЕТ ПОКОЙНОГО
«На земли великого князя литовского, кому служили чернобородый сотник и его товарищи — псковские лучники, пять сотен которых составляли личную гвардию Скиригайлы — мы вступили через несколько часов пути. И все же, как бы быстро мы ни продвигались, проклятый соглядатай, который чуть было не захватил меня в полон в славном городе Майстерат, нас опередил.
До вотчины пана Бельского, пожалованной тому братом великого князя литовского Витовтом Кейстутовичем, оставалось совсем немного, когда мы наткнулись на первый разъезд крестоносцев. И командовал им наш старый знакомый, век бы его не видать…
— Должно быть, у этих крестовых чертей кони — птицы, — проворчал сотник, прячась за стволом векового дуба.
— Хорошо еще, что вовремя углядели их, — заметил я, высовываясь из-за соседнего дерева, — а то бы угодили, как кур во щип…
— Да, видно, они всерьез взялись за семейство Бельского, — покачал головой сотник. — Интересно, чем это он им так не понравился?
— Смотрите-ка, кто-то едет от дома Бельских, — указал нам один из русичей на перекресток двух дорог.
— Так-так! И крестоносцы заметили повозку… Во как припустили к ней! Только пыль столбом…
Действительно, горбатый начальник и десяток драбантов как вихрь налетели на появившийся из-за поросшего лесом холма воз, который волокли две тощие лошаденки. Правил упряжкой пожилой человек, до самых бровей заросший рыжей шерстью.
«Э, да это же миляга Йозас — правая рука моего отца по заготовкам провианта и фуража», — подумалось мне.
Крестовые слуги тем временем, основательно порывшись в содержимом мешков, лежавших на возу, пропустили упряжку и скрылись за холмом. Теперь настало наше время «проверять мешки» и мы вчетвером вылетели из леса на дорогу перед самым носом Йозаса.
— Опять грабить будете? — осведомился он, увидев новых людей рядом с собой. — После ваших «проверок» вечно чего-нибудь недостает…
— Йозас, старина, ты не узнал меня?! — воскликнул я, выезжая вперед.
— Э, да никак это сын нашего дворецкого? Вот так встреча! А твой батюшка уж думал-думал, как тебе весточку послать о наших злоключениях. Да не так это просто по нынешним временам…
— А что такое? — забеспокоился я.
— Плох наш хозяин, совсем плох. Вынужденный переезд из дома предков окончательно подкосил его, а тут еще немцы покоя не дают. Мало им нашего замка, так они и здесь не оставляют нас своими милостями… Не понимаю, чего им нужно?
— Ладно, хватит болтать! — пробурчал сотник. — Скажи-ка лучше, как нам пробраться в дом незамеченными?
— Никак невозможно…
— Подумай, Йозас! Очень нужно! — взмолился я.
— Только для вас, пан Роман! Есть такой скрытый путь. Вон за тем холмом, куда направились люди командора, имеется замаскированный лаз, ведущий в подземный ход, который как раз выходит в подвал под панскими покоями. Но осторожнее, там видимо-невидимо всякой нечисти… Вампиры, вурдалаки… Туда давно уже никто не лазит!
— Если мы не убоялись крестовых чертей, то с другой нечистью как-нибудь совладаем, — усмехнулся сотник.
— Тогда благослови Господи ваш путь! — перекрестил нас Йозас, отправляясь своей дорогой.
Мы с трудом отыскали замаскированный порослью молодого орешника и листьями гигантских лопухов лаз в подземелье.
— Оставайтесь здесь, — приказал сотник своим воинам, — а мы поглядим, что там за упыри… — С этими словами доблестный воин, обнажив меч, ловко проскользнул в земляную щель. Я полез за ним.
Сначала ход оказался настолько узким, что приходилось ползти на четвереньках. Но постепенно подземелье расширялось, и вскоре мы могли уже передвигаться в полный рост. Не видно было ни зги, и мы пробирались больше на ощупь, до тех пор пока я не обнаружил древко факела, воткнутого в глину.
— Господин сотник! Надо запалить огонь…
Вскоре факел вспыхнул, источая острый смолистый дух и освещая ход до самого поворота направо. Именно оттуда доносился подозрительный утробный вой, странный шелест и писк.
