Юрий Бурносов - Числа и знаки. Трилогия
– Вот и напрасно, - разумно отвечал Бофранк. - Книги, написанные только для развлечения читателя, в основном вредны.
– Давайте не будем более говорить о глупости, которую я могла совершить, - попросила девушка. - Расскажите лучше, чему учат вас в Палате? Наверное, это так интересно…
Бофранк не мог не отметить необычайную живость и даже некоторую развязность хиреан Вейтль. Обыкновенно девушки вели себя не в пример скромнее, и вряд ли его отец, к примеру, одобрил бы подобное поведение. В то же время Ноэма привлекла его несомненным умом, да и наигранную скромность Хаиме Бофранк не особенно любил. Потому он начал пространно рассказывать обо всех деталях обучения в Палате, отчего не заметил, как они пришли к дому печатника Вейтля.
Несомненно, хире Вейтль вел дела успешно - большой и ухоженный дом подтверждал это. Прервав свой рассказ, Бофранк откланялся и собрался двигаться далее, к харчевне, где его, несомненно, заждались приятели, но тут девушка окликнула его и, помахав рукою, сказала:
– Если вам угодно будет видеть меня, приходите завтра в сад Цехов, когда часы на ратуше пробьют шесть.
Так случилось, что назавтра Бофранк забыл о свидании - как раз на шесть было назначено чрезвычайно интересное дополнительное занятие, посвященное оставляемым преступниками следам. Только по его окончании он вспомнил о саде Цехов и задумался - стоит ли идти, когда все сроки миновали? Тем не менее Бофранк пошел и, к своему стыду, обнаружил на месте хиреан Вейтль. Она сидела на скамье с кованой спинкой, держа в руках небольшую книгу, и при виде Бофранка заметила, поджав губы:
– Очевидно, пунктуальность не входит в число дисциплин, коим вас обучают, хире.
– Прошу меня извинить, - устыдившись, пробормотал Бофранк.
– Не нужно теперь, - сказала Ноэма. - Другая на моем месте уже ушла бы, но я дождалась, а раз уж дождалась, то к чему тратить время на ссоры и споры. Полагаю, причина, что вас задержала, была весомой. Скажите лучше, что ждете вы от этой встречи?
Подобного вопроса Бофранк никак не ожидал. Мысли его пришли в смятение.
– Свидание с девушкой предполагает некое продолжение, не так ли? - с улыбкой продолжала Ноэма. - Но вы, я вижу, куда более искушены в способах смертоубийства и в изучении примет преступников, нежели в подобных делах. Так идите же сюда и сядьте рядом.
Бофранк послушно опустился на скамью, и в тот же миг руки девушки обвили его шею, а губы приникли к его устам. Несчастный слушатель Секуративной Палаты сделал несколько смешных движений, вроде тех, что делает рыба, когда ее вынимают из воды, но тут же смирился, ибо то, что делали с ним, оказалось до безумия приятным.
Встречи в саду Цехов стали регулярными; Бофранк порою даже оставлял ради них занятия, что, впрочем, старался наверстывать ночами. Постоянное недосыпание и утомление дурно отражались на его здоровье, но о каком здоровье он мог думать в эти прекрасные дни? Каждое утро начиналось с мыслей о хиреан Вейтль, каждая ночь проходила в чудесных снах, и даже на занятиях, глядя во чрево очередного разъятого трупа и вдыхая запах разложения, Бофранк думал только о ней.
Отвечала ли ему хиреан Вейтль взаимностью?
Этого Бофранк не знал и не мог знать. Каждая новая их встреча в потаенных закоулках сада Цехов была такой же нежной, как и предыдущая, но любила ли его хиреан Вейтль? Жила ли она мыслями о нем так же, как он жил мыслями о ней? Все чаще Бофранк задумывался об этом. Он уже не раз высказал ей свое признание, не раз услышал ответные признания, но что-то в самой глубине сердца тревожило Бофранка и не давало ему покоя. Да и та развязность, что сперва показалась свежей и необычной, теперь порою пугала. Однажды, в перерыве между поцелуями, он задал Ноэме вопрос:
– Скажи, что ты нашла во мне? Зачем с первого же дня проявила симпатию?
– А разве не бывает так меж людьми? - вопросом же ответила Ноэма. - Когда видишь человека один раз и уже понимаешь, что не сможешь существовать без него далее?
Вроде бы и так, только Бофранка подобный ответ не устроил. В первую очередь он заподозрил, что девушку могло привлечь богатство его отца - сравнительное, конечно, но известное в городе. Для дочери преуспевающего печатника сын университетского декана - вполне подходящая партия. Но, как ни странно, Ноэма ни разу не заговорила о возможном замужестве. Да и ласки, которые она допускала, оставались довольно невинными - долгие поцелуи, объятия, но ничего более. В то же время приятели Бофранка часто посещали заведения на улице Кожевников и в Деревянном Городе, где уличные женщины дарили им совершенно иное, до сих пор не изведанное Бофранком наслаждение.
Любовь ли это была? Стало быть, она. Ибо Бофранк, ранее не испытывавший подобных чувств и не умевший сказать о них своими словами, только и мог, что воспроизводить в памяти своей невесть где прочитанные строки:
Песнь я не в силах сплесть,
Но здесь ни злости несть,
Ни лености, зане
Уменье и предмет
И вздохов и бесед
Давно известны мне.
И лишь всего милей
Петь словно соловей,
Но воли я не дам словам,
Не дам о всем уведать вам.
Когда их знакомство длилось уже около полугода, Бофранк изъявил желание представиться отцу девушки. Эти слова Ноэма восприняла весьма странно.
– К чему это?! - спросила она в волнении. - Об этом не может быть и речи!
– Отчего же? Я питаю к тебе самые серьезные чувства и хотел бы, чтобы твой почтенный отец знал обо всем. Разве лучше будет, если все дойдет до него в виде превратных слухов?
– Ты прав, любимый, но… Еще рано, я думаю. Еще слишком рано…
Терзаемый сомнениями, Бофранк совершенно потерял сон. Не имея иной возможности разобраться, он обратился к своему самому близкому другу - Проктору Жеалю, обучавшемуся курсом старше. Жеаль был одним из лучших слушателей Палаты и выказывал в учении чрезвычайное стремленье и прилежанье, но притом оставался простецким малым, который всегда не прочь пропустить кувшин вина и повеселиться с друзьями.
В харчевне, за вином с закускою, взяв честное слово держать все в тайне, Бофранк поделился с Жеалем тревогами и сомнениями.
– Ты любишь ли ее? - спросил Жеаль с улыбкою.
– Люблю.
– Любовь светит, красой превыше слов,
Любовь грозит казнию гордецам,
Любовь мучит юнцов и стариков,
Любовь велит ликовать всем сердцам… -
прочтя эти строки, Жеаль еще более заулыбался.
– Когда любишь человека, свойственно закрывать глаза на недостатки, - сказал он, - а не изыскивать новые, как делаешь ты. Ну да ладно: говоришь, замуж она не хочет?
– Я полагаю, что нет. Иначе какой вред, если я представился бы ее отцу?
– Верно, верно… А что, кстати, отец ее? Видел ты его?
– Ни разу.
– Недурно бы навести справки, - сказал Жеаль. - Может быть, узнаем что-то полезное. Каких только семейных тайн не бывает!
– Что же за тайны? - усомнился Бофранк.
– Да разные! Что, например, если она вовсе не дочь, а жена его? Вот и нет резона представлять тебя. Такое бывало, и не раз, когда молодая жена при старике ищет утешения на стороне с кем-то молодым.
– Это было бы верно, если бы она отдалась мне, - возразил Бофранк, покраснев. Он хотел налить себе вина, но в смущении расплескал все по столу, опрокинул стакан и окончательно опечалился.
– Ты прав, - согласился Жеаль. - Что же, бывают и другие секреты.
– Но как нам узнать их?
– Да очень просто. Ты, верно, знаешь, что я подрабатываю писцом в канцелярии? Я там на хорошем счету и знаю многих чиновников. За небольшую мзду и из дружбы со мною они могут посмотреть в архивах, когда прибыл сюда этот Вейтль, откуда, кто его супруга, есть ли дети… Ты говоришь, он богат?
– Судя по всему, да.
– Что ж, тем вероятнее, что на него скопилось много бумаг. Знаешь ли, богатого человека многие стремятся ославить: пишут доносы, к примеру. Да и герцогу богатый человек интереснее бедного - хотя бы с точки зрения налогов. Дай мне пару дней да немного денег, и я разрешу твой вопрос.
Так Бофранк и поступил.
Вопреки обещаниям Жеаля, дни шли, а результата никакого не обнаруживалось. Трижды Бофранк напоминал Жеалю, и трижды Жеаль пожимал плечами. В итоге Бофранк совсем было поверил, что приятель попросту истратил его денежки на возлияния и иные развлечения. Оно и к лучшему, думал не раз Бофранк: пускай уж останется эта недосказанность, нежели откроется что-то, может быть, жуткое…
Отношения его с Ноэмой в эти дни приобрели новый пыл: девушка еще более страстно лобзала его и сжимала в объятиях, еще более нежно отвечала на поцелуи, а однажды вырвалась и убежала, воскликнув напоследок:
– Я не могу более терпеть эту муку!
Бофранк думал, что она уже не вернется, но наследующий день Ноэма ждала его в привычном месте, только отказалась объяснить свои слова.
