Элеанор Каттон - Светила
Сзади подошел тюремщик:
– Что тут происходит?
Гаскуан опустился на колени и склонился над девушкой.
– Она дышит, – сообщил секретарь. – Давайте ее приподымем.
И он привел девушку в сидячее положение, дивясь, как она исхудала и исчахла. Голова ее бессильно откинулась назад; Гаскуан поддержал ее, подставив согнутую руку:
– Она головой ударилась?
– Да ничего подобного, – заверил Друган с перепуганным видом. – Просто завалилась набок. Похоже, пьяная. Но когда она вошла, казалось – у нее ни в одном глазу. Я клянусь, что пальцем ее не тронул.
– Может, просто обморок.
– Вы, оба, головой подумайте, – вмешался Шепард. – Я аж отсюда лауданум чую.
Гаскуан тоже чувствовал густой горьковатый запах. Пальцем он разжал Анне челюсти.
– Рот не запачкан, – сообщил он. – От лауданума язык бы побурел, верно? И зубы окрасились бы.
– Отведите ее в тюрьму, – приказал Шепард.
– Вы хотите сказать, в больницу… – нахмурился Гаскуан.
– В тюрьму, – отрезал Шепард. – Мне осточертела эта шлюха вместе с ее клоунадой. Отведите ее в полицейское управление – и пусть ее прикуют цепью к поручню. Да усадят прямо, чтоб дышать могла.
Друган все качал головой.
– В толк не могу взять, что произошло, – сетовал он. – Она ж пришла трезва как стеклышко, а в следующий миг вдруг вся обмякла и тут же…
Входная дверь снова распахнулась.
– Мистер Цю к мистеру Другану, – возгласили от входа.
Сзади подошел Берк:
– Простите, мистер Шепард, вот ваш ордер на арест мистера Су.
– Мистер Цю? – удивленно обернулся Гаскуан. – Он-то тут что делает?
– Заберите шлюху, – приказал тюремщик.
* * *Су Юншэн, скорчившись на голых досках под кроватью Джорджа Шепарда, слушал, как колокол на уэслейской церкви вызванивает половину шестого, – как вдруг в дверь коттеджа снова постучали. Повернув голову набок, он ловил отзвук шагов Маргарет Шепард. Вот она дошла до конца коридора, приподняла щеколду, отодвинула засов, а затем квадрат света на ситцевой стенке снова расширился, и китаец ощутил знобкое дыхание свежего воздуха. На сей раз свет сделался голубее и мягче, а тень в дверном проеме потускнела до приглушенно-серого оттенка.
– Миссис Шепард, я полагаю.
– Да.
– Нельзя ли мне перемолвиться словом с вашим мужем? Он дома?
– Нет, – во второй раз за день ответила Маргарет Шепард. – Он ушел по делам в суд.
– Какая досада. Можно мне его подождать?
– Лучше договоритесь о встрече заранее.
– Я так понимаю, он вряд ли вернется.
– Он часто ночует в Сивью, – объяснила Маргарет. – А иногда задерживается в городе поиграть в бильярд.
– Понятно.
Су Юншэн не мог узнать Лодербека по голосу, однако по интонациям и громкости сразу догадался, что этот человек обладает какой-никакой властью.
– Простите за беспокойство, – продолжал Лодербек. – Вы не откажетесь передать вашему мужу, что я заходил?
– Да, конечно.
– Вы знаете, кто я такой, не так ли?
– Вы мистер Лодербек, – прошептала она.
– Очень хорошо. Передайте мужу, что мне хотелось бы потолковать с ним об одном общем знакомом. По имени Фрэнсис Карвер.
– Я ему скажу.
«Этот человек не доживет до утра», – подумал Су Юншэн.
Дверь снова закрылась, спальня погрузилась в сумрак.
* * *Коуэлл Девлин отвел Анне Уэдерелл местечко в углу тюрьмы полицейского управления, думая про себя, что бедняжка выглядит куда более жалко, чем двумя месяцами раньше, после попытки самоубийства. Ее не лихорадило, как тогда, она не металась во сне и не бормотала себе под нос, но являла собою картину не в пример горестнее – уснувшая мирным сном, в своем черном траурном платье. До чего же она исхудала! Девлин заковал ее в кандалы с сокрушенным сердцем – и по возможности не туго. А потом попросил миссис Шепард принести девушке одеяло под голову. Та молча повиновалась.
– Как это вообще понимать? – спросил священник Гаскуана, складывая одеяло на колене. – Я Анну не далее как сегодня утром видел. Я сам проводил ее до здания суда! Она что, пошла прямиком к Притчарду и купила склянку этого зелья?
– У Притчарда закрыто, – возразил Гаскуан. – Закрыто весь день.
Девлин подложил руку Анне под голову и подсунул ей вместо подушки свернутое одеяло.
– Так где ж она, ради всего святого, разжилась лауданумом?
– Может, с собой принесла.
– Нет, – покачал головой Девлин. – Когда она сегодня уходила из «Удачи путника», у нее в руках не было ни дамской сумочки, ни ридикюля. Да и денег при себе не было, насколько мне известно. По-видимому, кто-то снабдил ее зельем. Но зачем?
Гаскуану отчаянно хотелось узнать, за какой такой надобностью Коуэлл Девлин заходил нынче утром в «Удачу путника» и что там такое произошло, но, пока он ломал голову, как бы повежливее задать вопрос, послышался грохот и перестук приближающейся двуколки, а затем – голос Притчарда:
– Эй, вы, там! Это Джо Притчард, с Эмери Стейнзом!
Потрясенная физиономия Девлина смотрелась прямо-таки комично. К тому времени, как священник поднялся на ноги, Гаскуан уже выбежал наружу; капеллан кинулся следом за ним во двор – где Джозеф Притчард уже слез с сиденья возницы и повел лошадей к коновязи у тюрьмы. Тауфаре, устроившись на сиденье двуколки, обеими руками придерживал бледного как смерть юношу с запавшими глазами. Девлин во все глаза уставился на раненого. И это – Эмери Стейнз? Это безвольное, жалкое создание? Раненый оказался гораздо моложе, чем ему представлялось. Да ему всего-то двадцать один год, а то и меньше. Сущий ребенок, одним словом.
– Тауфаре нашел его в хижине Кросби, – коротко объяснил Притчард. – Он очень болен, как вы сами видите. Помогите нам спустить его наземь.
– Вы ж не в тюрьму его привезли! – возмутился Девлин.
– Конечно нет, – заверил Притчард. – Его в больницу надо. Чтоб доктор Гиллис его срочно осмотрел.
– Не вздумайте, – предостерег Гаскуан.
– Что? – не понял Притчард.
– Там, в больнице, он и часа не протянет, – объяснил Гаскуан.
– Ну, к нему домой мы его тоже доставить не можем, – возразил Притчард.
– Так подыщите ему гостиницу. Снимите ему номер где-нибудь. Все лучше, чем в больнице.
– Помогите же нам, – снова попросил Притчард. – И кто-нибудь, пока суд да дело, пошлите за доктором Гиллисом. Последнее слово за ним.
Эмери Стейнзу помогли спуститься с двуколки.
– Мистер Стейнз, – промолвил Притчард, – вы сознаете, где вы находитесь?
– Анна Магдалина, – пробормотал раненый. – Где Анна?
– Анна здесь, – заверил Коуэлл Девлин. – Здесь, внутри.
Глаза юноши распахнулись.
– Я хочу ее видеть.
– Он бредит, – объяснил Притчард. – Он сам не знает что несет.
– Мне нужна Анна, – проговорил юноша, сознание его словно бы прояснилось. – Где она? Я хочу ее видеть.
– По-моему, он говорит вполне внятно, – возразил Гаскуан.
– Внесите его внутрь, – велел Девлин. – Хотя бы до прибытия доктора. Ну же, он ведь сам этого требует. Внесите его в тюрьму.
Больший злотворитель[72]
Глава, в которой А-Су подслушивает начало разговора.
А-Су затаился на задворках гостиницы «Корона»: присел на корточки, прислонившись спиной к дощатой стене здания и баюкая в ладонях револьвер Керра. Сейчас он совершенно не походил на того человека, который приобрел оружие поутру. Маргарет Шепард отстригла ему косичку, затенила ваксой подбородок и горло, а заодно и брови подвела, нашла ему поношенный пиджак, тюремную твиловую рубашку и красный шейный платок. Стоило ему опустить поля шляпы и поднять воротник пиджака – и китайца в нем не признал бы никто. Он отшагал расстояние в три сотни ярдов от полицейского управления до «Короны», вообще не привлекая к себе внимания, а теперь, в темноте, скорчившись на задворках, он сделался и вовсе невидимым.
В гостинице разговаривали двое: мужчина и женщина. Сквозь щель между оконным ставнем и рамой их голоса доносились до А-Су со всей отчетливостью.
– Похоже, дело выгорит, – рассказывал мужчина. – Кораблик и защищен, и возмещен.
– Но тебя по-прежнему что-то гнетет, – промолвила женщина.
– Ага.
– В чем ты сомневаешься? Деньги, почитай, у тебя в руках!
– Знаешь, не доверяю я темным лошадкам без знакомств и связей. Мне так ничего и не удалось раскопать про этого Гаскуана. Он приехал в Хокитику незадолго до Рождества. Как нечего делать получил место в суде. Живет один. Друзей – никаких. Ты скажешь, легкомысленный щеголь и ничего больше. А я так скажу: откуда мне знать, что он не подсадная утка Лодербека?
– Ну, вообще-то, один знакомый у него есть. На открытие «Удачи путника» он привел друга, как я помню. Явно аристократических кровей.
