Элеанор Каттон - Светила
Один раз Нильссен уже предал Коуэлла Девлина, и дважды предавать его не собирался.
– Ясно, – произнес он с невозмутимым лицом. – То есть вы на мисс Уэдерелл работаете.
– Я со шлюхами не якшаюсь, – резко отозвался Друган. – Я всего лишь пытаюсь разобраться, что к чему. Прощупываю почву, так сказать.
– Безусловно, – пробормотал Нильссен. – Прошу меня простить.
– Это ведь вы занимались распродажей имущества покойного Кросби Уэллса, – продолжал Друган. – Я всего лишь хочу знать, был ли этот документ найден среди его вещей, когда вы явились составлять опись.
– Нет, не был, – чистосердечно заверил Нильссен. – А мы обшарили хижину сверху донизу, уж можете мне поверить.
– Понятно, – кивнул Друган. – Спасибо.
Он встал; Нильссен тоже поднялся на ноги. В этот самый момент колокол на уэслейской церкви прозвонил без четверти пять.
– К слову сказать, какой благородный поступок – это ваше безвозмездное пожертвование, – промолвил Друган, уже уходя. – Ну, в поддержку новой тюрьмы в Сивью. Очень великодушно с вашей стороны.
– Благодарю вас, – язвительно отвечал Нильссен.
– В наши дни и в нашу эпоху нечасто встретишь настоящего филантропа, – похвалил юрист. – Я вами от всего сердца восхищаюсь.
* * *– Мистер Стейнз?
Ресницы юноши затрепетали, глаза открылись, помутневший взгляд сфокусировался – и остановился на Джозефе Притчарде, что склонился над раненым.
– Ой, да это ж Притчард, – проговорил он. – Аптекарь.
Притчард осторожно протянул руку и сдвинул воротник Стейнзовой рубашки, открыв взгляду почерневшую рану. Юноша не протестовал. Пока аптекарь осматривал рану, Стейнз умоляюще вглядывался в лицо Притчарда.
– Вам удалось кусочек наскрести? – прошептал он.
– Кусочек чего? – посуровел Притчард.
– Смолы кусочек, – объяснил юноша. – Вы ж сказали, что уделите мне малость.
– Я принес кое-что, от чего вам полегче сделается, – коротко отозвался Притчард. – Вы, никак, к опиуму пристрастились? Рана ваша в ужасном состоянии.
– Страсть, она как шип, я ж говорил, – забормотал юноша. – Я выстрела даже не слышал, представляете? Я тогда в гробу лежал.
– Как давно вы здесь? Когда вы в последний раз ели?
– Три дня, – промолвил юноша. – Три дня, да? Как мило с вашей стороны. Вы чрезвычайно добры. Кажется, дело было в полночь. Меня потянуло пройтись.
– Он бредит, – промолвил Притчард.
– Да, – кивнул Тауфаре. – Он умрет?
– Он не выглядит слишком уж изможденным, – отметил Притчард, тронув щеку и лоб раненого тыльной стороной ладони. – Кто-то его, по крайней мере, кормил… или, может, он какими-нибудь отбросами перебивался, уж где бы ни пропадал. Господи! Восемь недель. Этот явно жив не одной только молитвой.
Взгляд Стейнза скользнул поверх Притчардова плеча к Тауфаре, что стоял за спиною аптекаря.
– Маори – самые лучшие проводники, – заулыбался юноша. – Вы преотлично справитесь.
– Послушайте, – промолвил Притчард Стейнзу, вновь прикрывая воротником его рану, – надо перенести вас в двуколку. Мы отвезем вас обратно в Хокитику, чтобы доктор Гиллис извлек из вашего плеча пулю. Как только вы окажетесь в двуколке, я дам вам кое-что, отчего вам полегчает. Идет?
Юноша уронил голову на грудь.
– Хокитика, – пробормотал он. – Анна Магдалина.
– Анна в Хокитике, она ждет вас, – заверил Притчард. – Пойдемте же. Чем скорее, тем лучше. Мы доставим вас в город еще до темноты.
– Он написал для нее арию, – сообщил юноша. – В подарок. А я так и не дал обета.
Притчард взялся за здоровую руку Стейнза, перекинул ее себе за плечо и встал. Тауфаре подхватил юношу за пояс, и так, вдвоем, они вынесли раненого из хижины и погрузили в двуколку. Юноша по-прежнему бормотал что-то невразумительное. Он весь горел, кожа его лоснилась от пота. Его разместили на сиденье двуколки так, чтобы Притчард и Тауфаре, устроившись по обе стороны, не позволяли ему рухнуть вперед, а Тауфаре еще и укутал ноги раненого своим шерстяным пальто. Наконец Притчард извлек из кармана и откупорил склянку с лауданумом.
– Боюсь, лекарство очень горькое, но вам тут же полегчает, – пообещал он и поднес флакон к губам юноши, поддерживая свободной ладонью его затылок. – Вот так, – приговаривал он. – Вот так. Легко пьется, правда? Еще глоточек. Вот так. А теперь откиньтесь назад, мистер Стейнз, и закройте глаза. Вы сразу уснете.
* * *Покинув Хокитикский суд, Алистер Лодербек устремился прямиком в офис судового агента Томаса Балфура. Он шмякнул своим экземпляром купчей на «Добрый путь» о Балфуров рабочий стол, уселся без приглашения и заорал:
– Том, он все никак не уймется! Этот Фрэнсис Карвер опять за свое! Он станет вымогать у меня деньги, пока я, черт возьми, не сдохну!
Балфуру потребовалось немало времени, чтобы осмыслить эту драматическую тираду, разобраться в подробностях страхования по схеме «защита и возмещение», что распространялась на «Добрый путь», и отважиться наконец предположить, что, вероятно, Лодербеку следует признать свое поражение, по крайней мере в этом раунде. Похоже, Фрэнсис Карвер все-таки взял над ним верх. Неоднозначная подпись – это, безусловно, мастерский ход; оспорить ее Лодербеку будет непросто, а что касается договора страхования на «Добрый путь», так Карвер действительно имеет законное право на эти средства и мистер Гаррити уже санкционировал выплату. Но политик не желал внять разумному совету: он упорно вздыхал, рвал на себе волосы и проклинал Фрэнсиса Карвера. К пяти часам терпение Балфура окончательно иссякло.
– Вы не по адресу обратились, – заявил он наконец. – Я ж в юридических тонкостях ни шиша не смыслю. Вам не со мной надо говорить.
– А с кем же?
– Ступайте потолкуйте с комиссаром полиции.
– Его нет в городе.
– Как насчет мирового судьи?
– Накануне выборов? Да вы с ума сошли!
– Тогда с Шепардом. Ступайте к Джорджу Шепарду, спросите, что он думает по этому поводу.
– Мы с мистером Шепардом не в ладах, – признался Лодербек.
– Ну, допустим, – раздраженно парировал Балфур, – но не забывайте, что Шепард не в ладах и с Карвером! Так что очень может быть, что он поддержит вас.
– А чего Шепард не поделил с Карвером? – спросил Лодербек.
Балфур неодобрительно нахмурился.
– Карвер срок отбывал под началом у Шепарда, – объяснил он. – На каторге. Шепард был сержантом исправительной колонии на острове Кокату, в Порт-Джексоне, а Карвер отбывал там срок.
– Во как! – удивился Лодербек.
– А вы разве не знали?
– Нет, – покачал головой Лодербек. – Откуда бы?
– Я думал, вы в курсе, – отозвался Балфур.
– Да я Джорджа Шепарда в двух шагах не узнаю, – твердо заявил Лодербек.
* * *Обер Гаскуан покончил со своим делом в Резервном банке ближе к вечеру; когда часы пробили пять, он уже вернулся в здание суда и теперь составлял отчет по судебным заседаниям за прошедший день для «Уэст-Кост таймс». То-то он удивился, когда вдруг открылась входная дверь и вошла Анна Уэдерелл.
Девушка небрежно с ним поздоровалась, спеша обменяться рукопожатием с мистером Друганом. Они перебросились несколькими словами (Гаскуан ничего не расслышал), а затем юрист жестом пригласил ее в отдельный кабинет и закрыл за собою дверь.
– Что там у Анны за дела с Друганом? – осведомился Гаскуан у своего коллеги Берка.
– Без малейшего понятия, – отозвался Берк. – Она уже заходила, пока ты в банке был. Хотела поговорить с юристом по личному вопросу.
– А мне почему не сказал?
– Тоже мне новости! – фыркнул Берк. – Ого, а вот и начальник тюрьмы Шепард.
Джордж Шепард направлялся через вестибюль прямиком к ним.
– Добрый день, мистер Гаскуан, добрый день, мистер Берк, – поздоровался он.
– Добрый день.
– Я пришел за ордером на арест китайца.
– Все готово, сэр.
Берк побежал за ордером. Шепард ждал, сдерживая нетерпение, – подбоченившись и барабаня пальцами. Гаскуан ел взглядом закрытую дверь кабинета. Внезапно за ней послышался глухой стук – как если бы кто-то упал с лестницы, – а в следующий миг раздался вопль Другана:
– Помогите нам – помогите кто-нибудь!
Гаскуан кинулся к кабинету и распахнул дверь. Анна Уэдерелл лежала на полу ничком, смежив веки, полуоткрыв рот; юрист Друган стоял перед ней на коленях, тряся ее за руку.
– Ни с того ни с сего взяла и вырубилась, – недоумевал Друган. – Прямо вот так и рухнула. Качнулась вперед – и бух на стол! – Он умоляюще обернулся к Гаскуану. – Я ничего такого не делал! Пальцем ее не тронул!
Сзади подошел тюремщик:
– Что тут происходит?
Гаскуан опустился на колени и склонился над девушкой.
