Александр Асмолов - Шкатулка императора
Вернулся он в сон красавицы своей, а та мается, да так, что драконов переполошила. Пришлось нашептать блондиночке на ушко слово заветное. Сон тяжкий по другой тропке пошел. Встретила Машенька подругу свою в той пучине темной, да на волю обе и выбрались. Вскинулась красавица, села на кровати, дышит тяжко, а грудь-то… Прости мя Господи, загляденье одно. Заспешил утренний перезвон восвояси, только занавески на окне и колыхнулись вслед. А блондиночка, стряхнув остатки сна, пошла на кухню. Налила стакан холодной воды, а зубы о стекло постукивают. Давно случилось наяву, что во сне пригрезилось, но до сих пор покоя нет.
Пройдя босиком по прохладному полу и выпив воды, Маша успокоилась. Сон навеял воспоминания об их с Варей приключениях в Египте. Тогда, впервые увидев неопытную студентку, Маша решилась отправить ее на глубоководное погружение за сокровищами. Как она ругала себя тем утром, поджидая худенькую Варю с маленьким баллоном сжатого воздуха у крохотного лаза в днище затонувшего корабля. Туда протиснуться могла только такая миниатюрная девчушка, без женских излишеств. Да и акваланг туда было не протащить, только маленький баллон, обеспечивающий дыхание минут на десять, который как н. з. берут с собой дайверы на всякий пожарный случай. Мария Михайловна сглотнула от этих воспоминаний, будто сама сейчас испытывала кислородный голод глубоко под водой. Она знала, как охватывает паника там, в темноте, когда воздух в баллонах заканчивается. В один миг в угасающем сознании проносится вся жизнь и единственная мысль. Зачем? Что привело сюда, к этой жуткой смерти. Здоровенные мужики, имеющие многолетний опыт погружений, вдруг теряют рассудок, совершая самые нелепые и постыдные поступки. Только бы выжить. Только бы вдохнуть соленого морского воздуха, которого на поверхности всегда в избытке.
Все это Маша, работавшая тогда в Египте инструктором подводного плаванья на одной из баз дайверов, знала и даже испытывала на себе. И ей было до сих пор совестно за то, что отправила она в глубину совсем неопытную студентку. Те жуткие минуты ожидания она видит во снах. Случайно оказавшаяся в руках карта с отметками о сокровищах на затонувшем галеоне сводила ее с ума. Маша уговорила себя, что Варя легко отыщет клад и вернется. Каких-нибудь десять минут, – и они обе богаты и независимы от всей мерзости, что окружала инструктора последний год в Египте. Прошло два года, а воспоминания до сих пор яркие и четкие, словно случилось все вчера.
Когда на глубине истекли десять минут и газовая смесь в маленьком баллончике у Вари должна была закончиться, Машу охватил страх. Она попыталась себя убедить, что студентка сможет дышать еще минуты две-три. Однако и через пять минут со стороны крохотного лаза не донеслось ни звука. Инструктором овладел ужас. В ее воображении возникали картины одна страшнее другой, – то студентку придавило проржавевшими балками, то она столкнулась с муреной, то застряла в каком-то узком месте, то, что вероятнее всего, просто закончился воздух. А вокруг жуткая тишина и только шелест распределительного устройства ее акваланга. Тогда Маша принялась колотить вторым аквалангом по краям крохотного лаза, надеясь, что Варя просто потеряла фонарик и заблудилась в темноте, а этот стук укажет студентке верную дорогу. Время остановилось в темной глубине Красного моря или просто заблоки-ровалось в памяти от сильнейшего стресса. Остальное помнится только со следующего момента, когда Барина голова показалось из узкого лаза, освещенного фонариком инструктора. Стекло маски для подводного плавания искажало и без того налитые кровью от удушья или нечеловеческого напряжения глаза. Тот тяжелый взгляд и вздутые на шее девушки жилы так резанули душу, что запомнились навсегда.
В руках у Вари вместо маленького баллончика со сжатым воздухом была шкатулка из темного дерева. Очевидно, из-за большой глубины в соленой воде Красного моря кислорода было мало, и ни ракушки, ни черви не испортили дерево. Луч фонарика задержался на шкатулке и скользнул к аквалангу, который покорно поджидал хозяйку. Машу так трясло от нервного возбуждения, что она не могла поймать загубник второго акваланга и подать студентке, но Варя справилась сама. Передав инструктору шкатулку, девушка закинула свой акваланг на спину и, застегнув ремни, продула загубник. Пузыри воздуха серебряным облаком взвились вокруг студентки и сплошным потоком наперегонки устремились вверх. В светлом конусе, излучаемом фонариком, было отчетливо видно, как ребра под Вариным гидрокостюмом, словно меха, стали накачивать кислородом изголодавшееся худенькое тело. Поддавшись впечатлению, Маша тоже часто и глубоко задышала. Голова начала кружиться, и приятная легкость коварно стала разливаться по всему телу. Захотелось блаженно прикрыть глаза и, словно на мягких подушках у кальяна, вытянуться, оперев на согнутую в локте руку отяжелевшую вдруг голову. Инструктора кольнула мысль, что она ошиблась с пропорциями газовой смеси в баллонах, и сейчас они могут опьянеть от излишков закиси азота. Это было опасно. Схватив напарницу за руку, Маша увлекла ее за собой наверх. Прочь от этого коварного места. Не случайно загадочная шкатулка так долго пролежала там в одиночестве.
Выбравшись из затонувшего корабля, они начали медленный подъем, зависая на определенной глубине по графику, чтобы не спровоцировать кессонку. Их одинокие фигурки парили над темной бездной, и только пузырьки воздуха нарушали гнетущее молчание. Каждый думал о своем. Маша украдкой поглядывала на студентку, но напарница, словно завороженная, смотрела только вниз. Весь длительный подъем с большой глубины Варя послушно шевелила ластами и по команде инструктора покорно замирала на очередной «полке», но ни разу не подняла головы. Все дайверы при подъеме с волнением поглядывают то на указатель давления в баллонах, то на серебристую грань наверху, отделяющую их от живительного воздуха, которого порой здесь смертельно не хватает. Студентка же смотрела только вниз. В черную бездну, которая так манит и пугает ныряльщиков. Самый опытный дайвер соврет, если скажет, что не испытывает страха перед этой темнотой, непостижимым образом притягивающей к себе. Наверное, ныряльщиками становятся те, у кого в детстве любопытство пересиливало детский страх перед темнотой в соседней комнате. У кого сердце не замирало, а бешено колотилось за те несколько шагов, чтобы дойти впотьмах до дальней стены в темноте. Потом медленно повернуться и, поняв, что рядом никого нет, расслабиться, ощущая неописуемое блаженство от прикосновения спиной к самой обыкновенной стене. Эти детские испытания, пройденные самостоятельно, так глубоко западают в душу, что определяют дальнейший жизненный путь.
Эта мысль промелькнула у Маши, когда она наблюдала за студенткой, пристально вглядывавшейся в бездну. После такого жесткого испытания у девушки уже не было страха перед темнотой под ногами, эта пропасть продолжала манить ее. Инструктор поняла, что в худеньком теле, на который и гидрокостюм-то с трудом подобрали, живет настоящий воин. Варя не дрогнула в жуткой глубине, не запаниковала, а заставила себя выжить. Правда, опыт дайвера подсказывал, что кислородное голодание более пяти минут сказывается на головном мозге. Кто-то теряет память, у кого-то начинает хромать логика, а некоторые впадают в детство.
Весь тот злосчастный день, да и последующие, Маша пристально следила за своей подопечной, стараясь быть все время рядом. Кризис мог проявиться неожиданно. Однако ничего существенного не произошло, студентка отделалась легким испугом. Тогда у инструктора еще промелькнуло сравнение, – напарница словно экзамен сдала. И это было очень точно. Что именно почувствовала или увидела Варя в той глубине под днищем затонувшего корабля, осталось загадкой, но это что-то сильно повлияло на девушку.
Впрочем, дальнейшие события в Египте развивались столь стремительно, что им было не до анализа ситуации. Погони, бандиты и опасности закружили соотечественниц в Египте, неожиданно сблизив их, таких разных и непохожих. Возможно, в память о тех событиях они иногда так тянулись друг к другу, хотя подругами себя не считали и почти не виделись после. Зато позволяли себе каким-нибудь дождливым вечером позвонить бывшей напарнице и поговорить о пустяках. Словно случайно встретились на улице. Иногда после такого разговора Мария Михайловна подмечала, что Варя упоминала вскользь какие-то подробности недельной давности, о ее, Машиной, жизни, о которых не могла ничего знать, живя в Москве. Эта девушка странным образом присутствовала в ее жизни.
Вот и сегодняшний сон встревожил Машу не столько знакомым сюжетом, сколько тем, что голос Вари она слышала так отчетливо и ясно, что уловила в ее речи странные нотки. Даже проснувшись, хозяйка большой квартиры на Садовой не могла избавиться от впечатления, что на самом деле при их разговоре во сне Варя хотела что-то узнать о Николае. Вот ведь напасти!
