Рита Мональди - Secretum
– Мой мальчик, ты гений! – воскликнул он. Ничего не понимая, я посмотрел на него.
– Наконец я точно знаю, где искать чашу Капитор, – ответил он на мой немой вопрос.
После чего глухим от волнения голосом Мелани рассказал мне, что Виргилио Спада был страстным поклонником прежде всего логической астрологии, то есть занимался составлением предсказаний и гороскопов. Он изучал свою собственную констелляцию планет, а также констелляцию отца и многих других. Но в 1663 году эта наука была официально запрещена папой Урбаном VIII Барберини.
– Все это мне известно, я слышал об этом еще во времена нашего знакомства в «Оруженосце», – прервал я его.
– Тогда ты должен вспомнить и о плохом конце, который был Уготован бедному аббату Моранди, когда у него обнаружили астрологические книги.
При одном воспоминании об этой истории у меня побежали мурашки по спине.
– Тогда перепугались многие прелаты, занимавшиеся такими вещами. Среди них были также Виргилио Спада и его брат Бернардино. Говорят, Виргилио ночью перенес некоторые подозрительные книги из дворца Спады в молельню и хранил там в большом закрытом ящике до самой своей смерти.
– Получается, мы должны искать в молельне братства.
– Так и есть. Хотя перехитрить бдительность монахов ордена святого Филиппо Нери будет довольно сложно, и я не думаю, что на этот раз нам сможет помочь твоя Клоридия.
Мы вышли из галереи с катоптрическими солнечными часами и вернулись к окну, чтобы проверить, как идут дела у моей дорогой супруги. Мы увидели, что она все еще увлечена своими нравоучениями, одновременно наводя порядок вместе с нашими малышками. Моя жена с жаром убеждала растерянного младшего управляющего, оперируя яркими метафорами, а он, дабы сохранить самообладание, ласкал и утешал обессилевшую супругу.
– Еще хуже, когда молодая роженица, чтобы не тратиться на кормилицу или если ей надоело кормить грудью, обрекает маленькое дитя на кормление молоком животных. Она должна знать, что для ее ребеночка это настоящий яд, он будет с большим трудом переваривать это молоко, быстро насытится, не захочет сосать материнскую грудь и постепенно забудет ее.
Клоридия, стоя у окна, энергично жестикулировала, давая понять, что нам следует заканчивать свои бесполезные поиски, потому что разговор с управляющим, к сожалению, уже закончен. Ничего не поделаешь: Клоридия, разгоряченная собственной защитной речью, нас не видела. Нам же нужно было следить за тем, чтобы нас случайно не увидели в окне мои цыплятки и не выдали без всякого умысла, просто от детской наивности.
– Простая истина гласит, что молоко козы предназначено для козлят, а молоко коровы – для телят. И какой же отец или мать пожелают своему ребенку страдать от одышки, как теленок, или быть рогатым, как коза? А то даже и от того, и от другого сразу? Животный дух проникает в кровь маленького тела и уже до самой смерти не покидает его. Вот присмотритесь внимательнее к тем бедным созданиям, которых вскормили молоком коров: взгляд бессмысленный, голова большая, члены отечные, а кожа дряблая и бледная. А темперамент этих несчастных малышей? Они либо недоверчивые и молчаливые, как козы, либо всегда слишком миролюбивые и спокойные, как телята. И их надменные матери еще гордятся этим! Ведь родители могут делать все, что им вздумается, а отупевший и деградировавший ребенок им не мешает в этом. А с каким отвращением они смотрят на тех мамаш, которые кормят младенца грудью и весь день заняты своими полными жизни, бодрыми малышами.
Наконец Клоридия заметила нас.
– И в завершение хочу еще раз попросить вас избегать кормить молоком животных создание, которому Бог подарил душу человека! – настойчиво повторила она, собирая последние вещи. – До третьего года жизни ни один ребенок не должен получать и капли такого молока. Правда, оно очень вредит и после третьего года жизни. Поэтому все: отцы и матери, а также их сыновья и дочери – должны держаться подальше от животного молока, если хотят сохранить здоровье тела и ясность разума. Deo gratlas, мы готовы.
Она перекрестилась, как всегда делала после родов, и мы услышали ее последние наставления роженице. Тем временем мы с Атто уже украдкой прошмыгнули в конюшню, где стоял мул, который должен был отвезти нас двоих, уставших и разочарованных, назад, на виллу Спада.
Мы добрались уже до внутреннего двора, мирно дремлющего в утренней дымке, и как раз хотели заехать на конюшню, как услышали жуткий глухой звук. Он доносился слева, со стороны великолепной длинной колоннады, за которой следовала такая же винная, обрамленная живой изгородью аллея, ведущая в сад.
В этот момент мы увидели невероятного, колоссального четвероногого зверя, ростом в два человеческих роста и длиной с карету, черного как ночь и покрытого густой грязной шерстью Мне показалось, что я просто парализован от ужаса и почти загипнотизирован этим адским чудовищем. Я не смог отвести от него глаз, даже когда он перепрыгнул через изгородь аллеи и с невероятной быстротой побежал на нас, вновь издав тот угрожающий звериный рев, который мы слышали перед этим.
Наконец, нечеловеческим усилием собрав волю в кулак, я сорвался с места, забыв про Атто, и быстро забаррикадировался в конюшне.
Атто уже был там: в отличие он меня, он не был парализован страхом, не медлил и секунды и сразу же укрылся в безопасном месте.
– Чудовище… колосс… – еле выдавил я, задыхаясь, лицо мое исказилось страхом.
Мелани улыбнулся.
– Что вас так рассмешило? – сердито спросил я.
– А ты сейчас и сам все увидишь. Иди за мной.
Через несколько минут Атто сидел в начале колоннады, на тумбе одной из колонн, и преспокойно гладил колосса, так как это был совсем не колосс, а всего лишь приветливая маленькая собачка! Животное, спавшее в саду за галереей с колоннами, было разбужено моим появлением, на что сначала отреагировало характерным собачьим рычанием, а затем побежало к нам, чтобы отогнать незваных гостей. То, что я принял за чудовище невероятных размеров, в действительности оказалось небольшим существом, которое едва доходило мне до колен.
– Ты все понял? – спросил Мелани.
– Я думаю, да, синьор Атто.
И тем не менее все это до сих пор казалось невероятным. Колоннада, через которую пробежала собачка, была шедевром великого Борромини, которого семейство Спады часто нанимало для создания иллюзии расширения пространства и украшения дворца. Галерея с колоннами была построена таким образом, что умелой оптической перспективой так сбивала с толку созерцающего, что только тот, кто знал, в чем дело, мог понять происходящее. Чем ближе человек подходил к колоннаде, тем слабее становилось искажение: пара колонн по бокам была ниже, земля поднималась черно-белым шахматным полем и становилась уже, при этом рисунок уменьшался, копируя бесконечную перспективу, которую так любят использовать художники, изображая на своих полотнах улицы, города и храмы.
Штукатурка на полукруглом перекрытии тоже продолжала все уменьшающийся узор решетки из четырехугольников, так что они соответствовали уменьшению перекрытия. За выходом из колоннады вместо просторного, уходящего за горизонт сада на самом деле был лишь очень скромный маленький двор, где вместо живой изгороди стояли искусственные кусты из камня, покрытые двумя слоями зеленой краски. Они были не совсем обычной формы – в виде параллелепипеда, а с удалением от колоннады, а значит, и от созерцающего их, становились все ниже и уже, казалось уходя в самое небо. Небо, которое, как мне чудилось, я видел за изгородью, было нарисованным, точнее говоря, представляло собой искусную подделку, изображенную на стене всего в нескольких шагах от меня, что завершало эффект иллюзии.
Я подошел к колоннаде и смущенно коснулся первой пары колонн, затем второй, третьей… Они становились все уже и ниже. Оптическая мистификация Борромини была задумана и выполнена с таким мастерством, что я был полностью введен в заблуждение и даже, не стану скрывать, безмерно напуган. По сравнению с искусственной изгородью маленькая собачка показалась мне настоящим великаном, а поэтому и невероятная ее скорость была всего лишь следствием иллюзии, вызванной небольшой протяженностью колоннады. А рычание собаки, искаженное и усиленное эхом, показалось мне ревом хищного дикого зверя.
– Человек всегда боится того, чего не понимает, здесь произошло то же самое, что и в зеркальной галерее «Корабля», – сказал Атто отеческим тоном, пока мы трусили на муле к вилле Спада.
– Я уже слышал о волшебной оптической иллюзии перспективы колоннады дворца Спады: со всего мира сюда стекается множество важных господ, чтобы посмотреть это чудо. Но у меня не было точного представления, как она выглядит. Я был ошарашен и даже испуган… Знаете ли, я просто очень устал… – сгорая от стыда, пытался оправдаться я.
