Валерий Введенский - Старосветские убийцы
Угаров, обнаружив любимое варенье из крыжовника, уничтожал блюдечко за блюдечком, совсем позабыв о Лидочке. А потом вспомнил Вареньку Тучину, с которой вместе вырос, и загрустил. До поры до времени считал ее просто другом, но в поездке начал сильно скучать, писал длинные письма, считал дни до встречи. Денис гнал мысли о любви, тем более о браке, но только смыкал глаза, сразу видел Варю: вот она пьет чай на террасе и мило улыбается, вот в «Акулину» с друзьями дуется и так хороша, когда проиграет и платок наденет…
За окном стемнело. Седой дворецкий с белой салфеткой на руке известил, что для фейерверка все готово. Очнувшийся князь пригласил всех в парк, добавив, что после огненного представления десерт продолжится, но уже в столовой. Гости намек поняли, мол, пора и по домам. Страшно расстроились барышни Растоцкие — надеялись, что свадебное торжество закончится балом, благо и оркестр имелся.
Фейерверки смотрели у пруда. Северский сам командовал запуском разноцветных ракет, ярко освещавших ночной парк.
— Вам очень повезло, господин этнограф! Фейерверк — типично русская забава, выдумана Петром Первым, — пояснил Мухин американцу.
Этнограф удивился:
— А я думал, их древние китайцы придумали, когда порох изобрели!
— Китайцы у нас подсмотрели и выкрали секрет, — попытался вывернуться Мухин.
— Да, — поддержала его Суховская, — все здесь кишмя кишит китайскими шпионами.
Ольга Митрофановна даже за руку Терлецкого схватила, чтоб тот скорей перевел, и на секунду выпустила Тоннера, который резво юркнул в темноту, попутно удивившись, что русская забава называется немецким словом.
Терлецкий, по долгу службы как раз шпионов ловивший, переводить не стал, а Растоцкая вновь пристыдила подругу:
— Ты, Оленька, китайцев себе представляешь? Они глазами косые! Федор Максимович их мигом бы переловил!
Суховская изумилась:
— Мой Емеля-косой, он что, китаец?
Тоннер, забираясь по парку подальше от Ольги Митрофановны, наткнулся на шептавшихся Тучина с Машенькой. Очередная вспышка на миг выхватила из темноты спрятавшегося неподалеку Митеньку. Он безнадежно смотрел на счастливую парочку и тихо шевелил губами.
Поплутав в поисках укрытия, Тоннер нашел большое дерево и обрадовался: Суховской придется здорово потрудиться, чтобы за ним его обнаружить. Спасен! А завтра — в Петербург, домой!
Но не один доктор искал укромный уголок! К дереву, за которым спрятался Тоннер, подошли с другой стороны. Доктор растерялся и поневоле стал свидетелем немало изумившего его разговора.
— Потрудитесь объяснить, что вы здесь делаете? — грозно кого-то спросила княгиня Элизабет.
— Генерал же все объяснил! «Провидению было угодно, чтобы восемь путников попали к вам на свадьбу», — Шулявский удачно передразнил Веригина.
— Если провидение спалило мост, мне кажется, я с ним знакома!
— Лизл, ты так хороша в подвенечном платье! Я не мог пропустить это зрелище!
— У тебя был шанс увидеть его раньше!
— Да, — рассмеялся Шулявский, — а я так бездарно его упустил!
— Лучше благодари Господа! Если бы я узнала о твоих занятиях после свадьбы, разрядила бы тебе в голову пистолет.
— Северского ждет та же участь?
— Ты пьян?
— Трезв, как стекло! Но ставлю все деньги, что князь недолго проживет!
— Откуда деньги? Снова кого-то ограбил?
— Пока никого, но собираюсь. Тебя!
— Меня? Зря я не сдала тебя в полицию!
— Это была любовь, дорогая.
— Да, я любила тебя, Анджей, а ты…
Тоннеру стало дурно. Никогда в жизни он не подслушивал, но покинуть без позора место разговора двух бывших влюбленных было совершенно невозможно.
Шулявский продолжал:
— Знаешь, узнав о тебе больше, я почувствовал, что тоже люблю тебя. Как много ты перенесла, как страдала…
— Что ты узнал?
— Все, Лизл, абсолютно все! Заканчивай поскорее с князем, и едем в Америку!
— Ты все-таки пьян! Никуда я с тобой не поеду!
— Как угодно! Молодых девок много, хотя бы ваша Настя! Знаешь, как надоели старухи? Вечно стремятся надуть!
— А мне надоел ты! Немедленно убирайся вон, не порть мне свадьбу!
— Надо было выслушать меня пару месяцев назад. И обошлось бы дешевле, и веселилась бы сейчас на славу!
— Я не учла, что, если вытолкать тебя в дверь, ты влезешь в окно!
— А теперь ты вышла за Северского, и все тузы у меня в рукаве.
— Что еще за тузы?! — воскликнула княгиня.
Ответ Тоннер узнал лишь через день. В свете очередной ракеты Суховская, наконец, нашла спрятавшего доктора.
— Ах, вот вы где! В темноте так легко потеряться!
Сконфуженный Тоннер вылез из-за широкого дерева и обреченно двинулся навстречу преследовательнице. В свете еще одной вспышки доктор увидел недовольное лицо Шулявского. Его возмущение Тоннер полностью разделял и попытался виновато улыбнуться. Мол, не хотел, случайно вышло. Княгиня же появлению Ильи Андреевича обрадовалась:
— Вы доктор из Петербурга?
— Да, Тоннер Илья Андреевич, — напомнил он.
— Я хотела вас попросить перед отъездом осмотреть мою свекровь.
— Всегда к вашим услугам, ваша светлость. — Тоннеру и самому было интересно, какой микстурой потчуют сумасшедшую старуху. — А мост когда починят?
— К утру будет готов.
— Лизочка, — Суховская добралась до злополучного дерева, — спасибо! Так было вкусно! Счастья тебе! — На радостях помещица полезла целоваться.
Шулявский переминался с ноги на ногу, в нетерпении покусывая ногти. Расцеловав, Суховская выпустила Элизабет из объятий и поволокла Тоннера обратно к пруду.
— Вот о чем я хотела с вами поговорить, дорогой Илья Андреевич… — От многочисленных физических нагрузок, выпавших на ее долю за день, помещица тяжело дышала. — В последнее время я стала хуже себя чувствовать. Матушка моя, дай ей Бог здоровья, считает, что я неправильно питаюсь. Вот и решила посоветоваться.
— Расскажите поподробнее, Ольга Митрофановна, во сколько встаете, что кушаете в течение дня? — постарался придать заинтересованность своему голосу Тоннер.
— Встаю раненько. Часов этак в семь. Сразу за молитву.
— В кровать еды не подают?
— Ну, как не подают? Я и молиться не смогу. Урчать будет в животе. Но кружечка молочка топленого разве еда? И булочек тарелочка… Помолюсь с часок, затем умоюсь — и закусить перед завтраком.
— Перед завтраком? — удивился Тоннер.
— А как аппетит расшевелить? Обязательно надо. Ветчинка, грибочки соленые, сырку фунтик. Всего по чуть-чуть. Потом завтрак. Сначала яичница на сале. Прямо на сковороде, чтоб вся дюжина шкворчала!
— Дюжина? — С ужасом переспросил Тоннер.
— Когда очень голодна, могу и из пятнадцати яиц. И квасом все запиваю. У меня всегда в ледничке, холодненький. Будете довольны! Очень для пищеварения полезен. Если квасу не пить, только клизмою спастись можно. Потом мяско постненькое или холодец, кашки. Гречневую страсть как люблю, и чтоб рассыпчатая, да туда масла… и свининки копченой. Пальцы не то что облизать, сгрызть после такой вкусноты хочется.
Суховская еще крепче вцепилась в руку Тоннера.
— Под конец молока кислого выкушаю. И все. Делами пора заниматься! У меня такое хозяйство! Сама не понимаю, как справляюсь. Перво-наперво управляющего допрошу, шельмеца. Битый час антихриста пытаю. Если кофий со сливками в сей момент не испить, могу гаду голову откусить. А так пирожок с брусничкой или вязигой, и успокоюсь. Прощу дурака никчемного — и начинаю объезд владений! Скоренько так бульон с расстегайчиком выкушаю, закутаюсь потеплее, в бричку — и полетела!
— В дороге-то ничего не едите? — опасливо осведомился Тоннер.
— Ничего. Только фрукты. Яблочки там, груши. Сливы, когда уродятся. В этом году такие, что ведро съешь — не заметишь. А зимой мешочек сухофруктов. Для зубов полезно, чтоб не стерлись. Поезжу, с крестьянами поговорю, на полях все осмотрю — и домой! Приезжаю всегда такая голодная! Вся дворня в это время меня боится. Закусочки прямо к крыльцу выносят!
— Что закусываете? — поинтересовался Тоннер.
— Вы про спиртное? Рюмочку настойки завсегда пропускаю. Но за обедом! А так — ни-ни. Закушу холодненьким язычком, капусточкой квашеной, огурчик малосольный непременно, и жду обеда.
— Поздно обедаете?
— Да через полчаса после возвращения. Щец или борща как наверну! А потом — гуся с груздями или цыпленка табака. И обязательно, чтоб на столе колбаска кровяная или паштетик печеночный и два соусника каши на крепком бульоне. Все с белым хлебцем ем, от черного изжога. Компота напьюсь и вздремнуть иду. После обеда такой сон сладкий. И сны хорошие! Вот давеча снилось, будто Элизабетушка наша паштетика мне прислала из гусиной печени с трюфелями. Очень он вкусный, только дорогой. А тут целое ведро в подарок! Такая счастливая проснулась! Противень пирогов с капустой на полдник одолела. Обычно только половинку!
