Элеанор Каттон - Светила
– Что вы наделали?
Девлин стоял в дверях с чайным подносом в руках и с выражением сурового упрека на лице. Он с грохотом отставил поднос на буфет и шагнул к девушке, вытянув руку. Анна безмолвно вручила ему документ; священник нетерпеливо его выхватил. В первое мгновение он словно онемел от ярости, затем овладел собою и очень тихо произнес:
– Это мошенничество.
– Может статься, – отозвалась Анна.
– Что? – взревел Девлин, внезапно рассвирепев не на шутку. И обрушился на Анну: – Что вы такое сказали?
Он ждал, что девушка съежится от страха, но – ничего подобного.
– Это его подпись, – заявила Анна. – Дарственная действительна.
– Это не его подпись, – возразил Девлин.
– Его, – настаивала девушка.
– Это подлог! – рявкнул Девлин. – Вы только что совершили подлог.
– Может статься, я вообще не понимаю, о чем вы, – отозвалась Анна.
– Дерзость вам не к лицу, – покачал головой Девлин. – Вы добавите к мошенничеству еще и лжесвидетельство?
– Может статься, я понятия не имею ни о каком мошенничестве.
– Правда выйдет на свет, – настаивал Девлин. – Существуют эксперты, мисс Уэдерелл, они сразу отличат подделку.
– Только не эту, – возразила Анна.
– Не обманывайте сами себя, – увещевал Девлин. – Вам должно быть стыдно.
Но Анна ни на минуту не обманывалась и ни малейшего стыда не испытывала; на самом деле все чувства ее словно обострились – впервые за много месяцев. Теперь, когда на дарственной стояла подпись Эмери Стейнза, документ обрел силу. Согласно этой бумаге мистер Эмери Стейнз обязался подарить мисс Анне Уэдерелл две тысячи фунтов; акт был подписан и заверен, и подпись дарителя выглядела вполне убедительно. Кто придерется к ее словам, если один из подписавших документ пропал без вести, а второй – мертв?
– Можно мне еще раз взглянуть? – попросила она, и Девлин, багровый от гнева, вновь протянул ей дарственную.
Схватив документ, Анна метнулась в сторону, ослабила шнуровку на платье Агаты Гаскуан и засунула бумагу между пуговицами, под ткань. Накрыв ладонями лиф, она застыла, тяжело дыша и не сводя глаз с Девлина. Тот не двинулся с места. Их разделяло расстояние в десять футов.
– Как вам не стыдно, – тихо упрекнул Девлин. – Объяснитесь, будьте добры.
– Мне хотелось бы услышать мнение третьей, незаинтересованной стороны, вот и все.
– Вы только что подделали документ, мисс Уэдерелл.
– Этого никто не докажет.
– Я подтвержу под присягой, что подделали.
– Что помешает мне под присягой опровергнуть ваши слова?
– Это будет обман, – отозвался Девлин. – Причем злоумышленный обман, если вы дадите ложную клятву в суде, а вас несомненно заставят дать клятву. Не глупите.
– Мне нужно мнение третьей стороны, – повторила она. – Я пойду в суд и спрошу.
– Мисс Уэдерелл, – увещевал Девлин, – успокойтесь. Подумайте сами: многого ли стоит слово шлюхи против слова священника?
– Я больше не шлюха.
– Хорошо, слово бывшей шлюхи, – поправился Девлин. – Простите, но это так.
Он шагнул к девушке, Анна отступила назад, по-прежнему прикрывая ладонью грудь:
– Если вы приблизитесь еще на шаг, я закричу, разорву лиф и скажу, что это вы сделали. Меня услышат с улицы. Люди тотчас сбегутся.
Девлину никто и никогда не угрожал в таком ключе.
– Я не собираюсь к вам приближаться, – с достоинством проговорил он. – Более того, я отойду подальше, и немедленно.
Он вернулся к своему креслу и сел.
– Я не намерен с вами скандалить, – проговорил он уже спокойнее. – Однако мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
– Валяйте, – отозвалась Анна, все еще тяжело дыша. – Спрашивайте.
Девлин решил не ходить вокруг да около:
– А вы знали, что платья, которые вы приобрели прошлой зимой у старьевщика, торгующего имуществом с затонувших кораблей, некогда принадлежали Лидии Уэллс?
Анна изумленно воззрилась на него.
– Будьте так добры, ответьте на мой вопрос, – настаивал Девлин. – Я имею в виду те пять платьев, с помощью которых миссис Уэллс шантажировала мистера Алистера Лодербека при пособничестве Фрэнсиса Карвера.
– Что?
– Платья, в каждом из которых содержалось изрядное количество самородного золота, зашитого под подкладку, в швы лифа и по подолу, – продолжал Девлин. – Одно из платьев – оранжевого шелка, остальные четыре – муслиновые: кремовое, серое, бледно-голубое и розовое в полоску. Эти четыре в настоящий момент хранятся в коробке под лестницей в гостинице «Гридирон»; оранжевое платье находится у мистера Обера Гаскуана в его частном доме.
Вот теперь он полностью завладел ее вниманием.
– Откуда вы знаете? – прошептала девушка.
– Я задался целью узнать о вас как можно больше, – отозвался Девлин. – А теперь отвечайте на вопрос.
От лица Анны отхлынули все краски.
– Золото было только в оранжевом, – промолвила она. – В остальных четырех – просто кусочки свинца.
– Вы знали, что эти платья некогда принадлежали Лидии Уэллс?
– Нет, – покачала головой Анна. – Не наверняка.
– Но вы об этом подозревали.
– Я… я слышала что-то такое краем уха. Несколько месяцев назад.
– А когда вы впервые обнаружили содержимое платьев?
– В ночь после исчезновения Эмери.
– После того, как вас арестовали за попытку самоубийства.
– Да.
– И мистер Гаскуан заплатил за вас залог под честное слово; и в его коттедже на Ревелл-стрит вы вместе распороли оранжевое платье и потом спрятали лохмотья под кровать.
– Откуда?.. – в ужасе прошептала девушка.
– По-видимому, вернувшись в «Гридирон» тем же вечером, вы первым делом заглянули в гардероб и проверили четыре оставшихся платья, – продолжал Девлин, не прерывая обличительной речи.
– Да, – кивнула Анна. – Но я их не распарывала. Я только прощупала швы. Я не знала, что там свинец; я думала, еще золото.
– В таком случае, – подвел итог Девлин, – вы, должно быть, решили, что нежданно-негаданно баснословно разбогатели.
– Да.
– Но вы не стали распарывать подолы платьев, чтобы этим золотом выплатить свой долг Эдгару Клинчу.
– Позже я так и сделала, – возразила Анна. – На следующей неделе. Тут-то я и обнаружила свинец.
– Но даже тогда вы не рассказали мистеру Гаскуану о своих догадках, – продолжал Девлин. – Вместо того вы изображали беспомощность и полное неведение, уверяли, что у вас нет ни гроша, и умоляли его о помощи!
– Откуда вы все это знаете? – прошептала Анна.
– Вопросы здесь задаю я, спасибо, – отрезал Девлин. – Почему вы тотчас же не выпотрошили остальные четыре платья?
– Мне хотелось сохранить золото на черный день, – объяснила Анна. – А спрятать металл мне негде. Я думала, спрошу Эмери. Никому больше я не доверяю. Но он к тому времени пропал.
– А как насчет Лидии Уэллс? – спросил Девлин. – Как насчет Лидии Уэллс, которая в тот же день пришла в «Гридирон», и заплатила ваш долг мистеру Клинчу, и приютила вас, и с тех пор окружает вас такой добротой и заботой?
– Нет, – еле слышно отозвалась Анна.
– Вы ей так и не рассказали про платья?
– Не рассказала.
– Поскольку подозревали, что платья некогда принадлежали ей.
– Я что-то такое слышала, – пролепетала Анна. – Я не знала… не знала наверняка, но знала: что-то такое было… и она хочет заполучить их назад.
Девлин скрестил руки на груди. Анна явно напугана тем, как много он знает о ее ситуации, а главное – не поймет откуда. Эта мысль причиняла священнику боль, но, учитывая обстоятельства, он полагал, что страх этот только на пользу – и поумерит ее дерзкую самоуверенность. Еще не хватало, чтобы Анна похвалялась направо и налево этой подделанной подписью.
– Где мистер Стейнз? – задал он следующий вопрос.
– Не знаю.
– А мне кажется, знаете.
– Не знаю, – повторила она.
– Я вынужден вам напомнить, что вы совершили крупное мошенничество, подделав подпись покойного.
– Он жив.
Девлин кивнул: он и надеялся на определенный ответ.
– Откуда вы знаете?
Анна не ответила, и Девлин повторил уже резче:
– Откуда вы знаете, мисс Уэдерелл?
– Мне вести бывают, – наконец выговорила Анна.
– От мистера Стейнза?
– Да.
– Какие именно вести?
– Это личное.
– Как он их передает?
– Не словами, – призналась Анна.
– Тогда как же?
– Я просто его чувствую.
– Вы его чувствуете?
– В моей голове.
Девлин резко выдохнул.
– Вы, наверное, теперь мне не верите, – промолвила Анна.
– Со всей определенностью не верю, – подтвердил Девлин. – Боюсь, мошенникам обычно веры нет.
