Джозефина Тэй - Дитя времени
Жизнь Георга представлялась цепью выходок одна сумасброднее другой. После каждой из них его семья должно быть, решала: хватит, больше некуда, это переходит все границы, Георгу уже не придумать ничего хуже. И каждый раз Георг преподносил им новый сюрприз. Его сумасбродство казалось неистощимым.
Зерно было, видимо, брошено в почву во время первой, совместной с его тестем Уориком, измены, когда тот сделал Георга наследником слабоумного бедняги, короля-марионетки Генриха VI, вновь посаженного Уориком на трон в пику своему кузену Эдуарду. Но и надежды Уорика увидеть свою дочь королевой, и претензии Георга на трон испарились в один миг в тот вечер, когда Ричард отправился в ланкастерский лагерь и переговорил с Георгом. Однажды познавший вкус власти, урожденный сладкоежка уже не мог от нее отказаться. В последующие годы семья то и дело удерживала Георга от неожиданных выходок или спасала от неприятностей после очередной эскапады.
Когда умерла Изабелла, Георг твердо решил, что ее отравила одна служанка, а младенца сына — другая. Эдуард, посчитавший дело достаточно серьезным, чтобы отдать на рассмотрение лондонского суда, послал Георгу соответствующее предписание. Тот, однако, уже самолично осудил обеих женщин и повесил их. Разозленный Эдуард для острастки Георга осудил двух его приближенных за измену, но Георг отказался понять намек и стал повсюду громогласно возвещать, что происходят замаскированные убийства.
Затем Георг решил жениться на самой богатой в Европе наследнице: ею слыла падчерица Маргариты юная Мария Бургундская. Добрая Маргарита считала, что было бы неплохо иметь брата под боком в Бургундии, но Эдуард решил поддерживать также сватавшегося Максимилиана Австрийского и ставил Георгу всяческие препоны.
Когда бургундская затея провалилась, семья решила, что наконец-то она может спокойно вздохнуть. В конце концов Георгу принадлежала половина всех земель Невиллов, и ему не было необходимости обзаводиться семьей — ни ради владений, ни ради детей. Но он замыслил новый план — жениться на сестре шотландского короля Иакова III Маргарите.
Наконец мания величия Георга привела его от тайных переговоров с иностранными дворами к открытому пренебрежению ланкастерским актом парламента, объявлявшим его наследником трона после Генриха VI. В результате ему пришлось предстать перед новым парламентом, настроенным куда менее сочувственно.
Судебное разбирательство в парламенте запомнилось главным образом резкой и многословной перепалкой между двумя братьями, Эдуардом и Георгом, но когда был принят ожидаемый вердикт осуждения, последовала пауза. Ведь одно дело — лишить Георга его прав и притязаний, что диктовалось необходимостью, но совсем другое дело — казнить его.
Поскольку дни проходили, а приговор в исполнение не приводился, палата общин послала напоминание. На следующий день было объявлено, что Георг, герцог Кларенс, умер в Тауэре.
«Захлебнулся в бочке мальвазии», — прокомментировали острые на язык лондонцы бесславный конец пьяницы, и это выражение перешло в историю в прямом смысле и прославило недостойное имя Георга.
Итак, Георг отсутствовал на балу в Вестминстере. В своей последней главе Пэйн-Эллис изображала Цецилию Невилл уже не как мать, а как бабушку прелестных внуков. Пусть Георг умер в бесчестье, брошенный всеми друзьями, но его сын, молодой Уорик, рос симпатичным и честным юношей, а дочь Маргарита уже в десять лет обладала чертами фамильной невиллской красоты. Гибель на войне семнадцатилетнего Эдмунда могла показаться бессмысленной тратой молодой жизни, но как бы для компенсации повзрослел болезненный малыш Ричард, которого Цецилия не надеялась вырастить, — и у него уже подрастал собственный сын. Ричард, которому шел теперь третий десяток, все еще выглядел таким хрупким, что его, казалось, можно переломить пополам, но на самом деле был крепок, как вересковый корень, и его щуплый с виду сын мог вырасти таким же. Что касается Эдуарда, ее высокого белокурого Эдуарда, то его красота грозила перерасти в тучность, а добродушие — в леность, хотя оба его маленьких сына и пять дочерей унаследовали всю широту характера и внешнюю привлекательность родителей.
Как бабушка она просто гордилась очаровательными малютками, а как английская принцесса — черпала в них уверенность в завтрашнем дне. На следующие поколения корона остается у Йорков.
Если бы какой-нибудь провидец сообщил на этом балу Цецилии Невилл, что через четыре года настанет конец не только Йоркам, но и всей династии Плантагенетов, она посчитала бы это сумасшествием, либо изменой.
Пэйн-Эллис отнюдь не делала тайны из присутствия многочисленных Вудвиллов на балу Невиллов-Плантагенетов.
«Цецилия оглядела зал и про себя пожелала, чтобы ее невестка Елизавета имела либо не столь великодушное сердце, либо поменьше родственников. Брак Эдуарда оказался гораздо более счастливым, чем можно было ожидать; Елизавета проявила себя восхитительной женой, но побочные результаты брака оказались не такими удачными. Было, видимо, неизбежно, что воспитателем обоих мальчиков станет Риверс, старший брат Елизаветы. Хотя Риверс иногда любил слишком выставлять себя напоказ и проявлял излишнее честолюбие, он был культурным и образованным человеком, вполне достойным присматривать за принцами в период их обучения в Ладлоу. Но что касается остальных — четырех братьев, семи сестер и двух сыновей от первого брака — то уж слишком много новых женихов и невест привела за собой Елизавета к ограниченному месту вокруг трона.
Цецилия перевела взгляд с гурьбы смеющихся детей, играющих в жмурки, на взрослых, обступивших стол с закусками. Анна Вудвилл вышла замуж за наследника графа Эссекского. Элеонора Вудвилл — за наследника графа Кентского. Маргарита Вудвилл — за наследника графа Арундельского. Екатерина Вудвилл — за герцога Букингемского, Жакесса Вудвилл — за лорда Стрэйнджа. Мария Вудвилл — за наследника лорда Герберта. А Джон Вудвилл, к стыду остальных, женился на вдовствующей герцогине Норфолкской, которая годилась ему в бабушки. Хорошо, что новая кровь проникла в старые фамилии и укрепляет их, но вовсе нехорошо то, что эта новая кровь хлынула внезапно и таким широким потоком из одного единственного источника. Похоже на лихорадку, проникнувшую в кровеносные сосуды государства, на широкое вторжение иностранцев, трудно поддающихся ассимиляции. Неблагоразумно и достойно сожаления.
Однако за предстоящие долгие годы этот поток успеет рассосаться. Внезапно возвысившиеся Вудвиллы рассредоточатся, осядут на местах, потеряют связь между собой, перестанут представлять опасность и причинять беспокойство. Несмотря на свое добродушие, у Эдуарда хватает проницательности и здравого смысла; он и впредь будет уверенно править страной, как делает это почти двадцать лет. Никто еще не обладал в Англии такой прочной властью и не применял ее так разумно, как ее умный, ленивый и женолюбивый Эдуард.
Все устроится в конце концов.
Цецилия поднялась, готовая присоединиться к группе у стола, обсуждающей поданные сладости, — ее не должны считать заносчивой, — как вдруг из детской кучи малы высвободилась ее внучка Елизавета, и, запыхавшись и задыхаясь от смеха, плюхнулась на соседнее кресло.
— Я уже выросла из подобных игр, — заявила она, тяжело дыша, — к тому же они просто губительны для платья. Тебе нравится мое платье, бабушка? Пришлось выпросить у отца. Он говорил, что сойдет и мое старое из коричневого атласа. То самое, которое я надевала, когда к нам из Бургундии приезжала тетя Маргарита. Хуже нет, когда собственный отец всегда замечает, как женщина одета. Он слишком хорошо разбирается в туалетах. Ты слышала, что французский дофин отказался жениться на мне? Отец расстроился, а я наоборот, очень рада — даже поставила десять свечей святой Екатерине. Потратила на них все карманные деньги. Я никогда не хочу покидать Англию, никогда! Ты мне это устроишь, а, бабушка?
Цецилия улыбнулась и сказала, что постарается.
— Старая Анкарет, которая предсказывает судьбу, говорит, что я буду королевой. Но ведь раз нет принца, за которого можно выйти замуж, непонятно, как такое может статься. — Елизавета помолчала и тихонько добавила: — Старуха сказала, королевой Англии. Наверное, она просто слишком много выпила».
Пэйн-Эллис поступила несправедливо, если не сказать не по-писательски, намекнув на будущее Елизаветы как жены Генриха VI, в то же время не упоминая о неприятностях, которые произойдут до того. Предположение, что читатели знают о браке Елизаветы с первым королем Тюдором, означало, что они знают и об убийстве ее братьев. Это грядущее событие отбрасывало мрачную тень на веселую и беззаботную сцену, которой Пэйн-Эллис решила закончить свой роман.
