Майкл Кокс - Смысл ночи
На обороте страницы был постскриптум:
Должен поблагодарить Вас (ибо я уверен, что сей знак внимания оказан мне Вами) за экземпляр «К. ш. В.»,[301] пришедший с почтой вчера. В сопроводительной записке книготорговца говорилось, что он раздобыл книгу для меня, после долгих поисков, по распоряжению одного своего ценного клиента, пожелавшего остаться неизвестным. Мне нет нужды говорить, как глубоко признателен я Вам за то, что теперь в моем книжном шкафу содержится столь превосходное издание этого интереснейшего сочинения, и как мне не хватает наших регулярных бесед на библиографические темы. Теперь мне не с кем делиться моими маленькими книжными радостями, не с кем доверительно переглянуться в предвкушении восторга. Все это осталось в прошлом, более счастливом, чем настоящее.
Со вздохом я положил письмо на стол. Мне было нечего сказать на это, а потому оно так и останется без ответа. Даже если бы я по-прежнему располагал доказательствами своей подлинной личности, похищенными у меня через вероломство мисс Картерет, я бы не захотел просить мистера Тредголда ходатайствовать за меня перед лордом Тансором. Я слишком ясно понимал, что в таком случае он поставил бы под удар репутацию своей фирмы, а равно свою профессиональную и личную репутацию; и я ни за что на свете — даже ради возможности вернуть все, что я потерял, — не попросил бы славного джентльмена предать любимую женщину. А теперь уже слишком поздно. Доказательства уничтожены, и мне не на что рассчитывать. Внезапно охваченный глубоким отчаянием, я лег спать.
Я проснулся незадолго до полуночи. Последние две ночи мне снова снился самый жуткий мой сон: я стою один посреди огромного подземного зала с колоннами, в мерцающем свете моей свечи не видно ничего, кроме бескрайней стигийской тьмы повсюду вокруг; потом, как всегда, я вдруг сознаю, задохнувшись от ужаса, что я здесь не один. Объятый диким страхом, я каждую секунду ожидаю почувствовать легкое прикосновение к плечу и пробегающую по щеке струйку теплого воздуха, которая гасит свечу.
Испугавшись опять увидеть кошмарный сон, я встал с постели и попробовал разжечь камин в гостиной, но огонь толком не разгорался и вскоре совсем потух. Закутавшись в одеяло, я взял третий том «Bibliotheca Duportiana» и уселся перед мертвой черной пастью камина.
Я уже дошел до буквы Н: Нэббс, «Microcosmus: образ нравственности» (1637); произведения Томаса Нэша; «Natura Brevium», напечатанная Пинсоном в 1494 году; трактат Фридерика Носие «Обо всех блистающих звездах», изданный на английском Вудкоком в 1577 году; сочинение Неттера «Sacramentalia» (Париж, Франсуа Рено, 1523[302]). Я немного задержался на комментариях доктора Даунта к этому редкому, исключительно редкому изданию знаменитого богословского трактата — изданию, которое явно не по карману адвокатскому клерку на жалованье в восемьдесят фунтов в год.
Назавтра в восемь часов утра я стоял на верхней лестничной площадке, напряженно прислушиваясь. Наконец я услышал его: стук захлопнутой двери Фордайса Джукса. Я быстро спустился вниз и несколько секунд помедлил, вдыхая холодный влажный воздух, проникавший на лестницу с улицы. Дверь оказалась запертой, как и следовало ожидать, но я прихватил с собой набор отмычек, которым обзавелся за годы работы на мистера Тредголда, и вскоре вошел в комнаты Джукса.
Гостиная выглядела так же, как в прошлый мой незваный визит: опрятная и уютная, тщательно подметенная и сверкающая чистотой, полная изящных и ценных предметов. Но в тот момент меня интересовал лишь один из них.
Открыть замок книжного шкафа не составило труда. Я протянул руку и взял с полки то, что искал: «Sacramentalia» Томаса Неттера — ин-фолио, Париж, Рено, 1523. На книге стоял такой же экслибрис, как на первом издании фелтемовских «Суждений», спрятанном мисс Имс в погребальной камере леди Тансор. В шкафу находилось еще около дюжины исключительно редких томов — все с тем же экслибрисом. Книги, картины и гравюры на стенах, изысканные вещицы в стеклянных шкафчиках — все высочайшего качества, все удобные для переноски в силу небольшого размера и все, несомненно, украденные из Эвенвуда. Я аккуратно поставил книгу на место, запер шкаф, а потом и входную дверь.
Вот, значит, о каком «новом источнике дохода», появившемся у Даунта, говорил мне Петтингейл. Неблагодарный мерзавец вынес эти редкие и чрезвычайно ценные предметы из дома своего покровителя и спрятал здесь, в комнатах своего прихвостня Фордайса Джукса, до времени, когда в них возникнет необходимость. Как вышло, что он привлек Фордайса Джукса к укрывательству краденого, меня не интересовало, но теперь мне стало ясно, откуда мой враг знал обо всех моих перемещениях. К Даунту не ведет никаких нитей, разумеется. Но Джукс — безусловно, еще и приставленный следить за мной, — это совсем другое дело.
Вернувшись в свои комнаты, я написал короткое письмо — левой рукой, печатными буквами.
Глубокоуважаемый лорд Тансор! Хочу обратить Ваше внимание на чрезвычайно важное дело, касаемое ряда ценных предметов, незаконно вынесенных из Вашего загородного дома. Упомянутые предметы, в том числе несколько исключительно редких книг, открыто хранятся в комнатах некоего Ф. Джукса, адвокатского клерка, по адресу Темпл-стрит, № 1, Уайтфрайарс, первый этаж.
Уверяю Вас, милорд, что данные сведения абсолютно достоверны и что единственным мотивом, побуждающим меня сообщить их Вам, является искреннее уважение к Вам, представителю старинного и знатного рода, а равно страстное желание посодействовать восстановлению справедливости.
За сим остаюсь, сэр, Ваш покорный слуга
«Хризаор».[303]Так, с Фордайсом Джуксом покончено.
Виндмилл-стрит, сумерки.
Публичные женщины, нарумяненные и разодетые, уже повалили толпами на улицы из окрестных дворов. Я немного посидел в кофейне Рамсдена, а потом неторопливо направился к «Трем соглядатаям».[304] Грязный малолетний воришка попытался залезть ко мне в карман, когда я остановился зажечь сигару, но я вовремя обернулся и сбил его с ног крепкой оплеухой, ко всеобщему удовольствию окружающих.
Несколько проституток зазывно подмигнули мне, но ни одна из них не пришлась мне по вкусу. Потом, когда я уже вознамерился двинуться прочь, из «Трех соглядатаев» вышла девушка с зонтиком. Она взглянула на небо и собралась пройти мимо меня, когда я заступил ей путь.
— Прошу прощения. Ну да, точно! Мейбел, так ведь?
Она смерила меня взглядом.
— С кем имею дело, позвольте поинтересоваться? — В следующий миг девушка улыбнулась, признав меня. — Мистер Глэпторн, кажется. Как поживаете?
И самым милым образом чмокнула меня в щеку. От нее пахло душистым мылом и одеколоном.
Я ответил, что поживаю превосходно, особенно сейчас, когда повстречался с ней; а потом спросил, где сейчас ее работодательница, предприимчивая мадам Матильда, и ее сестра Сисси — ибо мне вдруг страшно захотелось возобновить свое знакомство с этими в высшей степени услужливыми soeurs de joie.
Мейбел сказала, что Сисси сейчас на Геррард-стрит, и мы, легко перекусив в таверне «Опера», направились под дождем туда. Поднявшись по лестнице, мы застали мисс Сисси у камина, где она грела свои прелестные ножки.
— Ну-с, дамы, — весело промолвил я, снимая шляпу и перчатки, — вот мы и снова вместе.
По выходе из заведения мадам Матильды я зашагал к Лестер-сквер. Решив поужинать, я свернул на Касл-стрит и зашел в ресторацию Роже, en route бегло обозрев витрину мистера Кворича.[305] Я уселся у окна и заказал ужин — суп жюльен, pâté d’Italie и бутылку красного вина. Час или дольше я сидел, уныло размышляя о своем одиночестве, а потом велел подать еще одну бутылку.
В половине двенадцатого официант распахнул передо мной дверь и протянул мне руку, чтобы помочь подняться по ступенькам, но я, выругавшись, оттолкнул его в сторону. Я не сразу вспомнил, где нахожусь. Ко мне приблизилась группа уличных грабителей, которые оценивающе осмотрели меня, вероятно, предполагая во мне легкую жертву. Но я с вызывающим видом выплюнул окурок сигары и сумел-таки взглядом заставить их отступить. Они пошли своей дорогой.
— Не желаете ли развлечься, сэр?
Черт побери. Заняться мне нечем, а мисс Мейбел и мисс Сисси уже превратились в далекое воспоминание. Она — молоденькая, довольно опрятная, с очаровательной улыбкой.
— Всегда желаю, голубушка.
Что это? Я резко обернулся, но, в своем не вполне трезвом состоянии, потерял равновесие и стал падать на девицу. Она попыталась удержать меня, но я был слишком тяжелым, и мы оба повалились на грязный тротуар.
— Эй, что за шутки? — возмущенно спросила она.
