Майкл Кокс - Смысл ночи
Обзор книги Майкл Кокс - Смысл ночи
История наваждения, любви и мести, разворачивающаяся в густом лондонском тумане. Кокс любовно воссоздает атмосферу ушедшей эпохи, но весь антураж ни на миг не заслоняет у него человеческой драмы…
Daily Mail
Мастерский дебют, обязательное чтение для любителей Йена Пирса и Дэвида Лисса.
Booklist Magazine
Завораживающий роман-загадка, не уступает лучшим викторианским образцам… Размышление о несправедливости судьбы, поданное в форме зловещего, увлекательного детектива.
Observer
Роман о свободной воле и предопределении, о вере и слепой любви, о преступлении и наказании. По мастерству строения сюжета Коксу нет равных: «Смысл ночи» можно уподобить сложнейшему — и безотказному — часовому механизму.
Evening Standard
Чистое, беспримесное удовольствие. Опасное, как погоня на кэбах по затянутым вихрящимся туманом улицам. Лондон, который мы потеряли, встает с этих страниц как живой.
Independent on Sunday
Подобно Чарльзу Паллисеру, Саре Уотерс и Мишелю Фейберу, Майкл Кокс отправляет читателя кататься на американских горках, ведущих в викторианское сердце тьмы.
Independent
Наполненный отзвуками классических работ Чарльза Диккенса и Уилки Коллинза, «Смысл ночи» не зря имеет подзаголовок «Исповедь». Только это исповедь освежающе ненадежного рассказчика…
Publishers Weekly
Завораживающее путешествие в недра викторианского Лондона и души одержимого человека. Майкл Кокс подцепляет вас на крючок шокирующей первой фразой — и не отпускает до поразительной развязки.
InStyle
Такого рассказчика вы не скоро забудете: библиофил и опиоман, шпион и пионер фотографии, балансирующий на грани безумия, — Эдвард Глайвер пополнил собой галерею выдающихся антигероев всех времен и народов.
Scotsman
~~~
Майкл Кокс (1948–2009) родился в крошечном городке в графстве Нортгемптоншир и впитал любовь к литературе XIX века, что называется, с молоком матери: прикованный к постели хронической ушной инфекцией, он в три года научился читать и быстро освоил весь викторианский канон. В 1970 г., студентом-филологом в Кембридже, он подписал контракт с компанией EMI и выпустил три пластинки — под псевдонимами Мэтью Эллис и Оби Клейтон, — ставшие культовыми среди любителей фолк-рока и арт-рока (не одно десятилетие ходил упорный слух о том, будто Оби Клейтон — это на самом деле Мэтью Фишер из Procol Harum). Решив, что шоу-бизнес все-таки не для него, Кокс вернулся к своей первой любви — литературе; для издательства Оксфордского университета он написал биографию Монтегю Джеймса, составил множество антологий рассказов о призраках… И вдруг у него диагностировали редкую форму рака мозга; такие последствия имела принятая в Британии 1950-х терапия вышеупомянутой ушной инфекции — маленькому Майклу вставляли в уши радиевые стержни. Ложась в 2004 г. на операцию, Кокс дал себе зарок: если выживет и не лишится зрения — напишет наконец роман, задуманный им еще в Кембридже. Операция прошла успешно, а мощный препарат дексаметазон снабдил Кокса необходимой энергией: «Смысл ночи» был написан (правильнее сказать, зафиксирован — за тридцать лет он сложился в голове во всех подробностях) всего за год и вызвал настоящую войну в издательском мире, права были куплены за беспрецедентные для дебютного романа полмиллиона фунтов стерлингов. И критики, и читатели приняли книгу с восторгом, а Кокс еще успел вернуться к своим героям во втором и не менее блестящем романе — «Зеркало времени».
Майкл Кокс
СМЫСЛ НОЧИ
Исповедь
Посвящается Диззи. За все
Предисловие редактора
Нижеследующее сочинение, в данном издании публикуемое впервые, является одной из утерянных литературных диковинок девятнадцатого века. Будучи своего рода исповедью, зачастую шокирующей в своей откровенной бессознательной жестокости и неприкрытой сексуальности, оно имеет ярко выраженные беллетристические черты и в каталоге фамильного архива Дюпоров, ныне хранящегося в Кембриджской библиотеке, сопровождается пометкой «(беллетристика?)». Многие приведенные в нем факты — имена, места, события (включая беспричинное убийство Лукаса Трендла), — которые удалось проверить, оказались достоверными; остальные в лучшем случае сомнительны либо же умышленно сфальсифицированы, искажены, а то и попросту выдуманы. В повествовании часто мелькают подлинные исторические лица; другие же персонажи остаются неопознанными (или не подлежащими опознанию), а возможно, они скрыты за псевдонимами. Как говорит сам автор, «границы нашего мира подвижны и текучи — между ночью и днем, между радостью и печалью, между любовью и ненавистью, между самой жизнью и смертью». И, мог бы добавить он, между фактом и вымыслом.
Личность же самого автора, несмотря на заявленное желание признаться во всем потомкам, остается дразнящей загадкой. Имя Эдвард Чарльз Глайвер, под которым он выступает в данной рукописи, не значится в списках учеников Итона за указанный в рукописи период, и мне не удалось отыскать ни его, ни какой-либо из упомянутых здесь псевдонимов ни в одном другом источнике, включая Лондонские адресные книги той поры. Возможно, по прочтении всей исповеди мы увидим известный резон в желании автора сохранить инкогнито; но все же не очень понятно, почему человек, решивший открыть душу потомкам, не захотел назвать свое подлинное имя. Я, право слово, не знаю, как объяснить это странное обстоятельство, и упоминаю о нем в надежде, что будущие исследования, проведенные другими учеными, прольют на него свет.
Но вот противник автора, Феб Даунт, является вполне реальной исторической фигурой. Основные события его жизни можно проследить по различным источникам того времени. К примеру, он числится и в Итонских списках, и в Alumni Cantabrigienses[1] Венна, а равно упоминается в ряде мемуарных сочинений девятнадцатого века — хотя о его предполагаемой преступной деятельности исторические документы умалчивают. С другой стороны, ныне забытые (и вполне заслуженно) литературные произведения Даунта — напыщенные эпические поэмы на исторические и мифологические темы да несколько тоненьких сборников оригинальных и переводных стихотворений — в свое время снискали скоротечную популярность. При старании их и сегодня можно найти в специальных библиотеках и букинистических каталогах (как и упомянутое здесь издание Катулла, подготовленное отцом Даунта), и они до сих пор могут послужить темой диссертации для какого-нибудь прилежного студента-филолога.
Предлагаемый вашему вниманию текст почти дословно воспроизведен по оригинальной авторской рукописи, ныне хранящейся в библиотеке Кембриджского университета. Она поступила в БКУ в 1948 году как часть анонимного завещательного дара, вместе с прочими бумагами и книгами, принадлежавшими семейству Дюпоров из Эвенвуда, графство Нортгемптоншир. Написанная в большей своей части четким уверенным почерком на разлинованных страницах формата A4, она переплетена в темно-красный сафьян (в мастерской Р. Ривьера на Грейт-Куин-стрит) с золотым тиснением в виде герба Дюпоров. В ней сравнительно мало помарок, вставок и прочих исправлений, если не считать нескольких страниц, где почерк автора заметно ухудшается — очевидно, от волнения или под воздействием опиума. К авторскому тексту прилагаются несколько документов и выдержек, написанных другими руками.
Мною сделан ряд неоговоренных орфографических и пунктуационных поправок. Поскольку рукопись не имеет названия, я взял в качестве оного фрагмент одной из предваряющих текст цитат — строфы из стихотворения, принадлежащего перу самого Ф. Рейнсфорда Даунта. Я также снабдил заголовками все пять частей рукописи и пять разделов так называемого «Интермеццо».
Не всегда понятные латинские названия сорока семи разделов, или глав, я оставил как есть (своеобразие заголовков показалось мне характерным для автора), но везде дал переводы. На первой странице рукописи приводится добрая дюжина цитат из «Суждений» Оуэна Фелтема, пять из них я поставил эпиграфами к каждой из частей. Мои собственные редакторские вставки и примечания повсюду забраны в квадратные скобки.
Дж. Дж. Антробус, профессор поствикторианской литературы Кембриджского университетаУста их мягче масла, а в сердце их вражда; слова их нежнее елея, но они суть обнаженные мечи.
Псалом 54:22Думается мне, для внемлющего повествованию вся разница между правдой и ложью состоит лишь в вере.
Оуэн Фелтем. Суждения, или Мысли. Центурия вторая (1628). О лжи и неправдеИбо Смерть есть смысл ночи,
