К. Сэнсом - Соверен
С лестницы донеслись тяжелые шаги. Дверь распахнулась без стука, и перед нами предстал Малеверер.
— Неплохо устроились, — насмешливо изрек он, обведя комнату взглядом. — Я пришел сообщить, что Бродерика поместили в городскую тюрьму. Разумеется, вместе с Редвинтером. Для такой важной персоны расчистили целое крыло. Прочим арестантам пришлось потесниться.
Малеверер привычным жестом запустил пальцы в свою угольно-черную бороду.
— Я только что получил от Тайного совета новые распоряжения. Погода стоит переменчивая, и одному богу известно, когда мы окажемся в Лондоне.
— Значит, возможна задержка? — уныло осведомился я.
— Весьма возможна. Именно поэтому король решил не тянуть до Лондона и прямо здесь, в Халле, допросить Бродерика с пристрастием. В здешней тюрьме есть отличная дыба. Мне поручено лично наблюдать за допросом.
До сей поры я надеялся, что Бродерик сумеет каким-то образом избежать предстоящей ему участи. Надежды мои не оправдались. Уже завтра узник взойдет на дыбу.
— Он очень слаб и может не выдержать мучений, — заявил я.
— Приказ есть приказ, — пожал плечами Малеверер. — Может, он и не знает в точности, какие документы хранились в этой проклятой шкатулке. Но все же стоит попробовать развязать ему язык. А уж имена лондонских заговорщиков ему наверняка известны. Мы давно подозревали, что ядро заговора составляют лондонские законники, однако нам никак не удавалось их выследить.
Малеверер громко хрустнул пальцами.
— Ну, завтра проверим, насколько крепким окажется Бродерик. А лондонские мастера тем временем примутся за Бернарда Лока. Поговорят с ним о его перезрелой невесте, с таким рвением выполнявшей все поручения своего жениха.
Я взглянул в непроницаемое лицо вельможи. Для него допрос узника был лишь самым обычным, хотя и довольно занятным поручением. На губах Малеверера мелькнула косая улыбка, и, не сказав более ни слова, он вышел из комнаты.
— Господи боже, этот человек не знает жалости, — пробормотал Барак, когда дверь захлопнулась. — В точности как лорд Кромвель.
Ночь я провел почти без сна. Мысли о мучениях, предстоящих Бродерику, не выходили из головы. Все мои заботы были направлены лишь на то, чтобы живым и здоровым доставить его в пыточную камеру. Так утверждал сам Бродерик, и, как выяснилось, он был прав.
Бернарду Локу тоже не избежать пыток. Перед моим внутренним взором стояло лицо Малеверера, искаженное бессердечной ухмылкой.
Устав ворочаться с боку на бок, я поднялся и, стараясь не разбудить мирно похрапывавшего Барака, подошел к окну. За стеклом стояла непроглядная тьма, до меня доносился размеренный стук дождя по крыше.
«Наверное, Бродерику сейчас тоже не до сна, — подумал я. — Быть может, в этот глухой ночной час он призывает на помощь все свое мужество».
Мокрый лист бука, подхваченный ветром, прилип к оконному стеклу. Потемневший и скрюченный, он показался мне обвиняющим перстом.
На следующий день, после полудня, в таверну вновь явился Малеверер. Мы с Бараком и Джайлсом, по обыкновению, коротали время за игрой в карты. Настроение у всех было унылое, ибо разгулявшееся ненастье не оставляло надежд на скорое отплытие. По словам хозяина таверны, в этих местах столь сильный юго-восточный ветер — большая редкость осенью. Но так или иначе, нам приходилось ждать, пока ветер изменит направление.
— Оставьте нас, — бросил Малеверер, взглянув на моих компаньонов. — Я должен поговорить с братом Шардлейком наедине.
Барак и Джайлс вышли из комнаты. Сэр Уильям опустился на стул, и тот жалобно затрещал под его тяжестью.
— Вы были правы насчет Бродерика, — заявил он без всяких предисловий.
— Что с ним?
— Он слишком слаб. Я понял это, как только его привели. В камере все уже было готово: в углу дыба, в очаге накаляются железные прутья. Так что Бродерик с первого взгляда понял, что его ожидает.
Голос Малеверера звучал так, словно он рассказывал о приготовлениях к обеду.
— Редвинтер с готовностью привел своего подопечного. Бродерик и бровью не повел, увидев все пыточные приспособления. Я сказал, что ему лучше оставить запирательства, иначе мы проверим крепость его костей и наделаем дырок в его шкуре. Но он лишь попросил приступать к делу, не тратя времени на бесполезные увещевания. Должен признать, трусом этого малого никак не назовешь, — поджав губы, изрек Малеверер. — Ну, тогда я решил уважить его просьбу и приказал тюремщикам привязать его к дыбе. А после погнал их прочь — ведь признания Бродерика предназначены не для их ушей. Так что нам с Редвинтером пришлось вертеть колеса своими руками. Минуту, а то и больше арестант не издавал ни звука. А потом заверещал как резаный и тут же потерял сознание. Нам с Редвинтером стоило немалых усилий привести его в чувство. Я уже начал беспокоиться. А Редвинтер, тот вообще переполошился. Сказал, что нам лучше прекратить.
— Однажды заключенный, которого он подверг пыткам, умер, — пояснил я. — Архиепископ Кранмер был тогда очень недоволен.
— Если Бродерик отдаст концы, так ничего и не сказав, король спустит с меня шкуру, — проворчал Малеверер. — И почему только он такой неженка, скажите на милость?
— Долгое тюремное заключение дает себя знать. К тому же он два раза пытался отравиться. Да и путешествие в душной тесной карете отняло у него много сил.
— Между прочим, вам поручено следить за его здоровьем, — буркнул Малеверер.
— Я делал все, что мог.
— И в результате едва не уморили Бродерика. Ну, теперь я сам о нем позабочусь. Буду кормить его как на убой. И ручаюсь, по прибытии в Тауэр он будет свеж как огурчик. Редвинтер не осмелится мне перечить. А вы можете считать свою миссию законченной.
— Но архиепископ Кранмер…
— Я действую согласно распоряжению Тайного совета, — отрезал Малеверер.
— Понимаю, — кивнул я.
Мне оставалось лишь смириться с неизбежным. И, следуя примеру Понтия Пилата, умыть руки.
— Сэр Уильям, не известно ли вам, как долго мы пробудем в Халле? — спросил я.
Малеверер указал на окно.
— Все зависит от погоды. Что до корабля, он готов к отплытию. Помимо Бродерика на нем поплывут несколько чиновников, которые хотят попасть в Лондон как можно быстрее. Будем надеяться, в ближайшие дни дождь прекратится. В любом случае, добираться до Лондона верхом не имеет смысла: дождь превратил дороги в месиво, и тяжелая карета с арестантом будет постоянно застревать.
Он бросил грозный взгляд на окно, усеянное дождевыми брызгами.
— А мне будет позволено вернуться в Лондон на корабле? — набравшись храбрости, осведомился я.
Малеверер освободил меня от попечений о Бродерике, так что мне уже не было необходимости возвращаться в Лондон вместе с ним. Но мне отчаянно хотелось как можно скорее оказаться дома. К тому же я знал, что у Джайлса не хватит сил добраться до Лондона верхом. С замирающим сердцем я ожидал отказа, но, к моему великому удивлению, Малеверер кивнул в знак согласия.
— Да.
— А нельзя ли мне захватить с собой и мастера Ренна? — окончательно осмелел я. — А также мистрис Ридбурн?
Упоминать о Тамазин было откровенной дерзостью, но я дал обещание, от которого не мог отступить.
— Я не имею к этому касательства, — пожал плечами Малеверер. — Обратитесь в контору управляющего двором. Насколько мне известно, на корабле есть места. Но чиновники, скорее всего, потребуют платы.
— Благодарю вас.
— Приберегите свои благодарности до того времени, как окажетесь в Лондоне живым и невредимым, — изрек Малеверер.
И, бросив насмешливый и зловещий взгляд, он вышел из комнаты, оставив меня в некоторой растерянности.
Глава тридцать седьмая
Погода никак не желала меняться к лучшему. Дожди шли постоянно, а если день обходился без них, порывистый ветер с юго-востока гнал по небу свинцовые тучи. Ни один корабль не мог выйти в плавание. По слухам, король посетил укрепления, расположенные на другом берегу реки. Во время этой поездки он продрог и промок до нитки.
«Хоть он и считает себя наместником Бога на земле, распоряжаться погодой не в его власти», — злорадно подумал я.
Несмотря на то, что мы отлично устроились на постоялом дворе, затянувшееся ожидание изрядно утомляло. Особенно тосковал Барак. Поврежденная нога все еще ограничивала его передвижения, и, проводя целые дни в четырех стенах, он пребывал в мрачном и раздражительном настроении. Однако стоило ему увидеть Тамазин, он мигом преображался. Во время ее визитов я из деликатности выходил и отправлялся к Джайлсу.
Со времени нашей размолвки в Леконфилде Тамазин держалась со мной холодно и отчужденно, а мастера Ренна вообще старалась избегать. Судя по всему, она не могла простить нам смерти Дженнет Марлин, позабыв о том, что эта женщина намеревалась убить меня.
