Николай Свечин - Выстрел на Большой Морской
— Разумеется. Общество, в котором стыдно быть патриотом, но модно — либеральным болтуном, обречено на крушение. И никакая полиция его не спасёт.
— Павел Афанасьевич! — Ример вскочил с кресла, обежал письменный стол, их разделяющий, и остановился перед Благово. — Это же полное совпадение в главном, в принципах! Я ошибался в вас; примите мои извинения за тон, в котором я начал беседу.
— Бог с ним, с тоном, давайте о деле. Согласитесь, Карл Карлович, что ваши идеи, будучи верными по сути, оказались извращены. Что за сброд вы, простите, набрали для исполнения столь тонких и ответственных задач!
Ример вздохнул и сел напротив.
— Да, я рансеньирован.[17] Это чисто русская беда. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги… Как тараканы из щелей полезли вдруг такие личности, что просто диву даёшься!
— Вроде Рупейто-Дубяго?
— Вроде Рупейто-Дубяго. Я встречался с ним один раз, но мне хватило. Этот может и ограбить, и зарезать, а дружина ему нужна только для прикрытия. Не исключаю, что Макова застрелил именно он. Поэтому все передаваемые мною инструкции — давайте назовём их просьбами, чтобы вам было легче — сводятся лишь к одному: действовать деликатно! В составе «Священной дружины» состояло немало благородных людей с честными намерениями; взять хоть бы композитора Чайковского! Нельзя их отталкивать. Второй раз таковых уже не собрать, если сейчас публично раскрыть имевшиеся в практике перекосы. Ведь цели проекта были исключительно патриотическими. Защитить жизнь нашего обожаемого монарха — кто под этим не подпишется? Только негодяи.
— То есть, мы с вами сейчас говорим только о деликатности?
— Фактически, да. Любая огласка о таких типах, как Дубяго, оттолкнёт наших союзников. И очень будет на руку нашим противникам. Просьба о деликатности и особой секретности производимого вами расследования исходит от упоминаемых мною патриотов, обеспокоенных разбродом в обществе. Мы объединены идеей благоденствия России под сенью самодержавной монархии. В число нас входят и министры, и некоторые великие князья, и много крупных сановников. Сотрудничая с нами, вы будете обеспечены благосклонным вниманием высших властей и, как следствие, успешной карьерой.
Заметив тень на лице Благово, Ример тут же оговорился:
— Понимаю, что для вас, Павел Афанасьевич, важен не личный успех, а здоровье государственного организма; но ведь одно другому не мешает!
— Хорошо. Первую просьбу-инструкцию я понял. Я должен держать вас в курсе расследования и согласовывать с вами свои действия. Так?
— Истинно так, и, пожалуйста, без обид. Одно дело делаем!
— Ещё что?
— Вторая просьба-инструкция касается княгини Юрьевской. Она ведь тоже фигурирует в вашем расследовании?
— Да, одна из версий связана с ней.
— Протокол с фрацузами?
Благово промолчал.
— Я рансеньирован и об этом, Павел Афанасьевич. Министр Гирс в панике, а государь в гневе. Вы ведь выезжаете в Париж для встречи с нею?
— Точно так.
— Пославшие меня люди и здесь весьма не желают огласки. Эта бесчестная женщина хорошо понимает щекотливость созданного ею положения и фактически шантажирует государство! Занимается этим княгиня уже давно. Издала во Франции книгу о покойном венценосце, своём муже, полную интимных подробностей. Встречается с журналистами, а французские журналисты — это не наши, они напишут любую грязь, лишь бы продать тираж. Бог знает, на что ещё способна эта жадная дура… Я уполномочен сообщить вам следующее: государю стали известны все её секретные счета. Наш посол в Лондоне граф Шувалов, бывший шеф жандармов, использовал свои давние связи. По личному повелению его величества он провёл расследование и обнаружил в банках Германии и Франции вклады Юрьевской на общую сумму более 5 000 000 рублей. Откуда у неё такие деньги? Александр Второй завещал ей (Ример вынул из кармана каую-то бумажку и справился по ней) 3 302 970 рублей. Ещё 100 000 она получает ежегодно из казны как вдова императора. А остальное как заработано? Конечно, это взятки, полученные княгиней в то время, когда она торговала концессиями и должностями, пользуясь своей близостью с государем. По совести, их бы надо конфисковать и вернуть на родину. И влияния русского императора достаточно, чтобы заставить власти Германии и Франции совершить со счетами Юрьевской подобную операцию. Вы должны передать ей это и категорично потребовать украденный документ — иначе останется без копейки!
— Вы передаёте мне августейшее повеление? Через кого именно вы его получили?
— Не через кого, Павел Афанасьевич, а от кого. Я услышал это из уст самого государя два часа назад. Он просил передать также, что надеется на вашу опытность.
Благово встал, вытянул руки по швам:
— Приложу все силы, дабы оправдать доверие его величества!
Глава 7
Разговор в карете
На этом беседа с загадочным господином завершилась, и Павел Афанасьевич направился к себе на квартиру собираться в дорогу. Неожиданно на подъезде министерства его окликнули. Незнакомый человек кивнул на стоящую поодаль карету с зашторенными стёклами и протянул статскому советнику визитную карточку.
— Не сочтите за труд поговорить. Всего несколько минут!
Благово развернул карточку к свету и с изумлением прочитал: «Граф Лорис-Меликов Михаил Тариелович». Вот так интрига! Бывший министр внутренних дел и всесильный «диктатор сердца» при Александре Втором, фактический регент России. Хитрый армянин едва не протащил при обезумевшем от любви прежнем императоре конституцию, и только воцарение другого Александра, монархиста до мозга костей, отменило эти планы. А то бы сегодня уже парламент выбирали! Сейчас отставной диктатор проживает в Ницце, кстати, по соседству с Юрьевской. Что привело его сюда, и зачем ему понадобился сыщик в скромных чинах?
Благово без раздумий сел в карету и она сразу тронулась.
— Вы позволите отвезти вас на квартиру? — спросил граф после того, как они представились друг другу. — А по пути и поговорим.
Благово согласился, и они неспешно покатили на Театральную. Павел Афанасьевич с любопытством разглядывал знаменитого администратора. Постарел! А ведь ему нет ещё и шестидесяти. Тридцать лет непрерывных войн на Кавказе, а затем управление вздыбленной огромной страной износили этого некогда весёлого, храброго и незлого человека. Благово, не разделяя политических взглядов Лориса, относился к нему с глубоким уважением. Настоящий боевой генерал, с золотым оружием и двумя Георгиевскими крестами. Когда террорист Млодецкий в 1880 году в упор стрелял в него, смелый кавказец не стал, как его император в похожей ситуации, убегать зайцем от пуль. Он бросился на убийцу с кулаками, повалил его, отобрал револьвер и сдал подоспевшей охране. А затем просил царя не вешать Млодецкого, как это полагалось по закону, а сохранить ему жизнь. Царь, правда, не согласился, и террориста казнили… Хитрости, конечно, Михаилу Тариеловичу, тоже было не занимать — на то и армянин. С Юрьевской сильно дружился, когда этого требовало дело; либеральничать научился сообразно моде. Ну, да всё это прошлое…
Два умных человека ехали какое-то время молча, разглядывая друг друга, затем бывший диктатор неожиданно спросил:
— Вы сейчас с Римером беседовали?
— Да, — удивлённо ответил Благово. — У вас остались в министерстве конфиденты?
— А вы знаете ли, что это за человек?
— Тайный советник, член Совета министра внутренних дел. Утверждает, что два часа назад беседовал с государем.
— Ример сказал вам, что именно он придумал пресловутую «Священную дружину»?
— Да. Видимо, он этим гордится, хотя я бы на его месте не стал…
— В конце 82-го года в германской прессе появился ряд очень резких статей о дружине и царящих в ней порядках. Даже не резких, а злых и унизительных для России — потому, что там излагалась чистая правда. И государство, и его высший руководитель получили ощутимую оплеуху. Моральный урон был огромным. Анонимный автор оказался на удивление хорошо осведомлён. Он привёл много деталей, смешных и часто постыдных; Россию словно бы публично высекли.
— И что?
— Автор тех статей — Ример.
— Зачем это ему?
— Эх, господин Благово, — горько вздохнул Лорис-Меликов. — Я вам скажу, зачем; а вы мне поверите? Вас аттестовали, как очень умного человека, почему я надеюсь-таки на понимание. Ример — враг нашей с вами страны. И проделал свои мошеннические уловки с целью нанести ей урон.
— Заговор? В такой замысловатой форме? Полноте, это для купцов из Охотного ряда. Предложите что-нибудь более правдоподобное.
— Поймите, — терпеливо стал объяснять генерал. — Это не моя выдумка, всё очень серьёзно. Ример человек ниоткуда. Никто не знает, где он служил и как достиг чина тайного советника. Когда я был министром внутренних дел, то затребовал его формуляр. Там одни белые пятна! Учился в Германии, служил в нашем посольстве в Англии, выполнял некие секретные поручения графа Нессельроде в бытность того русским министром иностранных дел. Надеюсь, вам не надо объяснять, что Нессельроде являлся австрийским агентом?
