Питер Акройд - Лондонские сочинители
Малоун вынул из кармана ярко-зеленого шелкового жилета маленькую записную книжку и повернулся к отцу Уильяма:
— Нам нужен не только сам предмет. Необходимо знать fons et origo,[61] мистер Айрленд.
— Простите, сэр?
— Источник. Происхождение.
Сэмюэл Айрленд поглядел на сына, и тот, заметила Мэри, поспешно замотал головой.
— Мы не вправе их раскрыть, мистер Малоун…
— Это ваш клиент?
— Не могу сказать.
— Что ж, весьма прискорбно. Источник этих сокровищ должен быть известен.
Явно пропустив мимо ушей последние слова Малоуна, Сэмюэл Айрленд взял Мэри под руку.
— Вы уже видели ту деловую бумагу, мисс Лэм?
— Какую деловую бумагу?
— Я лишь мимоходом обмолвился о ней, отец.
— Куда ж это годится? Мисс Лэм обязательно должна ее увидеть. Уильям мне сказал, что вы пылаете любовью ко всему, связанному с Шекспиром.
— Да. Это верно.
— А вот и наше сокровище!
Мэри была неприятно поражена: манеры Айрленда-старшего отдавали вульгарностью лоточника. Она совсем иначе представляла себе семью Уильяма.
— Вот эта бумага, мисс Лэм. — Старик положил перед ней пергаментный лист и осторожно прикоснулся к нему указательным пальцем. — Редчайший документ.
— Я исследовал его тщательнейшим образом, — заявил мистер Малоун. Его рот снова оказался в опасной близости от Мэри. — Почерк — определенно Барда. Никаких сомнений быть не может.
— Я очень рада, — только и смогла сказать Мэри.
Уильям заметил ее смущение.
— Вы позволите немного проводить вас, мисс Лэм?
— Да-да, конечно.
Она торопливо попрощалась и вышла с Уильямом в переулок, с облегчением вдыхая прохладный воздух.
— Мы вас растревожили, мисс Лэм, я очень сожалею, — сказал Уильям. — Слишком уж пылко они относятся к Барду.
— Не стоит извиняться, мистер Айрленд. Ничего дурного в таком поклонении нет. Мне просто нужно было глотнуть воздуха.
Они молча прошли мимо лотка с искусственными цветами, который всегда стоял на углу Холборн-пассидж и Кинг-стрит.
— Я должен вам кое в чем покаяться, мисс Лэм.
— Мне? В чем же?
— Я вам сказал, что нашел деловую бумагу в антикварной лавке на Гроувнор-сквер. Это неправда. Она получена от того же человека, который дал мне печать.
— Не понимаю…
— …какое это имеет отношение к вам? Разумеется, никакого. Больше я о ней ни словом не обмолвлюсь.
— Нет, я имела в виду другое: с чего этот человек вздумал делать такие бесценные подарки?
— Можно, мисс Лэм, я расскажу вам одну историю? Месяц назад я сидел в кофейне на Мейден-лейн. Знаете ее? Там еще очень красивый прилавок красного дерева; работа, скорее всего, французских мастеров. У меня с собой было старинное издание «Кентерберийских рассказов» Чосера с выпуклым черным шрифтом; я как раз перед тем приобрел эту книгу у одного из посетителей магазина на Лонг-Эйкер и теперь, в кофейне, принялся рассматривать ее, но вдруг услышал вопрос, явно обращенный ко мне: «Вы умеете определять достоинства книг, сэр?» Это сказала немолодая дама, сидевшая за столиком позади меня, вся в черном — в черной шляпе, черной шали, даже зонт черный. Не так уж часто приходится видеть в кофейне одинокую женщину, пусть и на Мейден-лейн, поэтому я, естественно, немного насторожился. Впрочем, принять ее за девицу легкого поведения было невозможно — уж простите мне мою бестактность, мисс Лэм. Возраст дамы и ее внешний вид такой вариант исключали. И я предположил, что она либо пьяна, либо не в своем уме.
— Достоинства, сударыня? — переспросил я.
— Разбираетесь вы в них? В бумагах, книгах и тому подобном?
— Это мое ремесло.
— Законникам-то я не доверяю.
Я заметил, что она пьет чай из корня американского лавра; терпеть не могу эту бурду.
— Как видите, я вдова.
— Сочувствую вам.
— Сочувствие тут ни к чему. Муж был грубым животным. Но оставил мне много старинных бумаг.
Тут я, естественно, навострил уши.
— Для этих вещей нужен особый склад ума. Я им не обладаю.
Еще одна полоумная, каких нередко встречаешь на лондонских улицах, снова подумал я. Однако в ней чувствовалась некая осмотрительность и даже степенность, которые наводили на иные мысли.
— Вас, вероятно, насторожило, что я обращаюсь к вам, совсем незнакомому человеку. Но, как уже было сказано, сэр, я питаю отвращение к адвокатам и прочим законникам-крючкотворам, любителям вынюхивать чужие секреты. Уже несколько недель подряд я твержу себе если мне выпадет удача встретить человека, навострившегося разбирать разные почерки, уж я его не упущу.
Тут я невольно улыбнулся.
— Видите ли, сэр, — продолжала она, — я не привыкла изъясняться витиевато. Скажите, как вас зовут?
Она открыла черный шелковый ридикюль, от которого отчетливо пахнуло фиалками. Дивный запах, не правда ли?
— Своей визитки у меня нет, — пояснила дама. — Только карточка покойного мужа. Но адрес тот же.
Я успел прочесть, что муж ее, Валентайн Страффорд, занимался поставками чая и жил в очень приличном месте — на Грейт-Тичфилд-стрит, близ церкви Марилебон. Я назвал свое имя и, как того требовал долг вежливости, пообещал зайти к ней.
Три дня спустя я случайно оказался возле ее дома — когда шел на Клипстон-стрит, к переплетчику. Вам знаком тот район, мисс Лэм? Не бог весть какой старый, а все же своеобразный. На самом деле у меня не было намерения наносить ей визит, но, должен признать, она меня изрядно заинтриговала. Я заглянул в окно нижнего этажа, и — представьте, что я увидел! Длинный стол, заваленный бумагами и рукописными свитками! Там же, вперемежку с документами, перевязанными бечевкой или тесьмой, лежали папки и коробки. Стало быть, она говорила сущую правду о бумагах покойного мужа. Ни минуты больше не колеблясь и не размышляя, я взбежал по ступенькам на крыльцо и позвонил; к моему удивлению, она сама открыла мне дверь.
— А, мистер Айрленд. Я не теряла надежды, что вы придете. Я вас ждала.
И повела меня в ту самую комнату на первом этаже, где лежали бумаги. В окно я увидел длинный узкий сад с новомодным украшением наших вертоградов — озерцом с каменистыми берегами.
— Не уверен, что смогу помочь вам, миссис Страффорд, — сказал я.
— Вздор. Я заметила, как расширились ваши глаза, когда вы вошли в эту комнату. Вы все это обожаете.
Она хотела угостить меня настоем корня американского лавра, но я вежливо отказался. Очевидно, к хорошему чаю, ввозом которого занимался ее муж, она любви не питала.
— Я вас, разумеется, отблагодарю.
— Прежде чем говорить о вознаграждении, позвольте мне взглянуть на ваши бумаги.
— Быть может, в них уже и смысла никакого нет.
— Быть может, напротив, огромный смысл. Разрешите мне сначала их посмотреть.
И я принялся за работу. Коллекция оказалась прелюбопытной. Там были записи тринадцатого века о получении податей аббатством Бермондси и разрозненные листы шестнадцатого века, из кадастровой описи земель в округе Морбат, графство Девоншир, и доходов от них. Надеюсь, я вам не наскучил? Там же я обнаружил карту береговой линии от Грейвсенда до Клиффа. Дата была написана неразборчиво, но по каллиграфическому почерку я предположил, что это карта середины семнадцатого века. Каким образом муж миссис Страффорд эти грамоты приобрел, я, естественно, установить не мог. Среди бумаг обнаружился длинный перечень товаров, подписанный бухгалтером-контролером акцизного управления лондонской таможни и датированный тринадцатым годом правления Ричарда Второго,[62] а также несколько листов с геральдическими девизами и надписями на гербах. На мой взгляд, коллекция бессистемная, но настолько любопытная, что я даже пришел в некоторое волнение. Во мне взыграла авантюрная жилка.
И тут я наткнулся на документ, незадолго до того заверенный нотариусом и скрепленный особой печатью зеленого сургуча, которой пользуются только лондонский шериф и его подчиненные. Мой отец не раз указывал мне на эту печать. Бумага, разумеется, вовсе не старинная. В ней речь шла о недвижимости на Найтрайдер-стрит; как явствовало из текста, всего за два года до моего появления у миссис Страффорд ее муж приобрел там жилье за 235 фунтов стерлингов. Выйдя в прихожую, я позвал миссис Страффорд, и она тут же спустилась ко мне.
— Нашли что-нибудь интересное, мистер Айрленд?
— Кажется, нашел, миссис Страффорд. Позвольте, я покажу вам этот документ. Вы его раньше видели?
— Нет, не видела.
— В таком случае знайте: теперь вы — обладательница нового дома.
— Мой муж никогда даже не упоминал о нем. О чем он только думал? На Найтрайдер-стрит? Это недалеко от собора Святого Павла, не так ли? Приобретение наверняка не дешевое. — Она вопросительно посмотрела на меня, но я в этих делах ничего не смыслю. — Надо не мешкая поехать взглянуть.
