Эллис Питерс - Ярмарка Святого Петра
— Стало быть, он ушел с пристани раньше твоего дядюшки? — спросил Кадфаэль.
Там, на причале, ему показалось, что молодой человек не прочь провести часок-другой в обществе этой красавицы. С другой стороны, купец, человек строгих правил, наверное, умеет дать понять даже лордам, похваляющимся множеством владений, что к его племяннице можно приближаться не иначе как в присутствии опекуна.
Эмма вспыхнула, но не отвела глаз, казавшихся на диво решительными и сообразительными на столь нежном, юном личике.
— Почти сразу после тебя, брат. Он был добр и учтив во всех отношениях. Потому-то я и решила обратиться к нему. Сочла, что на него можно положиться.
— Я попрошу привратника направить его сюда, как только он вернется, — предложил Кадфаэль. — Скоро все так или иначе отправятся на покой: ему ведь тоже надо будет как следует выспаться, коли он собирается завтра с утра быть на ярмарке, а он, надо полагать, для того и приехал. Что скажешь, Хью?
— Дельная мысль, — отозвался Берингар, — поговори с привратником, а мы займемся поисками мастера Томаса, хотя я думаю, что, несмотря на задержку, с ним все в порядке. Накануне ярмарки, — сказал он девушке с ободряющей улыбкой, — всегда столько дел, что и дня не хватит, чтобы с ними управиться. Тут уж не до сна, можно и припоздниться.
Уже направляясь к привратнику, чтобы попросить того перехватить по возвращении Иво Корбьера, Кадфаэль услышал, как девушка прошептала:
— О да. — В голосе ее звучали надежда и благодарность.
Однако предупреждать привратника не потребовалось: Иво Корбьер был легок на помине. Большие ворота аббатства были уже закрыты, но тут отворилась маленькая калитка, и из нее вынырнула отливавшая золотом голова. В свете факела, укрепленного над воротами, волосы заблестели, точно маленькое солнышко. С непокрытой головой, небрежно накинув тунику на плечи, Иво Корбьер упругой походкой, в благодушном настроении направлялся к странноприимному дому. Судя по всему, дневные труды ничуть его не утомили. Его полотняная рубаха отсвечивала в полумраке призрачной белизной. Молодой человек насвистывал песенку, которую, судя по игривой мелодии, подхватил даже не в Лондоне, а не иначе как в Париже. Не приходилось сомневаться в том, что он выпил, и изрядно, но отнюдь не сверх меры. Пожалуй, даже недобрал ее. Кадфаэль окликнул его, и Иво встрепенулся.
— Как, это ты, брат? В такой час? Решил не спать до заутрени? — Он добродушно рассмеялся, но тут же почувствовал, что монах встретил его неспроста, и голос его стал серьезным: — Ты искал меня, брат? Неужто стряслась беда? Более праведный, уж не убил ли старик того мальчишку?
— Ничего страшного, — отвечал монах. Кадфаэль говорил с ним запросто, полагая, что Иво хоть и знатного рода, но молод, да и ряса позволяла монаху держаться свободнее. К тому же Корбьер, судя по всему, был не чванлив. — Просто тут, в сторожке, кое-кто тебя дожидается. А ты, наверное, все это время провел на площади да в предместье, возле торговых палаток?
— Само собой, — отозвался Иво, и видно было, что он заинтересовался. — Недавно я обзавелся новым манором в Чешире, а он донельзя запущен. Я подыскиваю шерстяные ткани и фламандские шпалеры для отделки дома. А в чем дело?
— А тебе нигде не попадался мастер Томас из Бристоля? Я имею в виду — после того, как ты покинул его баржу сегодня вечером?
— Нет, — недоуменно ответил Иво, вглядываясь в мягкий летний сумрак. — Я ушел оттуда, потому как старик, а он человек умудренный, дал мне понять, что с девушкой можно видеться только в его присутствии и с его разрешения. И это разумно, ибо она и без его наследства сама по себе сокровище. Я отнесся к его словам с уважением и ушел. Ну и что? Что с того?
— Пойдем, посмотришь, — предложил Кадфаэль и повел Иво в сарайчик.
Войдя с темного двора в освещенное помещение, молодой человек заморгал, но, завидев Эмму, изумленно вытаращил глаза. Трудно было сказать, кто из них был больше смущен. Девушка стремительно поднялась с места. Иво Корбьер устремился ей навстречу.
— Мистрисс Вернольд! В такой час? Уж не стряслось ли… — Молодой человек быстро смекнул, что Эмму могло привести сюда лишь нечто неотложное, и потому обратился к Берингару: — Могу я узнать, что случилось?
Хью вкратце изложил ему суть дела. Кадфаэль не удивился, приметив, что Корбьер, выслушав всю историю, испытал скорее облегчение, нежели тревогу. Верно, рассудил, что молоденькая, неопытная девушка склонна переживать попусту. Дядюшка же ее человек бывалый, чуть ли не весь свет объехал и, понятное дело, может за себя постоять. Скорее всего, ничего с ним не приключилось: заболтался с кем-нибудь из знакомых купцов, а может, решил обойти торговые ряды и разведать, как обстоят дела у конкурентов. Накануне ярмарки это не лишнее.
— С ним все в порядке, — добродушно заверил Корбьер, стараясь ласковой улыбкой успокоить Эмму. Но глаза девушки оставались тревожными и серьезными.
«А она далеко не глупа, — размышлял, наблюдая за ней, Кадфаэль, — и знает своего дядюшку лучше, чем кто-либо другой».
— Вот увидите, — продолжал Иво, — он скоро вернется домой и немало подивится тому, что тут поднялся такой переполох.
Девушка хотела верить этому, но в глазах ее оставалось сомнение.
— Я очень надеялась, — промолвила она, — что вы повстречали его снова или хотя бы где-нибудь видели.
— Жаль, что не так, — ответил молодой человек. — Был бы рад сообщить что-нибудь утешительное. Но, увы, я его не видел.
— Полагаю, — вмешался Берингар, — что теперь этим делом должен заняться я. Здесь, в аббатстве, со мной осталось полдюжины стражников, и мы немедленно наладим поиски мастера Томаса. Но сдается мне, девушке не стоит блуждать по ночам. Будет лучше, если ваш слуга вернется на баржу, а вы, мистрисс Вернольд, если, конечно, не против, останетесь на ночь в странноприимном доме, где остановилась моя жена. Констанс, ее служанка, приготовит вам комнату и все необходимое.
Трудно сказать, успел ли Берингар заметить нежелание девушки возвращаться на баржу без опекуна или же просто хотел разместить ее на ночь в ближайшем безопасном месте, под надежным присмотром. Так или иначе, лицо девушки просветлело, и она поблагодарила Берингара так горячо, что не оставалось сомнений — его предложение пришлось как нельзя кстати.
— Тогда идем, — любезно промолвил Хью, — вас я оставлю на попечение Констанс, ну а сам займусь поисками.
— Ну а я, — воодушевленно заявил Корбьер, просовывая руки в рукава туники, — присоединюсь к вам, если, разумеется, вы не против.
Они прочесали все предместье: Берингар с шестью стражниками — неутомимый, сна ни в одном глазу, — Иво Корбьер и брат Кадфаэль. У последнего, по правде сказать, не было никаких оснований отправляться на розыски купца, разве что смутное предчувствие. Но монах убедил себя, что нелепо ложиться спать, если в полночь все одно придется вставать к заутрене. И уж если такая отговорка годилась для того, чтобы выпить с Берингаром, то всяко могла оправдать и участие в поисках Томаса из Бристоля. Кадфаэль вновь припомнил все, что произошло за этот вечер, и покачал головой. Он чувствовал, что не успокоится, пока снова не увидит бритую физиономию купца и не услышит его зычный, самоуверенный голос. Иво, тот, похоже, не придал исчезновению Томаса особого значения, считая, что всяк может загулять и припоздниться, даже если это не в его привычках, и в любой другой день Кадфаэль, возможно, и согласился бы с ним. Но не сегодня. После подобных бурных событий, когда люди позволили страстям взять верх над рассудком, можно ожидать чего угодно. Как знать, а вдруг кто-то обозлился настолько, что решил тайком, под покровом ночи, поквитаться с купцом за его необдуманный поступок, совершенный, однако, открыто и у всех на виду. Хотя упаси Господи от такого исхода.
Они начали с того, что убедились: на пристани Томас так и не появился и не дал о себе знать. Роджер Дод рассказал, что опросил всех торговцев, чьи суда стояли поблизости, но никто ничего не знал. Ну а отлучаться от хозяйского добра далеко купеческий подручный не решился.
Этот Роджер был плотным, крепкого телосложения молодым человеком лет тридцати, весьма привлекательным с виду, но грубоватым и замкнутым. Несомненно, что он тоже тревожился. Роджер немногословно ответил на заданные Хью вопросы и с сомнением закусил губу, узнав, что племянница его хозяина устроилась на ночлег в странноприимном доме аббатства. Он и сам бы присоединился к поискам, но не мог оставить без присмотра судно с товарами. Поэтому Дод остался на барже, а молчаливого и полусонного Грегори отправили с Берингаром и Кадфаэлем, чтобы тот показал, где на ярмарочной площади стоит палатка Томаса из Бристоля. Хью отрядил троих стражников во главе с сержантом в предместье, где они не спеша прошли вдоль торговых рядов, опрашивая всех, кто не спал, а сам с остальными людьми последовал за работником. К тому времени суета на большой ярмарочной площади уже почти стихла, многие улеглись спать, но тут и там еще горели факелы и жаровни и слышались приглушенные голоса. На три дня в году это место превращалось в своеобразный городок со своим многочисленным и хлопотливым населением, но на четвертый оно снова пустело.
