Эдвард Марстон - Голова королевы
— Сегодня, сэр. Если бы не та драка в таверне, я был бы уже в пути. Останусь в Лондоне до похорон, это мой долг перед Уиллом.
— У тебя есть и другие долги, — заявил Фаэторн. — Пойти по его стопам. Или вы собираетесь предать друга, сэр?
— Я уже сообщил брату.
— Ну так сообщи, что передумал!
Сэмюель Рафф мало-помалу поддавался на уговоры. Фаэторн подвел его к окну, выходившему во двор. Внизу кипела бурная деятельность: смотрители сцены и поденщики разбирали подмостки. Эта картина взбудоражила Раффа, он отпрянул от окна.
— Николас Брейсвелл настоятельно рекомендует твою кандидатуру, — продолжал Фаэторн, — а я всегда прислушиваюсь к его советам. Ты нужен нам.
— Я не могу остаться, сэр.
— Ты будешь напоминать нам об Уилле…
Рафф задумчиво провел рукой по седым волосам. Решение давалось ему нелегко. Сэмюель уже сделал выбор, а он был не из тех, кто легко передумывает. Внизу все еще раздавался шум, и Рафф украдкой бросил взгляд на улицу. Привычный образ жизни манил его.
— Сколько ты получал в труппе Банбери?
— Восемь шиллингов в неделю.
— Ах! — Фаэторн помолчал немного. Вообще-то он приготовился предложить жалованье в семь шиллингов, но чутье подсказывало, что этот человек стоит дополнительных расходов. — Хорошо, я даю столько же.
— Я подумаю…
Фаэторн улыбнулся. Он только что заполучил нового актера в свою труппу.
Убийство вызвало лишь временное замешательство в «Надежде и якоре». Уже на следующий вечер все вошло в прежнюю колею. Пятна крови Уилла Фаулера прикрыли свежей соломой, а вино смыло неприятные воспоминания из памяти постоянных клиентов. Они снова засели за карты, принялись перешучиваться и вытворять всякие непристойности. И снова в комнате с низкими потолками воздух вибрировал от нестройного гула.
Николас Брейсвелл закашлялся, войдя в прокуренное помещение. Когда он взглянул на то место, где прежде лежало тело Уилла Фаулера, сердце у него заныло. Суфлер подошел к хозяйке, невысокой полной даме чуть за сорок, наливавшей пинту хереса из бочонка. Ее лицо, на котором выделялись живые покрасневшие глаза, было изрыто оспинами и густо напудрено. Глубокое декольте открывало пышные груди, на одной вместо мушки красовалась родинка.
Хозяйка обслужила посетителя и повернулась к Николасу.
— Чем могу помочь, сэр? — Но ее лицо тут же помрачнело, когда она узнала его. И без того грубый голос стал еще резче: — Вам здесь не рады.
— Мне нужна помощь.
— Я сказала вам все, что знаю. И мои клиенты тоже.
— Но вчера здесь убили человека, — возразил Николас.
— Вы что думаете, мы про это забыли? — с жаром воскликнула она. — Особенно когда стража, констебли и прочий сброд до сих пор рыскают по всему дому. Нам тут не нужны неприятности.
— Просто ответьте на один вопрос, — терпеливо уговаривал Николас. — Я заплачу вам. — Он кинул несколько монет на прилавок, и их тут же смела пухлая ручка. — Тот рыжебородый… Сэмюель Рафф говорил, что он спустился откуда-то сверху.
— Он здесь не живет, — заявила хозяйка. — Я его вообще впервые видела.
— Значит, он был наверху по другой причине.
Воспаленные глаза уставились на него, не мигая.
Николас достал еще несколько монет. Хозяйка наклонилась к самому лицу собеседника.
— Я вам отвечу, но вы выметитесь отсюда через пять минут.
— Даю слово. Так кто она?
— Джоан. Комната в конце коридора на втором этаже.
Николас не стал впустую тратить драгоценное время. Перепрыгивая через ступеньки, он взлетел по лестнице и оказался в узком проходе. Из-за дверей доносились стоны и пыхтение — шлюхи зарабатывали себе на жизнь. От вони Николас снова закашлялся. Очевидно, у Сэмюеля Раффа было совсем туго с деньгами, раз он искал приюта в таком месте.
Николас дошел до конца коридора и прислушался. Тихо. Он постучал в дверь костяшками пальцев. Никто не ответил, и Николас постучал сильнее.
— Войдите, — раздался тихий голос.
Николас толкнул дверь и заглянул в крошечное помещение, освещенное только подрагивающим пламенем сальной свечи. В тени, на матрасе, занимавшем большую часть комнаты, лежала молодая женщина.
Такое впечатление, что она была в сорочке, наполовину прикрытая замызганным одеялом. Николас присмотрелся, но смог различить лишь неясный силуэт.
— Джоан?
— Заходите и закройте дверь, — распорядилась она, садясь на своей импровизированной постели. — Я люблю гостей.
Николас шагнул вперед и затворил дверь. Джоан подняла свечу, тоненькое пламя осветило лицо Николаса, и вздох удовлетворения вырвался у девушки.
— Как вас зовут, сэр?
— Николас.
— Вы видный мужчина, Николас. Присядьте рядом со мной.
— Я пришел поговорить.
— Конечно, конечно, — ласково проворковала она. — Обо всем, о чем захотите.
— Об одном вашем вчерашнем госте, Джоан.
— Ну, вчера ко мне приходили четыре или пять мужчин, я точно не помню.
— Такой высокий, рыжебородый.
Джоан задумалась на минуту, потом вскрикнула. Она отставила свечу в сторону, обхватила колени руками, словно защищаясь от невидимого врага, и забилась в уголок. Николас наблюдал за девушкой, напоминавшей теперь затравленного зверька, а когда ее страх чуть утих, произнес негромко:
— Мне необходимо найти его, Джоан.
— Оставьте меня в покое, сэр.
— Он убил моего друга. Я должен рассчитаться с ним.
Девушка испуганно качала головой. Николас протянул ей кошелек.
— Уберите свои деньги!
— Послушайте! — настаивал Николас. — Вчера ночью человек с рыжей бородой заколол моего друга. Я найду его во что бы то ни стало. Прошу, помогите мне, Джоан.
Джоан, оставаясь в тени, смерила Николаса взглядом. Он снова принялся убеждать девушку.
— Вы наверняка можете хоть что-то рассказать мне о нем.
— О да! — печально воскликнула она.
— Вы его раньше видели?
— Никогда! И не хочу больше видеть!
— Он представился?
— Нет, он вообще ничего не говорил, кроме грубостей, сэр. Но кое-что я все же запомнила на всю жизнь. — Девушка содрогнулась всем телом. — Его спину.
— Почему?
— Он велел мне не дотрагиваться до спины, и сначала я так и делала. Но я люблю обнимать мужчину и не выдержала… Когда я коснулась его спины…
— И что же было не так с его спиной? — тихо спросил Николас.
— Шрамы. Вся спина в свежих шрамах. Длинные, широкие, еще не зарубцевавшиеся раны, у меня мурашки пошли по телу, когда я до них дотронулась. — Девушку начала колотить дрожь, и она вся сжалась в комок. — Он предупредил меня. Он же предупредил меня.
— Что он сделал с вами, Джоан?
— А вот что.
Девушка стянула через голову сорочку и подняла свечу, чтобы свет падал на нее. Николас отпрянул. У него возникло ощущение, будто кто-то сильно ударил его самого. Обнаженное худенькое девичье тело было покрыто ужасными синяками. Толстый слой пудры не мог скрыть опухшее лицо, разбитую губу, разбитый глаз; переносица предательски отекла.
Николас понял, почему Джоан так напугана. Ей вряд ли было больше шестнадцати. В приступе ярости клиент избил ее до бесчувствия, отчего она в один момент состарилась. Теперь Джоан придется жить с безобразными шрамами до конца своих дней.
Николас сунул кошелек девушке в руку и сомкнул ее пальцы, после чего вышел из комнаты. Он узнал об убийце новые отвратительные подробности. Немного, но хоть что-то для начала. Вчера вечером не только Уилл пал жертвой рыжебородого. Оба: и Уилл, и Джоан — заслуживали отмщения.
Глава 4
Ричард Ханидью обнаружил, что талант иной раз может сослужить и дурную службу. Талант возбуждает зависть. Те несколько месяцев, что Ричард выступал с «Уэстфилдскими комедиантами», он усердно работал и подавал большие надежды, но за это пришлось заплатить высокую цену. Против него ополчились трое других учеников. Увидев в Ричарде угрозу, они принялись дразнить его, и с каждым днем отношения становились все хуже и хуже.
— Ай!
— Это охладит тебя, Дики, — осклабился Джон Таллис.
— И не вздумай жаловаться, — предупредил Стефан Джадд, — а то в следующий раз уже будет не вода.
— А моча! — поддакнул Таллис, хохотнув.
Мальчишки убежали, а Ричард остался стоять, полный обиды и негодования. Когда он выходил из уборной, Таллис и Джадд окатили его из ведра. Белокурые волосы прилипли к голове, рубашка промокла насквозь, вода ручьями стекала на пол. Дик с трудом сдерживал слезы.
Ему было всего одиннадцать. Маленький, худенький и жалостливый — именно эти качества делали мальчика идеальным исполнителем женских ролей. Джон Таллис и Стефан Джадд были старше, выше, здоровее — и намного опытнее в травле недругов. Но до настоящего времени Ричард не подвергался особому риску на репетициях, поскольку рядом всегда был Николас Брейсвелл, готовый прийти на помощь маленькому актеру. Суфлер был единственным его другом во всей труппе.
