Николай Свечин - Туркестан
– Нет, надписи поздние. Но тоже старинные! Одна нанесена внуком Тамерлана Улугбеком. Помните его могилу в Гур-Эмире? Ну, поехали дальше, господа. До Джизака осталось всего пятнадцать верст. Надоело уже трястись…
Последний отрезок пути они преодолели благополучно. Снеговые горы отступили, их сменили вершины пониже, все в веселой зелени. Джизак, как и полагается в Туркестане, состоял из двух частей: русской и туземной. Их разделяло четыре версты голого пространства. Русская часть, очень небольшая, походила на любой наш уездный городок. Рубленые избы, каменные присутственные места, низенький храм. Посреди пыльной площади стоял единственный фонарь. Скобеев сразу же отправился к начальнику уезда подполковнику Барчу, своему приятелю. Впрочем, у бывалого туркестанца приятели находились везде! Негоцианты разместились на постоялом дворе. Без капитана они решили не обедать и просто валялись на постелях. После тряски в ущелье кости у всех ломило, и хотелось покоя.
Иван Осипович пришел через час, озабоченный, но бодрый.
– Ну что, господа сыщики! Поехали производить дознание!
– А обедать? – запротестовали торговые люди. – С утра вон не евши!
– Эх, штафирки, – притворно вздохнул капитан. – Не могут без того, чтобы брюхо не набить. Ладно. Кушаем, но быстро. Мне надо четырнадцатого июня кровь из носу быть в Ташкенте.
Хозяин, плечистый строгий молоканин, предложил гостям все того же поднадоевшего барана. А к чаю подал незнакомый сахар: в маленьких головах размером с кулак. Полицмейстер пояснил, что это персидский. Туземцы во всем Туркестане предпочитают именно его, поэтому большие русские головы здесь не в ходу. Лыков погрыз – хуже нашего! Иван Осипович отрезал:
– Привыкайте, как я привык. Нужно было корзинку крепче привязывать!
Поели, и Алексей полюбопытствовал:
– А для чего вам надо в Ташкент именно к четырнадцатому июня?
– Для того, что пятнадцатого там празднуют годовщину взятия города русскими войсками. Будет крестный ход в присутствии самого генерал-губернатора. Колонна шествует к братской могиле через весь город. Заходит и в туземную часть. Мало ли что! Я должен быть на месте.
– А успеете? Сегодня уже девятое.
– Если кота не тянуть, то успею. Господа, поторопимся!
Христославников опять остался в комнате. Скобеев с двумя лесопромышленниками сели в дрожки и двинулись прочь из города. Иван Осипович тут же стал рассказывать:
– Убитого звать Филистер Тупасов. Крестьянин-переселенец, проживал в поселке Новониколаевка. По характеру беспокойный, из тех, кто ищет «зеленый клин»…
– Какой клин? – не понял Титус.
– Есть такое течение среди крестьянства, – ответил за капитана Лыков. – Оно вроде бы как религиозно-мистическое: люди отыскивают волшебную страну Беловодье, где словно в раю. Но подлинных искателей единицы, а большинство бездельники. Работать не хотят, вот и бегают с места на место.
– Тупасов такой и был, – продолжил полицмейстер. – Приехал из Каргопольского уезда. Дали ему землю в поселке Богородицкий, что в Ташкентском уезде. Вишь, не понравилось! Перебрался сюда. Здесь даже запашки не сделал, ходил по начальству и канючил. Вздорный мужик! Непонятно, кому его глупая жизнь понадобилась. Но теперь придется разбираться. Нельзя в Туркестане оставлять убийство русского безнаказанным.
– А если убийцу найти не получится? – спросил Яан. – Кого тогда накажут?
Скобеев вздохнул:
– Лучший сыщик Ташкента должен схватить злодея. На кону моя репутация. А за преступление в любом случае ответит общество.
– Сельское общество? То есть жители того аула, на землях которого найдено тело?
– Точно так.
– Но если жители ни при чем?
– Ответят все равно. Потому как убийца или кто-то из них, или пришлый, за которым они недоглядели. А обязаны были доглядеть.
– Не могут же туземцы шпионить за каждым, кто просто идет через их землю? Им работать надо!
– Не могут, но должны. Другого способа следить за порядком у русской власти нет. А туземцы, уж можете мне поверить, всегда все знают. Никто от их надзора не укроется. За всеми чужаками бдительно подглядывают. Только нам ничего не сообщают. Я вот сейчас припугну аульного старшину, может, что-то и выясним…
– А какое наказание должно понести общество?
– Это разработано еще при Кауфмане, – пояснил капитан, словно оправдываясь. – За убийство русского у общества отбирают две тысячи десятин амляковых земель.
– Амляковых?
– Да. Это земли, которые издавна находились у оседлого туземного населения в потомственном владении. Шесть лет назад они указом государя были переданы туземцам в собственность. Безвозмездно.
– Так. Землю у общества отберут, и что дальше? – спросил Алексей.
– Да я толком не знаю, – пожал плечами Иван Осипович. – Она отбирается не абы куда, а в пользу русского населения. Но какой там порядок, бог ведает… С землей у нас в Туркестане творятся всякие чудеса. После воды она тут главное богатство. И потихоньку становится дорогим товаром. В Ташкенте и вокруг него каждый квадратный вершок кому-то уже принадлежит.
– Кому-то из туземцев?
– Именно! Когда в 1865 году русская армия взяла город, то земли на правом берегу канала Анхор сразу отобрали в казну. Там стояла кокандская Урда, то есть крепость. Ее снесли, выстроили рядом свою. А другие участки нарезали на ломти и продавали всем желающим. Нужно было привлечь в город русское население. И землю давали за гроши, лишь бы человек согласился здесь поселиться. Так до арыка Чаули все размежевали. Но теперь русскому Ташкенту в этих рамках тесно. Надо расширяться, а некуда! Город окружен плодородным поясом, который издавна поделен между сартами. Землю приходится выкупать, причем задорого! Кто-то на этом сильно наживается. Почему сразу не конфисковали с запасом? Дальше еще хуже. Как я уже сказал, в восемьдесят восьмом амляковые земли презентовали: оседлым племенам – в собственность, а кочевым – в бессрочное пользование. А себе-то, себе опять ничего не оставили! Как вести колонизацию края? Куда сажать переселенцев? Стали возвращать только что отданное задарма обратно в казну. Но уже за деньги, разумеется. А люди все едут! После голода 1891 года из Центральной России хлынул поток. Сразу семнадцать новых деревень учредили за один только этот год. Так и кувыркаемся, а земля все дорожает. Вот и отберут у аула. Канцелярия генерал-губернатора такой возможности не упустит.
Лыков неодобрительно покачал головой, но спорить не стал.
Дрожки объехали Джизак и двинулись на север.
– Большой город, – констатировал Яан. – А что на другой стороне такое высокое?
– Кала, туземная крепость. При штурме она нам дорого встала… Джизак имеет очень важное стратегическое значение. Он лежит на пересечении сразу нескольких старинных трактов. И запирает путь через Тамерлановы Ворота, а значит, и путь на Бухару. Русский Джизак – это бывшее военное укрепление Ключевое. И действительно, здесь ключи от половины Туркестана. Сама местность нездоровая, хотя близко горы. Жители и гарнизон болеют изнурительными лихорадками. Детская смертность очень высокая. У подполковника Барча вон двое сыновей умерли…
Капитан отвернулся, нервно перебирая скулами. Вспомнил своих дочек, по которым очень скучал и чьи фотокарточки показывал спутникам, догадался Алексей.
– Куда мы едем? – сменил он тему разговора.
– Сначала в деревню Новониколаевку, осматривать избу покойника. Вдруг что найдем? Затем в аул, на место преступления.
– А где тело?
– Тело уже в земле. Жарко же…
– Как и где убили Тупасова?
– В степи, на выпасах аула Кок-Узек. Выстрелили в сердце.
– Оружие установили? С какого расстояния был произведен выстрел? Кто обнаружил труп?
Скобеев усмехнулся:
– Вы, Алексей Николаич, прямо как заправский сыщик спрашиваете! Оружие – винтовка. Стреляли издалека, одежда не опалена. А кто нашел труп, нам не скажут. Мы будем иметь дело с аул-аксакалом, и только с ним.
Дрожки ехали по цветущей плодородной равнине больше часа. Арыки рассекали ее на прямоугольники, огороженные дувалами[24]. На полях копошились люди, что-то вывозили, что-то сажали…
– Неужели они собирают урожай? – поразился Титус. – Ведь только начало июня!
– Это же Туркестан! Пшеница уже вызрела. Ее как раз и убирают, а заместят рисом.
– Почему не хлопком?
– Самаркандская область менее других тронута хлопковой горячкой. Но ничего, дайте только время! Такие, как Христославников, и досюда доберутся!
Наконец появилась чисто русская деревня из полсотни изб. Резные наличники, герань на окнах, в пыли гуляют куры-пеструшки. Только вдоль дороги течет арык, а из него пьет воду верблюд… Расторопный староста отвел начальство в дом Тупасова. Такого неухоженного жилища Лыков не видел со времен Сахалина. Там вышедшие с каторги на поселение строили себе избы «для правов». Наличие дома – обязательное условие, чтобы через десять лет получить возможность уехать на материк. Так и жили десять лет в собачьей конуре… Искатель «зеленого клина» тоже не утруждал себя домоводством. Грязь и запустение. К своему удивлению, Алексей увидел на стене игольчатую винтовку Карле.
