Тереза Бреслин - Печать Медичи
Обзор книги Тереза Бреслин - Печать Медичи
Тереза Бреслин
Печать Медичи
Посвящается Лоре
Замечание автора
Италия эпохи возрождения
В эпоху Возрождения единой Италии еще не было. На Апеннинском полуострове сосуществовало несколько независимых городов-государств, а южную его часть занимало Неаполитанское королевство. На него претендовали Франция и Испания, отчего армии обоих государств то и дело вторгались на итальянскую землю. Расположенная на севере могущественная Венецианская республика также стремилась к новым завоеваниям.
Помимо духовной власти Папа Римский обладал государственной властью над центральной частью полуострова, включая провинцию Романья.
В итальянских городах-государствах правили богатые и влиятельные семейства, одним из самых значительных среди них было флорентийское семейство Медичи. Под покровительством этой фамилии, и особенно Лоренцо Великолепного, культура и искусство пережили эпоху небывалого расцвета.
Но уже в 1494 году, через несколько лет после смерти Лоренцо, представители рода Медичи были изгнаны из Флоренции.
Часть первая
Убийство
Италия, Романья, лето 1502 года
Глава 1
От резкого удара по голове я шатаюсь и едва не падаю.
Сандино перешагивает через мертвеца, лежащего у его ног, и надвигается на меня. Это человек, который только что совершил убийство. И я видел это собственными глазами. Теперь он собирается убить меня.
Я отшатываюсь от него.
Он замахивается дубинкой и со всей силой бьет меня по животу. Скрючившись, пытаюсь отползти от него по камням.
Он недовольно ворчит и идет за мной.
Я в отчаянии оглядываюсь по сторонам. За мной и подо мной — только река, несущаяся бурным потоком.
Сандино скалит зубы:
— Бежать-то некуда, малыш.
Он поднимает руку. Снова замахивается дубинкой.
Дергаю головой, пытаясь увернуться от удара. И тут же поскальзываюсь.
Слышится громогласная брань.
Я падаю.
Внезапно у меня перехватывает дыхание от холодной воды.
И я понимаю, что свалился в реку.
Мощный поток колошматит меня по бокам, цепляется за одежду, волочит за ноги. Я захлебываюсь, но стараюсь держать голову на поверхности и даже плыть. Все мои усилия бесполезны: я не в силах противостоять стремнине, алчно несущей меня вперед. Но я должен добраться до берега. Должен!
Однако силы уже покидают меня. Я не могу больше держать голову над водой.
И вдруг слышу шум, наполняющий мое сердце ужасом. Водопад!
Грохот водопада все громче, поток все быстрее. Еще несколько секунд, и я буду мертв. Последним усилием вскидываю руки вверх и взываю о помощи. Меня переносит через водопад и швыряет вниз, в пенящийся, бурный поток.
Грохочущая масса вспененной воды давит на меня, увлекает на дно. Захваченный воронкой, я не могу освободиться из ее смертоносных объятий. Лицо мое повернуто кверху, рот широко раскрыт в отчаянной попытке сделать хотя бы еще один вдох. Падающая сверху вода искажает зрение, передо мной мелькают только отдельные радужные пятна. Там, за ними, — свет и жизнь. Мои глаза закатываются, кровь изливается в мозг.
Теперь мне кажется, что я вижу себя с огромной высоты. Словно мое сознание наблюдает за моим телом откуда-то издалека. Перенесенный с этой Земли куда-то в другое место, я смотрю издалека вниз и вижу отчаянные предсмертные движения, последние конвульсии десятилетнего мальчика.
В меня словно когти вонзаются. Пытаюсь сделать вдох. Нет. Все!
Вспышка яркого света и — полная тьма.
Глава 2
Я ничего не вижу. Ничего не слышу. Не чувствую никакого запаха.
Но прикосновение чувствую, да, чувствую. Длинные пальцы под подбородком. И на лбу. Крепкие пальцы. И рот. Мягкий рот у моего рта. Он накрывает мои губы своими. Накрывает их целиком. Вдувает в меня жизнь своим поцелуем.
Поднимаю веки. Прямо надо мной — чье-то лицо. Человек, смотрящий на меня, говорит:
— Я — Леонардо да Винчи. Мои товарищи вытащили тебя из реки.
Он тепло укутывает меня.
Я моргаю. Цвет неба — холодный и болезненно синий — режет глаза.
— Как тебя зовут? — спрашивает он меня.
— Маттео, — чуть слышно отвечаю я.
— Маттео, — повторяет он медленно, словно перекатывая во рту каждый слог. — Хорошее имя.
Черты его лица расплываются. Я кашляю, меня тошнит водой и кровью.
— Я умираю! — с трудом говорю я и начинаю плакать.
Он вытирает мне щеки ладонью.
— Нет! — отвечает он мне. — Ты будешь жить, Маттео.
Глава 3
Он называет меня Маттео.
Это потому, что, когда он вытащил меня, полумертвого, из водопада, мне хватило ума не открыть свое настоящее имя, и я назвался первым пришедшим в голову — Маттео.
Как и это имя, ложью было почти все, что я рассказал ему о своей прошлой жизни.
В день моего спасения он с двумя своими спутниками заночевал там же, у водопада. Они развели костер, чтобы я смог обсохнуть и согреться. Конечно, мне хотелось как можно скорее оказаться подальше от этого страшного места, но у меня не было выбора. Голова раскалывалась от удара дубинкой Сандино, и я еле мог устоять на ногах, не то что уйти куда-то один.
Они завернули меня в отороченный мехом плащ и уложили у костра. Лето уже подходило к концу. Было еще довольно тепло, но дни становились короче, и солнце уже не так высоко поднималось на небе.
— Zingaro?
Это спросил тот из его спутников, что был толще другого.
Я знал это слово. На их языке оно означало «цыган».
Тот, которого звали Леонардо, внимательно посмотрел на меня, и я закрыл глаза.
— Похож на цыганенка, и все же…
Третий их товарищ, тот самый, в чей плащ меня завернули, покачал головой:
— Парнишка, наверное, отбился от одного из таборов, что бегут сейчас на юг. Ведь кочевникам запрещено появляться в Милане, где их обвиняют во всех смертных грехах — в воровстве, в мошенничестве…
— Я слышал, в Болонье стоит цыганский табор, — добавил толстяк. — Недалеко отсюда.
При этих словах я затаил дыхание. Болонья была как раз тем местом, где мои родичи собирались остановиться на зиму.
Если бы эти люди догадались, что я цыган, они могли отвезти меня к ним. Конечно, в таком случае родственники узнали бы меня, с радостью встретили и взяли под свое крыло.
Но я не хотел в Болонью. Потому что именно там в первую очередь стал бы искать меня злодей Сандино, если бы понял, что у меня был шанс остаться в живых. Он уж точно послал кого-нибудь из своих дружков на болонскую дорогу, чтобы меня перехватили, если я попытаюсь добраться до своих. Наверняка он сообразил, что мне некуда было больше податься, и поручил кому-нибудь из своих разбойников схватить меня и притащить к нему, главарю шайки. Я вздрогнул от одного лишь воспоминания об ужасной дубинке Сандино, от удара которой я упал в реку и угодил в тот жуткий водоворот.
Леонардо, то есть человек, который с помощью собственного дыхания изверг воду из моих легких, сказал:
— Мальчик мелковат ростом и щупловат, но, возможно, просто из-за недоедания. Скоро мы узнаем, из запрещенного он племени или нет. Послушаем, что он скажет, когда проснется.
Вот тогда я и решил не говорить им правду о своем происхождении. Они могли пожалеть тонущего мальчика, но в них были сильны предубеждения против моего народа.
Кочующих людей знают во многих странах. Мы известны как хорошие кузнецы, мастера по плетению корзин и жестянщики. И еще мы славимся даром предсказывать будущее.
Есть у нас такой дар или нет, но если цыгана попросят предсказать чью-нибудь судьбу, да еще и заплатят за это, он, как и любой другой, может попробовать угадать, что ждет этого человека в будущем.
Моя бабушка была искусной предсказательницей. Она могла так тонко вести беседу и так «разговорить» человека, что все приходящие к ней невольно рассказывали о себе намного больше, чем хотели. В конце такой беседы она давала совет в зависимости от ситуации, как портной кроит материал по меркам заказчика. Но при этом бабушка была настоящей целительницей. Она распознавала и болезнь тела, и болезнь духа. Зачастую это была душевная боль, свойственная роду человеческому, — из-за безответной любви, одиночества, страха перед старостью.
Многие приходили к ней за лекарством. И совсем не ясновидение позволяло бабушке понять, что беспокоило человека, а простая наблюдательность. Так наблюдают за небом, чтобы предсказать погоду, или за деревьями, чтобы определить сезон года. Нужно было только внимательно посмотреть и истолковать увиденное.
Если у человека пожелтели белки глаз — значит, больна печень или почки и ему надо пить отвар петрушки, чтобы очистить кровь. Человеку, страдающему бессонницей и испытывающему тревогу, бабушка рекомендовала ромашку как расслабляющее средство и млечный сок салата-латука, который успокаивает. Она могла определить, что женщина бесплодна, по состоянию ее шеи. Сухая, морщинистая кожа на шее или глубокие складки указывали на пустую матку. Женщин обычно пугала способность бабушки знать заранее, что их тревожит, еще до того, как они расскажут о своей беде. Но уходили они с новой надеждой, унося с собой настой из руты и можжевельника, предназначенный для очищения пути к матке.
