Татьяна Луганцева - Попугай – птичка райская
– Раевская, – представилась Анжелика.
Девушка посмотрела в журнал и протянула Анжелике мензурку с тремя таблеткми – одной оранжевой поменьше и двумя белыми побольше.
– Извините, а это что за таблетки? – спросила Анжелика.
– Эти таблетки назначил ваш лечащий врач – Георгий Игоревич, – ответила медсестра.
– Я понимаю, что вы не сами их мне насыпали. Я хотела бы знать, что это за таблетки? От чего они? Как они будут влиять на мой организм? – напирала Анжелика.
– Ого! Сколько вопросов! Я не даю такую информацию! Вы должны полностью расслабиться, довериться врачу и принимать таблетки, которые он назначил, без лишних вопросов. И принять вы их должны так, чтобы я видела, – сказала девушка лилейным голоском.
– Что за шум, а драки нет? – раздался голос у Анжелики за спиной, и кто-то приобнял ее за талию.
Она обернулась – перед ней, улыбаясь, стоял не кто иной, как Георгий Игоревич собственной персоной.
– Да вот… – замялась медсестра. – Бунт…
– Значит, не хотите принимать лекарства в таблетированной форме? Так всегда есть альтернатива – я могу прописать вам уколы и капельницы, – продолжая улыбаться, ответил Шашков.
– Не сомневаюсь, – хмыкнула Анжелика. – Только я не отказывалась от приема таблеток, я просто спросила, от чего они?
– От вашего состояния. – Доктор погладил Анжелику по руке.
– А как они называются?
– А вы что, фармацевт? Что вам скажут их названия? – не сдавался Георгий Игоревич.
– Я недееспособная? – уточнила Анжелика.
– Если у вас острое психическое состояние, а именно в этом состоянии люди идут на самоубийство, то дееспособность у вас ограничена. Анжелика, вы хотите, чтобы я вам помог? Вы доверяете мне?
Анжелика кивнула.
– Тогда что вас так беспокоит?
– Какое воздействие окажут на меня лекарства? Буду ли я «овощем»?
– Конечно, нет.
– Буду ли я все время спать?
– Все время нет. Но сонливость может присутствовать. Но вы, несомненно, станете спокойнее… Так что принимайте лекарства и не забывайте ходить на процедуры.
Так Анжелика и сделала. Впрочем, ничего другого ей и не оставалось.
За ужином к ее столику подошел Егор.
– Присаживайтесь, любитель одиночества, – пригласила его Анжелика.
– Я уже не так одинок после того, как вы здесь появились. Могу я принести вам напитки?
– Спасибо, я все взяла… Не хватает, правда, бокала красного вина, – справедливо отметила Анжелика.
– Да уж, чего нет, того нет. Наши таблетки не совместимы с алкоголем. Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Не плохо, но немного заторможенно.
– Это нормально, – вздохнул Егор. – Через неделю вы привыкнете к лекарствам и побочный эффект уйдет.
– Спасибо, вы меня успокоили.
– Анжелика, а вы пойдете на концерт классической музыки? – вдруг спросил Егор.
– А что, отсюда выпускают? – удивилась Анжелика.
– Нет, – засмеялся он. – Здесь есть музыкальный салон, и там часто проходят концерты. Вот и сегодня приезжают артисты филармонии. Музыка – один из элементов лечения.
– Да, я пойду с удовольствием, – ответила Анжелика.
– А после ужина я могу рассчитывать на прогулку с вами по парку? – спросил Егор.
– А не гоните ли вы лошадей? – вопросом на вопрос ответила Анжелика. – Ведь мы едва знакомы.
– Извините, – покраснел Егор.
– Да шучу! Конечно, мы прогуляемся. Только не стройте никаких иллюзий. Я совсем не готова ни к каким отношениям.
– Конечно-конечно! Я вас понимаю! Я тоже абсолютно не готов. Просто вы такая приятная женщина, и мне с вами совершенно спокойно!
– Не оправдывайтесь! Я тоже рада поболтать с вами. Вы не расскажете, что вас привело в больницу?
– Это ужасная история, – опустил глаза Егор.
– Ваша ужасная история в обмен на мою! – предложила Анжелика. – И кто знает, может, мы подружимся.
После прогулки по парку Егор пригласил Анжелику к себе в палату.
– А нам ничего не скажут? – поинтересовалась Анжелика.
– Посещения здесь возможны до отбоя, до двадцати двух часов. Георгий Игоревич поощряет общение между пациентами, он совершенно правильно считает, что многим это помогает выходить из депрессии, – пояснил Егор. – К тому же мы взрослые люди.
Палата Егора по размерам была примерно такая же, как и палата Анжелики, и такая же уютная, только белье на кровати было не розовое, а цвета слоновой кости. Пациент в такой палате чувствовал себя не как в больнице, а как в хорошей, дорогой гостинице.
Егор усадил свою гостью в кресло, достал из тумбочки фотоальбом в темно-синей замше и принялся крутить его в руках.
– Мне трудно начать, но я постараюсь…
– Вы не торопитесь, я все понимаю, – поддержала его Анжелика.
– Я влюбился в свою будущую жену еще в школе. Нет, мы не учились в одном классе, она была на год младше. Я заметил ее на общешкольном собрании и буквально потерял голову. А затем стал искать встречи на каждой переменке. Но я был настолько стеснителен и нерешителен, что подойти к ней боялся…
«Что-то мне подсказывает, что ты таким и остался», – подумала Анжелика.
– Я три года все смотрел на нее, смотрел, иногда шел следом за ней после школы, провожая до дома. А потом у меня был выпускной, и после бала я пришел к ее дому, да так и просидел всю ночь у подъезда… А утром она вышла по своим делам, и я осмелился и подошел к ней… Я сказал Ольге, что она мне очень нравится и что я не представляю, как буду теперь жить, не видя ее. Оля рассмеялась. Оказывается, она давно заметила, что я на нее «пялюсь», а ее подружки над нами даже посмеивались. Так мы и начали встречаться. Я поступил в гуманитарный университет, в основном у нас учились одни девчонки, но я даже не смотрел ни на кого. Я думал и мечтал только об Ольге. Встречались мы не часто, Оля готовилась к поступлению в вуз, к тому же у нее были строгие родители. Но когда она стала студенткой, мы стали видеться чаще, и скоро это вылилось в серьезные отношения. Когда Олины родители узнали, они стали всячески препятствовать, но это было и не удивительно…
– Почему? – спросила Анжелика.
Егор перевел дух.
– Я для их семьи был неперспективный. Ну что мог дать их дочери бедный педагог? А родители Оли были богатыми людьми и свой бизнес в дальнейшем планировали передать ей. Оля и училась на экономическом. Но мы не прервали нашей связи, а потом Оля схитрила и сказала родителям, что беременна. Они согласились на свадьбу. Оле было двадцать, мне двадцать один. Она у меня была первой женщиной и последней. Я был самым счастливым человеком на земле. Мы прожили вместе двенадцать лет. Единственное, Бог наказал нас за тот обман с беременностью, и детей мы так и не смогли завести. Втайне от жены я обследовался и узнал, что абсолютно здоров. Репродуктивная функция у меня была в полном порядке. Значит, причина была в Ольге.
– Вы сказали ей? – спросила Анжелика.
– Нет. Я не захотел ее расстраивать. Да и не имело это для меня никакого отношения. Я ее так сильно любил, что мне было все равно. Я бы никогда не ушел от Оли, даже несмотря на то, что она не могла родить мне ребенка… – Егор замолчал.
– Вы все время говорите о вашей жене в прошедшем времени, – осторожно отметила Анжелика, взяла у Егора фотоальбом и принялась его листать.
– Так и есть. Дальше произошел форменный кошмар. Я не очень хорошо помню, что произошло, но мне все очень подробно объяснили следователи. Поэтому дальнейшую историю я расскажу вам с их слов и из обрывков собственных воспоминаний. – Егор снова собрался с мыслями и продолжил: – Я работаю преподавателем в университете, хотя изначально планировалось, что буду учителем в школе. Но я так хорошо учился, что меня оставили на кафедре, и я согласился. Для меня главное было – преподавать.
Анжелика рассматривала в альбоме счастливые семейные фотографии Егора и Ольги. Жена Егора была весьма привлекательна. Белоснежная кожа, светлые прямые густые волосы, большие темно-зеленые глаза и внушительная женская фигура. Она не была полной, но и худышкой ее было не назвать. Да, эта женщина бросалась в глаза.
– Однажды в моей группе студентов случилось несчастье – утонула одна девушка, – продолжал Егор.
– Господи! – содрогнулась Анжелика.
– Да… весной… лед под ней треснул и… Несчастный случай. Первокурсница, семнадцать лет. Милая, хорошая девочка. Здесь есть фотографии моих студентов, вот она… Томочка, – и Егор указал на худенькую девушку с милым лицом и темно-русыми волосами.
– Мы похоронили ее и все никак не могли оправиться от потери – ни я, ни студенты. А на сорок дней я отпустил ребят пораньше, чтобы они помянули Томочку в кафе, а сам очень плохо себя почувствовал и поехал домой. А дома… Дома я застал свою жену, кувыркающуюся у нас в постели с каким-то жиголо. Она так смеялась, я никогда не слышал, чтобы она так смеялась. И они говорили обо мне. Представляете? – Егор ослабил ворот рубашки, руки его дрожали. – Оля говорила, что я неудачник, импотент, что она специально пьет противозачаточные таблетки, чтобы не родить таких уродов, как я. А дальше я ничего не помню. Говорят, что я вошел в спальню, взял настольную лампу с прикроватной тумбочки и стукнул ею Ольгу по голове…
