Татьяна Луганцева - Попугай – птичка райская
– Так он и скажет правду! Конечно, нет! Сумасшедшие-то разные! А за большие деньги, я думаю, он и их лечит. Понятно, что они под замком, и мы в безопасности, но вот ночью все же лучше не шататься. Хотя это всего лишь легенда. Может, ее даже специально придумали, чтобы мы тут не нарушали режим, – пожала плечами Галина.
Анжелика еще раз посмотрела в то окно, где видела мужской силуэт, но свет уже погас.
– Ладно, я пойду, – кивнула она Галине.
Анжелика вернулась в палату и еще раз с большим неудовольствием отметила, что дверь не закрывается. «Конечно, это же не дом отдыха и не санаторий», – подумала она.
Анжелика сняла халат и легла в кровать, натянув одеяло до подбородка. «Мне страшно, я становлюсь параноиком», – стучало у нее в мозгу, но она все же взяла себя в руки и попыталась окунуться в объятия Морфея. И вот когда Анжелике это почти удалось, она почувствовала какое-то легкое неуловимое движение в своей палате. Неприятный холодок побежал по коже… Анжелика страшно боялась открыть глаза, но когда все-таки разомкнула веки, то увидела, как на нее надвигается большая подушка. Прежде чем Анжелика успела среагировать, подушка опустилась на ее лицо, и кто-то принялся остервенело душить певицу.
Анжелика сопротивлялась изо всех сил, но этот кто-то был значительно сильнее ее, а спасительного кислорода поступало все меньше и меньше. Последнее, о чем успела подумать Анжелика, что это конец, но внезапно подушка оторвалась от ее лица. Анжелика судорожно вдохнула воздух и, закашлявшись, села на кровати. Рядом на полу, чертыхаясь, возились двое мужчин. Анжелика никак не могла раздышаться, не то чтобы предпринять какие-то действия. Наконец схватка закончилась. Один мужчина, тяжело дыша, встал в полный рост, второй лежал на полу без движения. Внезапно в палату ворвался еще кто-то и включил свет. Анжелика прищурилась. В дверях стоял Георгий Игоревич и круглыми глазами смотрел на происходящее.
– Успел?! Жива?! – выдохнул он.
– А что нам сделается… Да, красивая? – обратился к Анжелике мужчина, одержавший верх в этой яростной схватке у ее кровати.
Она с большим удивлением узнала в нем несносного следователя Станислава Андреевича.
– Вы?!
– Я, – улыбнулся он. – Вы как?
– Вроде ничего. А что вы тут делаете? – спросила она.
– Спасаю вам жизнь. В последнее время я только этим и занимаюсь, – ответил Станислав Андреевич.
– Спасибо, конечно… Но…
Закончить фразу Анжелика не успела, потому что майор Молотов наклонился и поднял напавшего на Анжелику мужчину за волосы.
– Узнаете?
– О, господи! Это же… это же Сергей…
– Кем вам приходится этот человек? – строго спросил Станислав Андреевич.
– Мужем… бывшим… то есть мы расстались… он ушел… – Мысли у Анжелики путались, впрочем, как и слова. – Он убить меня хотел?!
– Ну, я не прописывал вам удушение подушкой, – подал голос Георгий Игоревич.
В палату вошли еще двое мужчин. Станислав Андреевич скомандовал им:
– Заберите эту мразь! Думаю, он с удовольствием будет спасать свою задницу, то есть давать показания. Я подъеду позже.
– А я могу узнать, почему он хотел меня убить?! Это же абсурд! За что?! – Анжелика никак не могла прийти в себя.
Сергей поднял разбитое лицо и зло проговорил:
– А чего тут непонятного? Я встретил женщину, с которой захотел провести следующие десять лет. Ты надоела мне.
– К тому же вы перестали нести «золотые яйца», – усмехнулся Станислав Андреевич.
– Да, я не собирался сажать ее себе на шею и тащить… Каждый за себя в ответе, – ответил Сергей. Выглядел он жалко.
– Так зачем меня убивать?! – не понимала Анжелика.
– Моя новая любовь не хотела меня брать без ничего. Я должен был прийти в ее семью состоятельным мужчиной.
– Ты же все у меня отобрал! Машину! Деньги! – воскликнула она.
– Дура! – огрызнулся Сергей и получил пинок от майора. – Я же боялся, что ты отсудишь половину того, что тебе принадлежит.
– Я бы никогда с тобой не связалась! Лишь бы больше никогда не видеть! – сказала Анжелика.
– Я не мог знать наверняка! А потом, пока мы официально не развелись, значит, юридически я оставался твоим мужем.
– И после моей смерти тебе досталось бы все? – наконец-таки догадалась она.
Сергей расплылся в улыбке.
– А что? Неплохой ход, дорогая. Если бы не эти молодцы, у меня бы все получилось!
– Уберите этого подонка! – всхлипнула Анжелика и утерла слезы.
– Уведите! – скомандовал Станислав Андреевич. – И чтобы все, что ты сейчас сказал, – обратился он к задержанному, – изложил в письменном виде! Приеду – проверю! Я засажу тебя надолго!
– Я ничего не сделал! Я же ее не убил! Я буду все отрицать! Я пошутил! Дорогая, ради нашей любви! Прости меня! – кричал Сергей, пока его вытаскивали из палаты.
– Перебудит сейчас всех, идиот, – вздохнул Георгий Игоревич.
– Я ничего не понимаю… Как вы здесь оказались? – спросила дрожащая Анжелика.
– Ночь будет долгая, разговор длинный, – вздохнул Георгий Игоревич. – Пойдемте ко мне в кабинет. Он хотя бы закрывается. А еще там есть коньяк.
– А мне можно? – несколько осипшим от кашля голосом спросила Анжелика.
– Кто ваш лечащий врач?
– Вы…
– Тогда в чем вопрос? – подмигнул Шашков.
– Но ведь транквилизаторы не сочетаются с алкоголем, – здравомысляще отметила Анжелика.
– Транквилизаторы? – усмехнулся Георгий Игоревич. – Это вы сейчас про что – про витамин С или про витамин В?
– Вы давали мне витамины?! – удивилась Анжелика.
– Говорю же – впереди длинный разговор.
Глава 6
Кабинет главного врача клиники выглядел весьма презентабельно – дорогая кожаная мебель, стены обиты панелями из красного резного дерева, дубовые шкафы, антикварный овальный стол, обитый зеленым сукном… У Анжелики сложилось полное ощущение, что она попала не в кабинет главврача, а в дорогое казино и сейчас им вынесут виски тридцатилетней выдержки и кубинские сигары.
– Я не хотел, чтобы на вас на всю жизнь навесили ярлык, что вы психически неуравновешенная личность, пытались покончить жизнь самоубийством… – начал Станислав Андреевич. – Поэтому определил вас сюда, к своему другу, чтобы вам помогли и не вынесли «сор из избы».
Георгий Игоревич между тем выложил на стол коробку шоколадных конфет с орешками, открыл бутылку коньяка и разлил его по бокалам.
– За все то, что хорошо кончается! За жизнь! – провозгласил он.
– Хороший тост, – кивнул Станислав Андреевич.
Выглядел он очень забавно. Черные волосы всклокочены, светло-голубая рубашка порвана в нескольких местах. На скуле красуется пятно, грозящее в будущем превратиться в синяк, а глаза озорно поблескивают.
Выпив коньяку, Анжелика почувствовала, как по телу разливается тепло, а мышцы постепенно расслабляются. Ей явно становилось лучше. Она перевела взгляд своих больших синих глаз на майора Молотова.
– Хочу поблагодарить, что вытащили меня с того света. Тогда у меня дома я ничего не помню, не знаю, как что происходило, но думаю, вам пришлось потрудиться.
– Он сделал вам массаж сердца до приезда «скорой», – подтвердил Георгий Игоревич.
– Мне было даже приятно, особенно когда я делал дыхание «рот в рот», – улыбнулся Станислав Андреевич.
– Пошляк, – зыркнула на него Анжелика.
– Да, я такой… А потом позвонил Георгий Игоревич и закричал: «Какого черта?! Кого ты мне подсунул?! Она такая же самоубийца, как я голливудский актер!» Тогда я приехал к Георгию на разговор, – продолжил следователь.
– И все это за моей спиной, – покачала головой Анжелика.
– В этом-то и вся соль! – захохотал Георгий Игоревич. – Я работаю психотерапевтом почти двадцать лет! Десять из них – главным врачом, а это – определенные обязанности, ответственность, когда ее уже возложить не на кого, именно ты – высшая инстанция и все решения ложатся на твои плечи. А это весьма стимулирует. Ты быстрее набираешься опыта, ошибки сведены к минимуму. И людей с нервно-психическим расстройством я повидал и вылечил предостаточно. Поэтому когда вас сюда доставили, я сразу понял, что вы не самоубийца.
– Вот прямо сразу-сразу? – спросила Анжелика, пребывая в каком-то благостном состоянии.
– С того момента, как вы открыли глаза… Вы еще даже слова не успели произнести, а я уже все понял. Знаете, какая первая эмоция у самоубийц? «Черт, я жива! Зачем меня спасли?! Зачем меня вытащили?! Мне опять мучиться! И набираться мужества на еще одну попытку!» Именно так думают самоубийцы. Первая эмоция у них – разочарование, что они выжили! А у вас на лице было написано недоумение от того, что происходит, и облегчение, что вы живы. Ну а дальше уже дело техники. Я наблюдал за вами и все больше убеждался в своей правоте. Самоубийцы пребывают в глубокой апатии к жизни. Они не разговаривают с людьми, не едят. Мы часто кормим их насильно. Они раздражены и задумчивы, словно продолжают обдумывать план, как все-таки вырваться из цепких объятий этой ненавистной жизни. Вы же вели себя диаметрально противоположно, проявляя большой интерес к жизни. Вы беспрекословно пошли в столовую, стали общаться с людьми… Ну, об этом позже, – и Георгий Игоревич разлил еще по одной порции коньяка. – А еще у меня правило: мои сотрудники подсчитывают количество выданных пациентам столовых предметов и количество сданных обратно. Я, конечно, чувствую каждого пациента и не допущу, чтобы от кого-то исходила угроза другим пациентам, но следует перестраховаться, что мы и делаем. Так вот, мне сообщили, что пропал нож. Хороший расклад, да? И пока вы были на процедурах, я позволил себе обследовать вашу палату. Вы уж извините. Впрочем, долго ничего и искать не пришлось, нож аккуратненько лежал у вас под матрасом. Для чего неагрессивный человек крадет нож, если не нападать? Правильно! Чтобы защищаться… Вы отказывались принимать таблетки, и самым главным доводом против было то, что лекарства имеют снотворный эффект. То есть вы боялись заснуть, потерять контроль над собой. Вы боялись за свою жизнь, а не собирались покончить с ней. Все это я высказал Станиславу.
