Эрл Гарднер - Двадцать пять тысяч долларов
Взгляд Бивера прояснился.
— Понимаю.
И после минутного размышления он прибавил:
— Может, однако, Бетчер и Алькотт были в сговоре?
Лейтс медленно покачал головой.
— Нет, Скаттл, нет. Бетчер порядочный человек. Он слишком глуп, чтобы ловчить. Я умышленно сообщил ему несколько подробностей, по которым он мог бы узнать, что что-то не в порядке. Сказал, например, что очень плохо вижу, а однако заметил, что миссис Рандерман оставила двери открытыми. Предостерег его, что не переношу света, а в то же время жаловался, что люди следят за мной на улице… Нет, Бетчер — только напыщенный дурак, полный самомнения и занимающийся саморекламой. Если ему что-то и удавалось, то это — заслуга его сотрудников. В этой афере он хотел действовать сам, и Алькотт сразу же его надул. Он вообще ничего не заметил!
Бивер взял перышко рукой, дрожавшей от нахлынувших чувств.
— Но теперь, когда вы уже знаете, что Алькотт действительно виновен, вы могли бы, может быть, благодаря этому перышку…
— Нет, это уже кончено. Я вел себя как идиот. Даю слово, я делаюсь таким же глупым, как сержант Акли! Слушай, Скаттл, забери этот ужасный костюм и отошли его Армии Спасения. Ужинаем сегодня вместе, правда?
— Да, сэр. В восемь у миссис Ван-Пельтман. Вы обещали…
— Сообщи, что я болен. Извинись перед ней полюбезнее и скажи, что мне очень жаль.
— Да, сэр. Но это белое перышко…
— Довольно, Скаттл. Не хочу больше об этом слышать. Теперь я должен выкупаться. А ты, Скаттл, марш к телефону, чтобы то, что я приказал тебе сделать, не выветрилось у тебя из головы.
— Хорошо, сэр.
Бивер поспешно исчез, но он не позвонил ни миссис Ван-Пельтман, ни сержанту Акли. Позвонил капитану Кармайклу.
Когда капитан отозвался, он сказал:
— Прошу меня извинить, что я обращаюсь непосредственно к вам, господин капитан. Я работаю на сержанта Акли. Моя фамилия Бивер.
— Бивер? Да, действительно… В чем дело?
— Очень извиняюсь, господин капитан, но мне кажется, что вас плохо информировали о моих соображениях в связи с делом Алькотта.
— Я очутился в идиотском положении, Бивер. Этот бинт…
— Извиняюсь, что прерываю, но мне кажется, что сержант Акли что-то тут напутал. Я подумал, что хорошо сделаю, если обращусь непосредственно к вам, чтобы позже не было недоразумений. Я сказал сержанту, что перышко, которое Алькотт держит на фотографии, дает очень важное указание.
— Перо?
— Да, господин капитан.
— Какое тут может быть указание? О чем может свидетельствовать перо, Бивер?
— Вы не догадываетесь, господин капитан? По словам Алькотта, перышко — это талисман, который он носит уже давно. Он лжет, как доказывает снимок Если вы спрячете такое перышко в бумажник, то убедитесь, что через двадцать четыре часа оно будет смято…
— Да, это очень интересное наблюдение, Бивер!
Шпик скромно ответил:
— Так мне кажется, господин капитан. Я старался объяснить это сержанту Акли, но у него было на уме что-то другое. Он напал на мысль относительно повязки на голове и, как это с ним часто случается, обращал внимание только на то, что подтверждало его собственные домыслы.
— Вы хорошо сделали, позвонив прямо мне, Бивер. Это действительно очень важное указание. Где у меня, черт возьми, были глаза, что я этого не заметил? Перышко не могло долго лежать в бумажнике, это ясно. Хорошая работа, Бивер. Очень хорошо, благодарю.
Мнимый лакей с улыбкой повесил трубку
* * *В подземной камере городской тюрьмы двое рослых полицейских сняли пиджаки, старательно повесили их на вешалку. После этого развязали галстуки. Наконец, сняли рубашки.
Сидя в противоположном углу камеры, Родней Алькотт с тревогой смотрел на эти приготовления. Он обратился к капитану Кармайклу
— Что они мне сделают?
Капитан ответил голосом, не предвещавшим ничего хорошего:
— Лучше скажи, как это было с тем пером.
— Что я могу сказать?
— Это талисман, который ты носишь с собой уже целый год?
— Да.
Капитан саркастически рассмеялся:
— Если носить в бумажнике перо, то часов через десять оно будет смято и сплющено. Твое же было такое свежее, будто ты за минуту перед тем вырвал его у гуся из хвоста, — он двинулся к двери и, обращаясь к обоим силачам, бросил: — Можете начинать, ребята.
Один из великанов многозначительно поплевал на ладони и с безжалостным блеском в глазах подошел к Алькотту.
— Не уходите, господин капитан! — завыл заключенный. — Не уходите! Я все расскажу.
Кармайкл вернулся.
— Тебе потребовалось много времени, чтобы решиться, парень. Почему ты не признался раньше?
— Думал, что мне удастся выкрутиться, — застонал Алькотт. — Но теперь, когда вы разобрались, как было с этим перышком, я должен признаться.
* * *Лестер Лейтс блаженствовал в тиши своего «домика», когда резкий звонок возвестил о прибытии гостя. Он отложил журнал, который читал перед этим.
— Иди, Скаттл, посмотри, кто пришел, — вздохнул он.
Слуга открыл двери. Сержант Акли, капитан Кармайкл и два детектива ворвались в комнату.
— Говорите, сержант, — приказал капитан.
Акли тяжелыми шагами пересек комнату. Лестер Лейтс вопросительно поднял брови.
— Добрый вечер, господа. Как поживаете, сержант? Откуда столько энергии?
— Вам хорошо известно, почему мы пришли, Лейтс.
Лейтс покачал головой.
— Чтение мыслей никогда не было моей сильной стороной, — сказал он.
— Алькотт раскололся и признал себя виновным.
— В самом деле? И что же он вам такое рассказал?
— Алькотт — это подлец, который умеет пользоваться обстоятельствами. Он думал, что процесс о патентах, который ведет «Клик Фаст Шуттер Компани», хороший случай, чтобы вытянуть у Бойена из кармана двадцать пять тысяч долларов. Будучи дальним родственником Мандвиля, он устроил так, чтобы Бойен увидел его в обществе судьи. После чего обратился к Бойену, предложив…
— Я читал газеты, сержант, и знаю подробности. Должен ли я понимать, что вы пришли просить моей помощи?
У Акли вырвался крик нетерпения.
— Вам, хорошо известно, почему я пришел! Вы сразу угадали, что случилось.
— Что я угадал?
— То, что случилось!
— Но откуда? Очень бы хотел это узнать.
— Ведь вы хорошо знаете! Я уже сказал, что Алькотт во всем признался. Бойен и Бетчер вручили ему двадцать пять тысяч долларов в номере отеля у детектива. Он сразу понял, что будет под наблюдением до самого свидания с Мандвилем. Но он хитрец. Он отклеил кусок пластыря, который придерживал повязки на его голове. В это время он сидел на кровати Бетчера. Когда Бойен и Бетчер записывали номера банкнотов, он отодвинул наволочку и разрезал перочинным ножом подушку, лежавшую на кровати. Когда ему вручили пачку банкнотов, он взял их правой рукой и, делая вид, что считает, быстро переложил в левую. В рукаве у него были приготовлены двадцать пять однодолларовых банкнотов. Он ловко их вытащил и демонстративно положил в конверт. А тысячедолларовые банкноты спрятал под подушку, заклеив разрез пластырем. После чего закрыл все наволочкой. Он рассчитывал на то, что при первой же возможности возвратится туда и возьмет спрятанную добычу.
Его выдало перышко, которое высунулось из подушки. Когда он срывал пластырь, на пальцах у него осталось немного клея, к которому пристало перышко из подушки. Оно было найдено во время обыска в бумажнике, и Алькотт понял, что, если он быстро не выдумает какого-нибудь объяснения, полиция докопается в конце концов до происхождения пера и лишит его добытых денег. Вот он и рассказал нам вздорную историю о том, что перышко является талисманом, который он носит целый год.
Лейтс выслушал сержанта с большим вниманием.
— Это очень интересно, сержант. Но что у меня со всем этим общего?
— Вы сами хорошо знаете. Вы взяли на себя труд разыгрывать сложную комедию только для того, чтобы попасть в номер Бетчера с подушкой под одеждой. Вам удалось остаться одному в комнате на несколько минут. Этого вам вполне хватило, чтобы взять подушку, в которой находились деньги. Поскольку вы не имели времени копаться в перьях, которыми была наполнена подушка, вы попросту заменили ее своей! Потом вы возвратились в номер, снятый миссис Рандерман, и сообщили Бетчеру, что отказываетесь от его «услуг». Вы разыграли эту комедию так старательно, что никто не догадался, какая была истинная причина вашей эскапады — остаться на несколько минут в комнате Бетчера!
Лестер Лейтс кивнул, соглашаясь.
— Великолепно, сержант! Вы редко бываете так близки к истине. Действительно, как только я увидел фото Алькотта в газетах, то сразу же заметил, что вид перышка противоречит показаниям Алькотта. Позже я отдал себе отчет в том, что на фотографии, сделанной сразу же после ареста, не хватает кусочка пластыря. Мне пришло в голову, что Алькотт мог спрятать деньги в подушку, а перышко именно тогда и прилипло к его пальцам. Но вы прекрасно знаете, сержант, что если я интересуюсь деятельностью преступников, то только как бесстрастный исследователь человеческой души. Применять дедукцию для разрешения полицейской загадки — меня совершенно не интересует. Однако мне еще пришло в голову, что обманщиком мог быть также и Бетчер. Я подумал и поделился этой мыслью с моим слугой Скаттлом. Тот считал детектива добросовестным человеком. Мы спорили на эту тему и вот, в конце концов, заключили пари. Наконец, и вы, как мне кажется…
