Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
– А в чем суть прорыва?
– Оказывается, через блошиный укус передается какая-то плохо исследованная зараза, снижающая надои.
– Алексей Николаевич, вы, наверное, ждете, что я выскажу смелую версию о влиянии блошиных укусов на женскую половую сферу и мужские достоинства?
– А что тебе остается – фонтанируй.
Нет, с призрачным шефом я чувствовал себя комфортней и мобильней.
– Иногда самая бредовая идея оказывается самой плодотворной.
Но про вшей и прочих кровососущих мне совсем не хотелось импровизировать.
– Что еще входит в подозрительный хронологический набор?
– Яблоки.
– А точнее?
– Ну, впервые в Садограде заплодоносили яблони.
– Эх, где наша не пропадала!..
– Очередная потрясающая мысль?
– Да, Алексей Николаевич, да. Мы тоже можем оперировать историческими аналогиями.
– Намекаешь на господина Ньютона?
– А почему бы и нет? Шествует, к примеру, беременная ученая особа по саду, а ей – бах яблоко на голову…
– И пол зародыша сразу переменился с женского на мужской.
– А кроме кино, блох и яблочек имеется что-нибудь более весомое?
– Нет, Денис, психологи не ошиблись, предложив тебя для садоградской операции.
– Так не томите.
– Знакомься: маньяк, серийный изверг, больше известный как Повар.
Генерал протянул мне пачку снимков.
– Это жертвы.
Генерал добавил еще.
– Это он сам.
– Странная поза.
– Повар совершил оригинальнейший суицид в особо извращенной форме. Для начала подобрал сук покрепче и повертикальней. Потом тщательно его очистил от коры, потом обильно смазал сливочным маслом и взгромоздился на импровизированный кол.
– Сам, без посторонней помощи?
Я вгляделся в серию посмертных снимков маньяка-кондитера.
– Экспертиза подтвердила факт самоубийства.
Труп в поварском колпаке и поварском халате.
В одной руке вилка, примотанная скотчем, в другой – ложка.
– Кажется, столовый прибор не соответствует принятому этикету?
Размышления вслух придают весомости.
– Да, верно, – согласился генерал. – Вилка не в той руке.
– А вместо ножа – ложка.
Я внимательней пригляделся к отвратным деталям.
Сук, пройдя сквозь жизненно важные органы, торчал из-за уха.
Ошметки мозгов сумасшедшего кулинара не отличались по цвету и консистенции от самых обыкновенных извилин.
К мертвому Повару, обожавшему вертела, пришпилены фотографии его жертв.
– И какая связь с родильным бумом?
– Прямая. Дни первых зачатий совпадают с днями, когда он произвел свои нападения.
– На женщин?
– Нет, исключительно на мужчин.
– Голубой?
– Хуже. Взгляни на представленные лица, и все поймешь.
Я без комментариев просмотрел изуродованные рожи.
– За что он их так?
– Неизвестно.
– С летальным исходом?
– Нет, трое выжили. Четвертый скончался на операционном столе.
– Чем он их так измордовал?
– Инструментом.
– Вилкой?
– Их профессиональным инструментом. Водопроводчика обработал разводным ключом. Садовода – его же секатором. Продавца велосипедов – насосом. Ну, а дантиста – зубодером.
– Шутник, однако.
Я внимательно посмотрел на поварскую серию и даже прочитал краткие заметки на обороте.
Сантехник пятого разряда.
Не физиономия – отбивная котлета.
Наверное, вовремя не прочистил унитаз.
Дантист-надомник высшей квалификации – от человека остался лишь оскал идеальных зубов.
Наверное, вырвал кулинару лишнее.
Продавец велосипедов.
На него истрачены спицы из колеса, насос и открученная передняя звездочка.
Чем не понравился мерзкому повару велосипед?
Рамой?
Седлом?
Ценой?
Старший садовод.
Не там разбил клумбу?
Старательно исполосованное секатором лицо.
Месяц в реанимации.
Кулинар-кондитер с двадцатилетним стажем совершил над беднягой пластическое надругательство. Изукрасил, как праздничный слоеный пирог.
Теперь меня вряд ли скоро потянет на пирожные с заварным кремом.
Такими кондитерскими масками только домохозяек пугать.
– Не люблю маньяков! – я отдал снимки генералу. – Тем более что он вряд ли нам поможет.
– И хитер ты, Денис.
– Да тут большого ума не надо. После его своевременной кончины ведь мальчики рождаться не перестали. А так – идеальный объект для разработки. Особенно по импотентной части, как главный претендент на проведение кастраций.
– Ладно, убедил. Перейдем к следующему и последнему хронологическому факту.
Генерал передал мне снимок человека в белом халате.
– Олег Иннокентьевич Расмус – ведущий перинатолог. Прибыл в Садоград ровно через девять месяцев после рождения первых трех мальчиков, открывающих счет в пользу сильного пола.
– Так у него же алиби. Прибыл после.
– Но прибыл на замену погибшему главврачу городского родильного дома. Кстати, в данный момент занимает его должность
– Стоп.
Я умерил сыщицкий энтузиазм.
– Алексей Николаевич, как там поживает наша беспамятная лесбиянка?
– Все так же плохо. Специалисты пытаются восстановить хотя бы фрагменты воспоминаний, но пока безрезультатно.
– Наверняка она слала какие-то отчеты, прежде чем так крепко залететь.
– Хочешь поинтересоваться, не встречалась ли наша бедная Вампиранья с Олегом Иннокентьевичем?
– Мнится мне – встречалась. И не один раз!
– Ох, Денис, как известно из плохих детективов, явный подозреваемый, как правило, оказывается невиновным.
– Поживем – увидим.
Я почти не сомневался в улыбающемся докторишке – Расмусе Олеге Иннокентьевиче.
Ведущий перинатолог должен был наверняка заметить и осмыслить родильный феномен.
Только бы генерал и, самое главное, президент Российской Федерации не усомнились во мне в последний момент.
А то, что гарант Конституции находится в курсе моих действий, я ощущал даже мозжечком.
Ненавижу дублеров…
Глава 5 Досье с регалиями
Кроме привязки к местности, спаррингов и стрельбы, я, разумеется, бегло знакомился с учеными досье мужчин и подробно – с биографиями чересчур умных женщин.
Тех, кто еще не успел ни забеременеть, ни родить, я выделил в особую группу.
Хотелось порадовать генерала интересным предложением о ловле на живца.
И шеф не заставил себя ждать.
Обошлось без вызова призрака.
Настоящий генерал выглядел как-то особенно торжественно, как будто готовился объявить о присвоении мне очередного звания.
Я же нарочно по-деловому приступил к изложению своего матриархального плана.
– Я, Алексей Николаевич, выбрал одну перспективную бабенцию, еще не осчастливившую своим визитом садоградский роддом.
– Хочешь проследить процесс с нуля?
– Почему с нуля? Так сказать, с оплодотворения.
– Разумно.
– Весьма подходящая особа по всем параметрам – доцентша, одинокая. За сорок.
– Симпатичная?
– На фото вроде не уродина.
Я не стал говорить шефу, что выбрал доцентшу не из-за возможной целкости и даже не за смазливость личика.
Просто в ее биографии был маленький нюансик, который нас роднил.
Но шеф, даже призрачный, поднял бы меня на смех за подобный выбор.
Так что пришлось вновь изображать клоуна.
– Но…
– Что но?
– Меня смущает маленькое обстоятельство.
– Какое?
– Она психолог.
– И все?
– Психолог по детским фобиям.
– Ну, ты, Денис, кажется, давно совершеннолетний.
– Вроде.
Генерал, как я понял, согласился на мой вариант сожительства с доцентшей.
Значит, можно переходить к менее существенным вопросам.
– Есть ли дополнительная информация по ведущему садоградскому перинатологу Олегу Иннокентьевичу Расмусу?
– Шахматист-любитель, закоренелый холостяк и ас по кесареву сечению.
– Я как-то предпочитаю в домино с компьютером.
– Ничего – проиграешь уважаемому доктору этак партий сто и втянешься.
– А он-то согласится хотя бы на пару, извините, детских матов?
– На детские вопросы не отвечаю.
Шеф улыбнулся.
Ох, и не нравилось мне это прекрасное настроение у генерала.
Но я продолжил сбор дополнительной информации.
В садоградском ребусе может пригодиться любая, даже самая несущественная мелочь.
– А что нарыли по профессору Колченову, знаменитому паразитологу?
Я попробовал изобразить пальцами животное – совсем крошечное, но достаточно кусачее.
– Представь, Денис: классический тип гениального ученого. Весь поглощен только своими блошиными экспериментами.
– Надеюсь, мне не придется участвовать в его опытах в качестве жертвы вшей и прочей мелкой кусучей живности.
– А может, придется – во имя продовольственной безопасности Родины…
Острить на государственные темы в присутствии главы кремлевской сотни, наверное, не решился бы никто, даже самый отъявленный дублер.
И я аккуратно обогнул эпизоотическую тему.
– Что по маньяку и его жертвам?
– Ничего нового.
– Жаль.
– Придется тебе вентилировать вопрос самому.
