Иоанна Хмелевская - Убийственное меню
— Потому, что заметила, как тетя стенает, только теперь заметила. Прямо в глаза бросается.
— Я стенаю? — смертельно обиделась Марина, безжалостно вырванная из воспоминаний о своем банкетном триумфе.
— Полагаю, такое должно уж скорее в уши бросаться, — предположил Кароль.
— И платья на нее перестали налезать. И вообще я стала взрослой, а раньше не осмеливалась и словечка пикнуть.
— Понятно. А теперь наверстываешь упущенное.
Юстина глянула прямо в глаза дяде:
— Вот именно. И, как сами изволили заметить, немного в том переусердствовала. Однако уже утихомирилась, так что теперь не опасна.
— И зря. Возможно, и пригодилась бы кому еще.
Потрясенная Юстина поняла, что таким окольным путем дядя выражает свое желание подключиться к диетическому курсу. Уж он-то, ясное дело, не позволит кормить его одним капустным супчиком, но на относительно мягкие формы диеты готов пойти, теперь остается лишь склонить тетку к более рациональному питанию. Возможно, для этого достаточно махать перед ее носом шифоном-велюром.
* * *
Не зная о наполеоновских планах племянницы, оскорбленная в своих лучших чувствах, Марина демонстративно встала из-за стола. В последний момент спохватилась, сжала зубы и не застонала!
* * *
— Прогресс просто поразительный, — сообщила Юстина Конраду, когда тот отвозил ее домой после очередного успешно сданного экзамена. — Я говорю о питании. На тетку накатило вдохновение, а в таких, случаях она даже не талант кулинарный, а просто гений. Дядя и не замечает разницы. У него характер железный, он сам себя ограничивает в еде, две трети от прежних порций берет, не больше. Уж не знаю, какие из этого выводы, потому что других изменений не наблюдается.
— Одно наблюдается, — внес коррективы Конрад. — С нашим агентством пани Вольская покончила. Так что вывод можно сделать: отказалась от преступного умысла. А у меня появилось больше времени для тебя.
— Кроме меня, у тебя вроде бы диплом еще был.
— Так я уже защитил его, теперь вот осталось выдержать еще и твои экзамены.
— И что потом? — притворно удивилась Юстина.
— А потом, я надеюсь, и у тебя будет больше времени для меня.
Огромным усилием воли Юстинке удалось не покраснеть. Разумеется, она понемногу свыкалась с мыслью, что Конрад встречается с нею не только ради информации о своем подопечном, но девушка боялась давать волю надеждам.
Один раз, с Петром, уже испытала разочарование, так что отказывалась верить даже своим глазам. Да к тому же имелось одно неприятное обстоятельство, которое заставляло ее держаться на определенной дистанции от Конрада. Она помнила его странное поведение в тот злосчастный вечер, когда пьяная Марина поперлась в казино, и с тех пор ломала голову, что же с ним. Болезнь? Временное недомогание? Может, просто геморрой? И что, влюбится в него безоглядно и только потом узнает, что нет между ними полного доверия, что ее обманули и скрыли… что скрыли? Может, сущий пустяк, а может, и серьезную болезнь, которая разрушит их жизнь, сделает невозможным счастье.
Молчание и явное замешательство девушки Конрад воспринял по-своему. Он увлекся, без Юстинки для него белый свет не мил, ей же он, похоже, безразличен. А ведь казалось, что и она относится к нему… как? С доверием — факт, но этого мало. Неужели у нее кто-то есть? Вряд ли, расписание Юстины известно ему не хуже, чем ей самой, и в нем нет места для посторонних. Значит, просто он ей не нравится…
Юстина почувствовала, как Конрад весь напрягся, и ею овладело отчаяние. Ну как ей сказать о своих сомнениях? Человек вправе обидеться и бросить ее к чертям собачьим. Хотя… может, он и не питает к ней серьезных чувств, все это она выдумала и вот теперь мучается.
— О господи, проклятие какое, что ли, тяготеет надо мной? — вырвалось у Юстины. — Слишком много сваливается на мою бедную голову!
— Если речь обо мне, так лучше сразу скажи, — каким-то деревянным голосом произнес Конрад.
— Вот как раз тебе я и не могу сказать! Сразу отобьет охоту встречаться со мной…
Прикусила язык, не договорив. А у Конрада сразу отлегло от сердца.
— Давай, выкладывай, какой у тебя камень за пазухой! Нет ничего такого, что бы могло отбить у меня охоту видеться с тобой.
Машина стояла на краю стоянки у дома Вольских, так что причиной катастрофы Конрад не стал. Юстинке очень нескоро удалось вырваться из его объятий.
— И все-таки, — жалобно пролепетала она, — пока не могу. Я должна тебя о чем-то спросить, но мне надо созреть. Лучше после экзаменов, ладно?
— Детей и жены у меня нет, — торопливо заверил ее Конрад. — А впрочем, если хочешь, подождем до конца твоей сессии.
Хотя сомнения и не совсем оставили девушку, домой она впорхнула невесомым эльфом. И наткнулась на зареванную тетку, трясущимися руками запихивающую в рот свежие пончики.
— Тетя! — укоризненно произнесла Юстинка.
— И ты против меня! — вскинулась у Марина. — И это чудовище, твой дядя! И даже Хеленка…
— Я только напомнила, что пани хотела еще месяц продержаться, — высунулась из кухни домработница. — До платья дохудеть…
— А на что мне платье? — взревела Марина. — Зачем мне вообще одеваться? Никуда я не пойду, никуда он меня не возьмет, ведь я не человек, со мной можно не считаться, сижу как прикованная в четырех стенах, так мне и половой тряпки хватит…
Радостные надежды улетели со свистом, эльф мигом превратился в смертельно уставшую девушку.
— Одной половой тряпки не хватит, понадобится несколько. Что опять случилось? Дядя не взял вас с собой куда-то?
Хеленка, пожав плечами, скрылась в кухне.
— Да, не захотел, — прошамкала Марина с набитым ртом.
— А пончики откуда?
Хелена опять высунулась их кухни и ябедничала:
— Пани купила.
— Тетя!
— Я ведь уже похудела! — заорала Марина. — А тут как раз привезли свежие, еще теплые. Семь кило! А я-то решила… А он… Худей не худей, все одно! Обозвал меня рекламой Мишлена, той самой, автопокрышки…
В ответ на вопросительный взгляд девушки кухарка вполголоса пояснила:
— Пани напрасно обрядилась в такое голубое, эластичное. Налезло, ничего не скажу, но обтянуло ее — страсть! А как пани еще и пончики принесла, так пан Кароль развернулся и был таков.
— Семь кило! — рыдала Марина с набитым ртом. — Я специально взвесилась!
И она выхватила из коробки седьмой пончик.
Юстина прикинула — было двенадцать штук. Ну что станешь делать с такой? Отобрав остатки сдобы, девушка велела Хелене подальше спрятать, отнесла наверх свой рюкзак и опять спустилась в гостиную. Тетка рыдала над последними сладкими крошками.
— У меня кончилось терпение! — объявила Юстина. — Раз вы не понимаете, какой вред себе нанесли, я умываю руки. Этими пончиками вы вернулись на три дня назад. Доходит? Три дня диеты как не бывало. И зачем вы напялили голубое платье? Мало того, что обтягивает ужасно, так голубой цвет еще и толстит, уж вам ли не знать! Лучше было надеть то, цвета гнилой зелени.
— Я и так все время в нем хожу.
— Потому что оно единственное впору. До остальных еще худеть и худеть. А тетя пончиками перед дядиным носом трясет. Он ведь и сам на диете, воздерживается, но и ему нелегко. Вот и взорвался. Не жалеете вы ни дядю, ни себя.
— Что, опять я виновата? — не поверила собственным ушам страдалица.
Если у Марины и были какие достоинства, выдержка и терпение явно не входили в их число.
— Ладно, делайте что хотите, больше я не стану надоедать. Однако в заключение считаю долгом сказать следующее: уговаривая вас и дядю немного похудеть, я и представить не могла, что из отвратительных для многих миллионов людей диетических блюд вы сделаете такие шедевры, что и голодание покажется благом. Скажи кто мне такое — не поверила бы. Но ведь вижу и сама ем.
— Если бы твой дядя хоть раз меня за это похвалил.
— Он и хвалил! Помните, когда вы сидели на супчике, а мы с Хеленкой из сил выбивались, готовя для него? Он так меня тогда отругал! Сказал — не желает больше подобную гадость и в рот брать, только тетины изделия его устраивают.
— Да ладно уж, — пробурчала тетка, стараясь не показать, что польщена. И закончила излюбленным припевом:
— Конечно, во всем виновата я, никто со мной не считается.
У Юстинки опустились руки.
* * *
Учитывая, что Кароль приезжал домой только на обед, а потом исчезал и возвращался поздним вечером, четыре дня прошли спокойно. Гордясь сброшенными семью килограммами, Марина нанесла визиты знакомым и удостоилась похвал даже обычно скупой на них Кристины.
— Если хорошенько приглядеться — заметно. Учти, однако, что одно дело семь килограммов при общем весе в семьдесят, и совсем другое — при ста сорока семи. Сто сорок все равно остаются. Но и это достижение. Еще сбросить килограммов пятнадцать — и станешь похожа на человека.
Марина даже не обиделась, знала — подруга завидует. Погоди, она еще себя покажет, у Кристины глаза на лоб полезут.
![Иоанна Хмелевская - Убийственное меню [P.S. Любимый, завтра я тебя убью]](/uploads/posts/books/161938/161938.jpg)
