Элизабет Питерс - Ночной поезд в Мемфис
Когда я проснулась в последний раз, в комнате было уже градусов сорок. Одежда взмокла и прилипла ко мне, а ощущение во рту было такое, словно это пустыня, по которой прошел караван верблюдов. Кейт стоял в дверях с подносом в руках.
— О, простите, — сказал он, — я приготовил кофе мистеру Тригарту.
Джон сидел, стараясь выглядеть элегантно, хотя это нелегкая задача для мужчины, когда он небрит, грязен, полураздет да еще и находится в чужой постели. Но, не могу не признать, ему это почти удалось.
— У тебя очень соблазнительный вид, — заметил он. — Если хорошенько попросишь, готов даже угостить тебя своим кофе.
Я подняла голову, села и только тут обнаружила, что прилипшая ко мне одежда — это белое платье с золотой вышивкой. Шмидт, судя по всему, по дороге на вокзал заезжал в магазины. Хорошо еще, если это он меня переодел.
— Я... я принесу еще одну чашку. — Кейт удалился.
— Деликатный парень, — сказал Джон. — Ты не хочешь сесть рядом и погладить мое разгоряченное чело?
Я подползла к кровати и потрогала его лоб.
— Горячий.
Его рука скользнула в мой рукав:
— Как и ты. И климат Верхнего Египта.
— Ты выглядишь ужасно.
Его пальцы сжались, и он притянул меня к себе:
— Любовь видит не глазами, а сердцем.
— Это не имеет отношения к сердцу, — сухо сказала я.
— Если бы я был так же плохо воспитан, как некоторые, — язвительно заметил мой возлюбленный, — то сказал бы, что ты сейчас тоже не в лучшем виде. Но ты моя любимая, мое солнышко, и я не перестану любить тебя, даже когда голову твою посеребрит седина. Ну, чем ответишь?
— Нечестно. Это по крайней мере две разные песни.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— На какой вопрос?
Я не надеялась, что нас надолго оставят одних, и даже могла точно предсказать, кто будет следующим посетителем. Джон отпустил меня, и я снова села на пятки.
— А, — с довольным видом в комнату вошел Шмидт, — вижу, вы чувствуете себя лучше.
— Надеюсь, это не войдет у вас в привычку, Шмидт? — недовольно спросил Джон.
— Нет-нет, не обращайте на меня внимания. Продолжайте...
— Шмидт, дайте мне кофе, — велела я. Шмидт выполнил повеление и уселся:
— Если вы больше не собираетесь миловаться, может быть, поговорим? Да, так будет лучше. Вам нужно беречь силы, мой друг. А любовь ослабляет даже человека, находящегося в добром здравии. Заниматься же любовью с такой женщиной, как Вики...
— Гм... ладно, — прервал его Джон. — Если не возражаете, Шмидт, давайте обратимся к вещам более существенным, чем мои жизненные силы. Что происходит в большом внешнем мире? Я, кажется, понапрасну потерял в ленивой дреме целый день?
— Он не потерян, — заверил его Шмидт. — Вам необходимо было восстановить силы. Возможно, завтра утром мы сможем снова отправиться в путь. При условии, конечно, что вы с Вики не...
— Заткнитесь, Шмидт, — автоматически сказала я.
Я была бы рада помочь Джону привести себя в порядок (не допуская никакой расслабляющей активности, о которой говорил Шмидт), но единственным способом удалить Шмидта из комнаты было вывести его, что я и сделала.
Идея Шмидта казалась здравой: Джону требуется еще одна ночь отдыха, а нам нужны одежда, продовольствие и, главное, дополнительная информация, чтобы решить, как продолжить свой путь.
Фейсал отправился на разведку. Кейт готовил что-то на двухконфорочной плите. Он спросил, не голодна ли я, я ответила, что подожду остальных, и добавила:
— Извините, мы так неожиданно свалились на вас. Постараемся вам не мешать.
Кейт выключил плиту и присел рядом со мной на корточки. Теперь я вспомнила, где видела его, — в день приезда Шмидта тот разговаривал с ним во время экскурсии в Амарну. Шмидт, разумеется, счел ту мимолетную встречу началом крепкой дружбы. А зачем нужны друзья, если не для того, чтобы помогать друзьям в чрезвычайных обстоятельствах? Может быть, этот случай отвратит Кейта от привычки разговаривать с незнакомцами.
— Честно признаться, я думал, что у доктора Шмидта крыша поехала, когда он объявился здесь со своей дикой историей об ограблении Каирского музея. — Кейт взглянул на Шмидта, сидевшего на полу возле подстилки, на которой лежала собака. Собака барабанила хвостом от удовольствия, а Шмидт беседовал с ней по-немецки. — Но когда он упомянул о том, что будет ждать здесь мистера Тригарта, я понял, что все правда. Надеюсь, я не обидел мистера Тригарта, проговорившись о его щедрости? Он просил, чтобы это осталось между нами, когда предложил субсидировать мою работу еще в течение месяца.
— Он очень скромный человек, — подтвердила я. — А когда это было?
— Недель шесть назад. Я получил разрешение работать здесь, но средств хватило бы только на один месяц даже при строгой экономии. Теперь же я смогу закончить свои изыскания.
Я позволила ему подробно поведать об этих изысканиях, кивая и улыбаясь в нужных местах. Не верю в совпадения, и было приятно еще раз убедиться в своей правоте. «Щедрость» Джона не имела никакого отношения к совпадениям. Узнав о планах Бленкайрона, он понял, что ему понадобится столько союзников, сколько удастся найти. Получение разрешения на работу в таком месте, как долина Амарны, требует слишком много времени и усилий, поэтому он нашел человека, который уже имел такое разрешение от министерства культуры. Видимо, он планировал сойти с теплохода в Амарне и, несомненно, приготовил правдоподобную небылицу, чтобы обеспечить себе сотрудничество Кейта. Мое появление спутало его планы. Когда мы были здесь на экскурсии, он даже не подошел к Кейту. Но к нему подошел Шмидт, и милый опрометчивый человек, очевидно, рассказал моему боссу о своем щедром патроне. Вот почему Шмидт решил, что если он при помощи своих конспиративных приемчиков укажет нам на Амарну, то Джон направится именно к Кейту.
Так и случилось. Пока Шмидт намного нас опережал: он точно знал, что делает. В отличие от меня. Я до сих пор весьма смутно представляла себе характер своей деятельности.
Устав от ласк Шмидта, собака приковыляла ко мне. Это было неописуемое существо, похожее на всех здешних жалких бродяг, с той лишь разницей, что у этого не выпирали ребра и оно не боялось людей.
— А что с ним будет, когда вы уедете? — спросила я, почесывая Фидо за ухом.
— Он не мой. Его года два назад приютил один из членов Египетского археологического исследовательского общества — они выезжают сюда на раскопки каждую зиму на несколько месяцев. А пока их нет, за ним присматривает местный сторож. Но, похоже, теперь он предпочитает рису бостонские печеные бобы, потому что, с тех пор как я здесь, все время вертится вокруг меня. Боюсь, и нашим главным блюдом сегодня будут бобы, — добавил он с улыбкой. — Мои продовольственные запасы не слишком разнообразны.
Я заверила его, что разделяю страсть Фидо к печеным бобам.
— Ну, тогда вернусь к ним, — сказал Кейт, распрямляясь. — Фейсал придет с минуты на минуту. Надеюсь, мистеру Тригарту лучше? Никогда не видел таких ран. Похоже, будто кто-то намеренно...
— Думаю, вам лучше этого не знать, — сказала я мягко. — Не потому, разумеется, что мы вам не доверяем.
— Конечно. Чем меньше знаешь, и так далее. А вот и Фейсал, — добавил он. — И бобы поспевают.
Шмидт бросился навстречу Фейсалу:
— Sehr Gut, mein Freund[58], вы благополучно вернулись. Что происходит снаружи?
— Могло быть и хуже, — признался Фейсал. — Разумеется, вся чертова деревня уже знает, что мы здесь.
— Как вы объяснили им наше присутствие? — спросила я. Знаю маленькие городки: сплетни здесь — любимый вид спорта, и задавать личные вопросы вовсе не считается неприличным — просто проявлением дружелюбия.
Фейсал провел рукой по запыленной шевелюре и присел на корточки:
— Я сказал, что меня наняли проводником к археологам, которые приехали погостить у Кейта несколько дней, это его друзья. Никто больше ни о чем меня не расспрашивал, но чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше. Как Джонни?
При этих словах Джонни сам появился на пороге комнаты.
— Еще что-нибудь интересное? — спросил он.
— Ничего существенного. Я не хотел задавать им вопросы насчет похищения американских туристов, и меня никто об этом не спрашивал. Вы же знаете деревенских жителей, их гораздо больше занимают местные скандалы, чем дела государственной важности. Кендрик, включите радио, может быть, будут передавать новости.
Мы уже обедали — Кендрик открыл еще пару банок говяжьей тушенки в нашу честь, — когда начались новости. Шли они, разумеется, по-арабски, поэтому мне пришлось ждать перевода, но по тому, как вытягивалось лицо у Фейсала, я поняла, что хорошими для нас они не были.
— Уже известно, что мы сменили машину, — сказал Фейсал, выключая радио. — Амр заявил об угоне джипа в полицию, черт бы его побрал!
— Его нельзя винить. Он хочет защитить себя, своих друзей, свою семью, — сказал Джон. — Значит, они знают, что мы на этом берегу.
