Ирина Потанина - Дети Деточкина или Заговор Бывших мужей
– Тогда повторяй за мной, – Жорик понял, что я уже нахожусь в более приветливом расположении духа, и решил этим воспользоваться, – Я мудрая и спокойная, – театральным тоном «телевизионного миссионера» начал диктовать он, – Я прекрасно понимаю, что в командировке Георгия нет ничего плохого… Я одобряю его желание поднять рейтинг нашего агентства серьезными делами.
– И давно это ты стал говорить о себе в женском роде? – повторять за ним, я, конечно же, не собиралась, – Общение с «поп-звездами» отрицательно на тебя влияет.
– Посмотрел бы я, как оно влияло бы на тебя, – обиженно усмехнулся Жорик. Кажется, я наступила ему на больную мозоль, – Мне за такую работу двойные тарифы должны платить. Знаешь, что мне предстоит созерцать каждый вечер? Взрослый солидный мужик, покрытый положенной по возрасту жировой прослойкой, выходит на сцену и вдруг делается приторно-слащавым мальчиком. С первыми ударами синтезатора, он начинает, как болванчик, кивать головой и зазывающе вилять бедрами. Тьфу! – Жорик сплюнул в сердцах, и я непроизвольно отшатнулась от телефона, – Это ж караул какой-то! В жизни нормальный мужик, а на сцене с улыбочкой трехлетнего дегенерата тоненьким голосочком поет: «Ах, голубоглазка, мне бы твою ласку, мне уже семнадцать, будем обниматься.». А малолетние голубоглазки, плотными штабелями забившие огромный зал, радостно визжат и рвут на себе одежду от восторга. Крайне трудно переносимые концерты. Тут пожалеть меня впору, а ты обижаешься…
Жорику таки удалось добиться своего. Забыв все обиды, я весело смеялась. Кстати, теперь я, хотя бы, представляла, в охранники к какой поп-звезде завербовался мой благоверный. А то со всеми этими ссорами, помноженным на природную скрытность Георгия, я даже не знала, с кем именно он работает.
«Стоп, стоп, стоп,» – вспомнив всю подноготную, я мгновенно перестала хохотать, – «Что-то подозрительно часто судьба сталкивает меня с г-ном Звездой. Именно этот исполнитель был третьим в списке Шурика. Х-м… Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения. Меня пока должен интересовать только Ожигов. Ожигов Павел Александрович… Сорокапятилетний бизнесмен… А что? » – я вдруг представила себя в шикарном вечернем платье, под ручку с бульдогоподобным Ожиговым. Он, конечно же, был уже покорен. Рассыпался мелким бисером комплиментов и растекался улыбочками. Проныры-журналисты, конечно же, успели сделать снимок… Жорик наткнется в каком-нибудь журнале на роковой снимок: блистательная я и г-н Ожигов у моих ног. Ревность вскипит в душе благоверного, пулей примчится он домой. Но будет поздно.
– Ты променял меня на своего певца, – холодно брошу я, направляясь к своему автомобилю, – Упустил своё счастье.
Воображение рисовало мне, как г-н Ожигов распахивает передо мной дверцу, мы лихо стартуем и… Во всей этой истории меня категорически не устраивал только один факт: с этим самым Ожиговым придется как-то взаимодействовать. К примеру, разговаривать… И это минимум. Нет уж, увольте… О чем мне с ним говорить? Он, наверное, и двух слов-то связать не сумеет! Прокручиваемый воображением сюжет лихо переменился. Я на ходу выпрыгивала из машины и бежала навстречу объятиям Георгия.
– Ах, как я могла даже допустить, что смогу жить без тебя? – пылко шептала ему я.
– Ну… Не знаю… Как-то смогла. Но ты, это, – смущенно отвечал Жорик, – Больше такого не допускай. Я вернусь скоро, ты жди. Я и сам, в общем, скучаю…
Тут до меня дошло, что разговаривала-то я с настоящим Георгием, причем по телефону.
– Извини, это я не тебе, – отмахнулась от его душеизлияний я, потом испугалась собственных странностей и добавила, – То есть тебе, но тому, что в моем воображении. Ты не пугайся. Это все жара. Вообще-то я нормальная.
– А я уже нет! – вспылил Георгий, – Мало того, что клиент дикие песни и пляски устраивает, так и ты еще нервируешь. Неужели нельзя поговорить о чем-то спокойном?
Мне вдруг стало интересно, как Жорику удалось выйти на героя отечественного шоу-бизнеса? Неужели регулярно размещаемое мною в городской газете, с прелестным названием «Газета», объявление, оказывается действенным и на «звездный» контингент? Удивительно.»
Любопытство слегка ослабило мою броню.
– Жорик, скажи, – я хотела спросить про Зведу, но вместо этого, почему-то, обратилась за советом совсем другого характера, – Как проверить, можно ли давать человеку взаймы? – собственно, этот вопрос вылетел из меня совершенно помимо моей воли, – Ну, в смысле, как установить степень порядочности потенциального должника?
– Ты что, собралась брать у кого-то кредит и боишься, что, копнув поглубже, люди не решатся тебе доверять? – насторожился Жорик, – Хочешь подстраховать все возможные дыры в репутации?
К подобной трактовке моего вопроса я была абсолютно не готова.
– Это с чего ты сделал такие выводы?
– Ну, посуди сама. Ты взаймы никому дать не можешь, потому что тебе нечего… Значит…
– Нет, – успокоила я его, – Просто пишу один рассказ на криминальную тему. Вот и интересуюсь, – «А чего это я, собственно, перед ним оправдываюсь? Непорядок. Нужно быть построже. Пусть чувствует, что еще не прощен,» – Так ты ответишь мне или нет?
– Нет. Ты ж понимаешь, в каждом конкретном случае нужно действовать по-разному. Я бы поднажал на окружение объекта. Всегда найдется пара-тройка завистников, готовых рассказать, всё, что знают… Но это не всегда помогает…
– Вечно от тебя никакого толка! – возмутилась я, – Ладно, не будем палить юниты.
– Пока?
– Пока, – я невольно вздохнула, и снова язык заворочался сам, произнося совершенно не запланированные мною тексты, – Подожди… Опер… Ты, это… Звони, если что…
Когда-то давно Жорик работал в милиции. Помимо плохого характера и отсутствия всякого гуманизма, от прежней работы Георгий унаследовал также кличку Опер.
* * *– Дача и доча – две главные беды и два главных увлечения в моей жизни, – самоотреченно заявляла мама, подразумевая под «дочей» мою младшую сестру Настю. Двенадцатилетняя Настасья, надо заметить, за последние годы значительно переплюнула дачу в смысле отбирания родительских сил и нервов.
– Ничего не поделаешь, – серьезно заявляла Настасья на подобные излияния, – У меня переходный возраст. Терпите.
Стоит самокритично заметить, что, я, вместо воспитательных позывов, испытывала к Сестрице в такие моменты искренний интерес. Подобно тому, как любопытно отслеживать превращение гусеницы в куколку, а потом в бабочку, так же забавно наблюдать, как набор природных инстинктов и вколоченных взрослыми истин постепенно видоизменяется, перевоплощается в личность и принимается самоутверждаться. Конечно же, должно пройти время, прежде чем новоявленный самостоятельный человечек поймет, что самоутверждаться на окружающих, хоть и проще, но менее действенно. Видимо, это время и называется у нас переходным возрастом.
Конечно же, приехав, я застала очередной воспитательный процесс.
– Нет, дети – вредители по своей природе! – радостно кинулась ко мне мама, осознав, что теперь ей есть кому пожаловаться на сестрицу, – Просила её полить цветок, она телевизор полила!!!
– Может, она промахнулась, – невольно вступилась за сестру я.
– Не поверишь, – мои слова мама, по привычке, оставшейся еще со времен моего переходного возраста, игнорировала, – Она, видите ли, решила покружиться… В середине комнаты и с лейкой в руках.
В этот момент на крылечке дачи предстала виновница торжества.
– Катюша! – радостно завопила она и с победным кличем диких индейцев кинулась мне на шею, – Не обращай на маму внимания, – шепнула она мне на ухо, молниеносно оказавшись рядом, – Она всё, как и положено в её возрасте, преувеличивает.
– Настасья, а что, Даша и тебе тоже решила сменить имидж? – глядя на массу тоненьких косичек, заплетенных в волосах сестрицы, я поразилась Дарьиному трудолюбию. Это ж сколько надо было плести???
– Почему Даша? – Настасья неприязненно насторожилась. Настя с Дашей были давними, как сами они говорили, друзьями. Всё ранее детство девочки жили в одном подъезде, а ныне учились в одном классе. В общем, Настя с Дашей были очень дружны.
– Я была в гостях у Шурика и Силенских, – не подозревая о предстоящей катастрофе, честно сообщила я, – Дарья решила поиздеваться над Викторией и сменить ей имидж. Мам, представляешь нашу взрослую Викторию с негритянской прической?
Настасья нехорошо побледнела.
– И что? – стараясь держать себя в руках, спросила она, – Тонкие ли косички на голове у тёти Вики заплела Даша?
Мама за спиной у Настасьи отчаянно показывала мне, что нужно отвечать. Но я, как назло, не вполне поняла, что она от меня хочет.
– Тоньше не бывает, – заверила я сестрицу.
– И тут она успела! – еле сдерживая слезы, выпалила Настасья, – Мама, мы немедленно расплетаемся!
Похоже, наших девочек посетил дух соперничества.
