Фредерик Дар - Княжеские трапезы
— Это вход для персонала, посетителям сюда нельзя!
Эдуар недовольно взглянул на нее.
— Я доктор Бланвен! — сухо заявил он, направляясь к кровати, которую вчера занимала Наджиба.
Эдуар думал, что кровать будет пуста, настолько мрачные одолевали его предчувствия, поэтому он даже вздрогнул от облегчения, увидев девушку, укрытую одеялом. Она занимала совсем немного места, казалось, что Наджиба наполовину была погружена в белую воду, из которой торчали только ее голова и часть торса.
Когда Эдуар склонился над девушкой, ее веки вздрогнули и поднялись. Он подумал было, что она пришла в сознание, но понял, что ошибся: ее взгляд по-прежнему ничего не выражал. Наджиба смотрела на него, но не видела.
— Здравствуй, — прошептал Бланвен, отыскивая под одеялом руку девушки.
Выражение лица Наджибы ничуть не изменилось; единственное, что она могла — это поднять веки. Ночная дежурная тронула Эдуара за руку.
— Вы ведь не врач, — беззлобно сказала она, — вам нельзя здесь оставаться.
В коридоре слышался шум моторов моечных машин, временами их резиновые бамперы глухо стукались о двери.
— Да, я ухожу, — ответил Эдуар, не трогаясь с места.
Кивнув в сторону девушки, он спросил:
— Как по-вашему, она выкарабкается или нет?
Дежурную, маленькую брюнетку, по всей вероятности, испанку, очевидно, возмутила сама жестокость этого вопроса:
— Вы с ума сошли — говорить такое при ней! Может быть, она слышит вас.
— Если она слышит меня, значит, она спасена! Привет, Кармен!
Эдуар круто развернулся на каблуках. Ему казалось, что он уносит с собой обещание. Во всяком случае, надежду!
4
Чтобы пробраться через грязь, Розина надела зеленые резиновые сапоги. Она смотрела, как громадный бульдозер карабкается по пустырю с угрожающей грацией стального чудовища.
Огромный ковш со страшными клыками вгрызался в земную плоть, вырывал из нее черноватого цвета кусок и укладывал его по кромке ямы. Затем махина возвращалась за новой порцией глины, с отчаянным ревом, который, казалось, невозможно было вынести, но папаша Монготье и ухом не вел.
Старик был похож на Филиппа Петена,[3] правда, с той оговоркой, что маршал Франции никогда бы не просыхал; невоздержанная жизнь и винище окрасили нос и скулы рабочего в фиолетовый цвет. Папаша Монготье носил каскетку легионера, что усиливало его сходство со знаменитым маршалом. Он ловко управлялся с бульдозером, но из-за малого роста его с трудом можно было разглядеть в стеклянной кабине.
Подойдя поближе к бульдозеру, Розина сделала знак остановиться. Монготье включил нейтральную передачу, но не заглушил мотор, потому общаться было все равно совершенно невозможно. Розина приказала выключить зажигание. Тишина наступила внезапно, в ней было что-то грубое.
— Привет, Гюсту! — бросила Розина.
Старик опустил стекло кабины.
— Здравствуйте, мадам Бланвен! Нашли у двери покупки, которые вы заказывали?
— Да, спасибо.
— Клементинов[4] в лавке не было — сезон закончился, так что я купил апельсинов.
— Правильно сделали. Скажите, вы видели в канаве воду? Она все время поднимается.
— Я знаю. Но в конце концов она остановится.
— А если не остановится?
Старик покачал головой:
— Тогда посмотрим…
— Что посмотрим-то, бедняга Гюсту? Если канава наполнится водой, мой проект рухнет ко всем чертям!
— Что-нибудь придумаем, — успокоил старик, — можно будет вырыть траншею, чтобы отвести воду в сторону.
— В сторону — это значит к соседям, — заметила Розина, — вряд ли они обрадуются, увидев у себя на участке невесть откуда взявшийся ручей. Сюрприз окажется не из приятных.
— Ручей — это ручей, — отрезал Монготье. — Вы первая пострадали от него, другие тоже должны смириться: у природы свои причуды.
— Природа природой, — проворчала Розина, — но потревожили-то ее мы.
Образовался настоящий пруд, и вода поднималась все выше по стенкам ямы. Сначала Розина обрадовалась, она считала, что из этого можно будет извлечь какую-нибудь выгоду, но теперь ее грызло беспокойство. Бульдозер выпустил наружу таинственную и неукротимую силу, и катастрофа казалась неизбежной.
Папаша Монготье вылез из кабины и присоединился к своей хозяйке, глядя на поднимающуюся воду.
— А все-таки это красиво!
— Пожар тоже красив по-своему, — буркнула Розина, — так что вы предлагаете насчет траншеи?
Старик ответил не сразу, изучая рельеф с видом знатока.
— Вот что я думаю, — объявил Гюсту по зрелом размышлении. — За горловину я примусь в метре от нынешнего уровня и выведу ее прямо к канаве на департаментской дороге, вода и уйдет через эту канаву. Ведь для этого-то она и создана, разве не так? Обогнем соседские участки, никакого шуму и не будет.
— Может, это и в самом деле решение, — признала Розина. — Сколько потребуется времени, чтобы вырыть траншею?
— Ну, значит, кладите один день: от дороги-то недалеко.
— Тогда принимайтесь за дело без раскачки, Гюсту!
Он радостно улыбнулся. Хитрюга Розина покорила старика Монготье тем, что при первой встрече, схватив его за ширинку, заявила: «Готова биться об заклад, что там кое-кто еще живет». Чтобы приручить человека, иногда бывает достаточно одного жеста или фразы.
— У вас еще есть выпить? — спросила Розина, указывая на кабину.
Монготье отрицательно покачал головой.
— В моей бутылочке мелеет быстрее, чем в этом гадком ручье, мадам Бланвен.
— Сейчас принесу вам новую бутылку, — пообещала Розина.
* * *
Рашель лежала в постели, заявив, что у нее начинается грипп. Всякий раз, как дочь выставляла ее на улицу, чтобы потрахаться со своим гонщиком, старуха утверждала, что простудилась: пусть эта шлюха почувствует свою вину. Но хорошо знавшая ее Розина не покупалась на эти уловки, а наоборот, принималась орать на мать. Услышав, что рядом с вагончиком остановилась машина, Рашель обрадовалась, подумав, что приехал Эдуар. Каково же было ее огорчение, когда в проеме появился массивный мужчина в костюме из зеленого вельвета, серой рубашке и зеленом же галстуке. У него была красная лысина и седые волосы на висках, выглядел он отъявленным мерзавцем, причем именно это, казалось, и придавало ему уверенности.
Он кивком поприветствовал старуху.
— Могу я видеть мадам Бланвен?
— Это я, — ответила Рашель.
— Тогда мне нужна ваша дочь.
— Она на стройке.
Он усмехнулся:
— Тоже мне стройка!
Его тон внезапно изменился, и он резко спросил:
— А что здесь строят?
— Ни хрена не знаю, — ответила Рашель. — Спросите лучше у нее, может, вам она скажет!
Заложив руки за спину — типичный помещик, осматривающий свои владения, — мужчина отправился на поиски Розины.
Пройдя несколько шагов, он увидел ее; она как раз вылезала из ямы в заляпанных сапогах. На ней была довольно короткая черная плиссированная юбка и блузка красного цвета. Мужчина подумал, что она похожа на клоуна.
— Ты смотри! Месье мэр! Каким ветром? — закричала Розина.
— Морским! — усмехнулся мэр, показывая на пруд. Она изобразила на своем лице радость:
— Успели увидеть? Оборудуя пустырь, мы наткнулись на источник.
— Странный источник, — ответил мэр.
Нюх подсказывал Розине, что этим визитом она обязана именно работам на пустыре, и ей стало страшновато. Но, выбрав линией поведения невинность и доброжелательность, она продолжала эту линию вести.
— С ума сойти можно, как вода сразу облагородила весь пейзаж! Вы не находите? А вокруг пруда я высажу ивы.
По мнению Розины, ее улыбка должна была выйти обезоруживающей. Но Дьедонне Ниволя не торопился менять гнев на милость. Противные пучки волос торчали у него из ноздрей, отвислая нижняя губа была мокрой.
Переехав сюда, Розина нанесла визит мэру и спросила у него разрешения приступить к благоустройству пустыря, но дожидаться официального ответа на свою просьбу не стала: дело могло бы затянуться, да и за результат нельзя было поручиться.
— А что вы хотите здесь устроить? — спросил тогда Ниволя.
Розине хорошо были знакомы похотливые взгляды таких же, как и мэр, самцов, а когда речь шла о ее интересах, она снисходительно относилась к подобному поведению. В общем, она решила возбудить его.
В тот день они остались наедине в крохотном кабинете мэра. Розина высоко закинула ногу на ногу и незаметно расстегнула две пуговки на блузке.
В ответ на глупый вопрос «Что вы хотите здесь устроить?» Розина лишь пожала плечами. Затем пустилась в объяснения: она получила в наследство этот малопривлекательный пустырь, хочет, чтобы он со временем приносил доход, а для этого надо сделать его более приятным для глаза, расчистить, убрать неровности, может быть, заасфальтировать некоторые участки, предложить землю для застройки. Впрочем, она как раз и хотела спросить совета у месье мэра, а если он еще согласится сотрудничать с ней в этом деле…
