Карина Тихонова - Ночь большой луны
Охранник снова быстро уставился на витрину.
Да, головной убор интересный. Не шлем, не шишак, не рыцарское забрало… Треугольная шляпа, похожая на остроконечный капюшон. Расшитая золотыми бляшками в виде звездочек. То есть позолоченными, конечно. А в оригинале ― кто его знает? Может, украшения были и золотыми…
― Симпатично, ― вежливо признала дама. И поторопила: ― Идемте, посмотрим крупную скульптуру.
― Вы идите, я догоню, ― ответил «субъект». Повернулся к охраннику и спросил: ― А где консультант?
― Света! ― окликнул охранник хорошенькую молоденькую девочку, «опекавшую» экспонаты.
Она материализовалась возле них мгновенно.
― Вот, господин интересуется…
Охранник кивнул подбородком на «субъекта», Света повернулась к нему. Спутница «субъекта» и не подумала отойти. При появлении Светы она как-то внутренне напряглась и подвинулась ближе к Егору.
«Частная собственность. Вход воспрещен», ― вспомнил охранник стандартную надпись на воротах английских особняков и чуть не прыснул.
― И что интересует господина? ― спросила Света с едва уловимым невольным кокетством. Но «субъект», кажется, не обратил на это никакого внимания.
― Господина интересует вот эта фигурка.
Он ткнул пальцем прямо в стекло. Фи, невежа! Впрочем, охраннику показалось, что мужчина просто сильно волнуется. Интересно, с чего бы это?
― Скифский воин? ― спросила Света.
― Да-да, ― нетерпеливо подтвердил «субъект». ― Расскажите мне побольше.
― Копия фигурки из скифского погребения, найденного недалеко от Полтавы, ― зачастила Света. ― Оригинал хранится в историческом музее Педагогического института. Материал ― бронза, позолота…
― Стоп, стоп!
Мужчина поднял ладонь. Света умолкла.
― Расскажите мне о них, ― попросил мужчина. ― О скифах.
― О скифах?
Света пожала плечами.
― Видите ли, я не историк, ― сказала она неловко. ― Я только сопровождаю экспонаты. Скажем так: технический консультант. Не исторический.
― Вот что-о, ― разочарованно протянул «субъект». И тут же жадно спросил: ― А исторические консультанты здесь есть?
― Боюсь, что нет, ― признала Света. ― Вам лучше обратиться к специалистам.
Мужчина мгновенно потерял к разговору всякий интерес.
― Благодарю вас, ― сказал он вежливо.
Взял под руку свою даму и двинулся с ней вглубь зала. Охранник проводил его долгим взглядом.
Что ж, он может заранее предсказать, что фигурка бронзового воина из скифского курганника, без хозяина сегодня не останется.
Так оно и случилось.
«Субъект» быстро поднял цену на такую планку, которая сделала соревнование неинтересным для других участников. Фигурка особой ценности не представляла, так что купить ее было делом элементарной техники.
Аукцион закончился быстро, но распродана была только пятая часть предложенных экспонатов. Дама, прибывшая за украшениями для своего сада, приобрела громадного гипсового уродца. Уродец назывался копией горгульи с фронтона какого-то европейского собора. То еще украшение… Особенно, если наткнуться на него поздним вечером. Впрочем, каждому свое.
«Субъект» приобрел заинтересовавшую его фигурку воина. Доставая экспонат из витрины, охранник незаметно взвесил его в руке. Тяжелый…
Быстро провел пальцем по холодной бронзовой гриве коня, и вдруг отдернул руку с негромким проклятием.
Палец оцарапал меч, торчавший вертикально вверх. Оказывается, меч был довольно острым.
― Кусаешься, подлец! ― сказал охранник маленькому воину.
Тот не ответил. Выпуклые глаза с посеребренными зрачками смотрели вперед с тупой сосредоточенностью машины, созданной исключительно для убийства.
― Урод, ― проворчал охранник.
Передал фигурку Свете, а та отнесла ее новому владельцу.
«С покупочкой вас!» ― язвительно поздравил охранник. Разумеется, мысленно.
Отвернулся и пошел по залу, проверяя, все ли в порядке.
Домой Егор вернулся поздно вечером. Открыл тяжелую сейфовую дверь, шагнул в полутемную прихожую, громко позвал:
― Тюбик! Ты где?
Пес безмолвствовал. Обиделся, надо полагать. Егор совершенно не считается с его потребностями. Опять заявился на два часа позже оговоренного срока.
― Прости, ― громко покаялся Егор.
Не разуваясь, пошел по просторной квартире, открывая двери и заглядывая во все комнаты.
― Ну ладно, кончай дуться, ― уговаривал он по дороге. ― Ты же знаешь: я работаю, не по бабам шляюсь…
Дошел до спальни, куда вход Тюбику был строго заказан. Тюбик это прекрасно понимал и договоренности с Егором соблюдал свято. Не то что он…
― Не хочешь, не надо, ― сказал Егор все так же громко. ― Я разуваюсь.
В коридор из кухни, зевая, выполз Тюбик. Зевал он, конечно, фальшиво, демонстрировал пренебрежение, так сказать.
― Ты готов? ― просил Егор.
Тюбик неторопливо потянулся и направился к выходной двери. Егор пошел следом.
В детстве у него была книжка под названием «Хроники Нарнии», зачитанная до дыр. Особенно нравилась ему сказка со странным названием: «Конь и его мальчик». Название было неотразимым. Оно точно передавало суть взаимоотношений Егора с его домашними питомцами. Не они принадлежали мальчику, а он принадлежал им со всеми своими потрохами. Питомцы это отлично понимали и пользовались Егором, как хотели.
Когда Егор осознал сложившееся положение вещей, то страшно рассердился. И поклялся, что больше не станет заводить дома никакой живности.
Не станет, и все! Даже золотых рыбок! Это занятие не для бесхарактерных!
И слово свое держал довольно долго. Вплоть до появления Тюбика.
С Тюбиком они познакомились морозным зимним вечером. Егор шел от гаража к своему дому привычной дорогой, пересекавшей проходной двор. Было уже темно, и он чуть не наступил на маленький мохнатый комок, лежавший поперек протоптанной снежной тропинки. И только в последний момент понял, что пятно живое, и успел отдернуть занесенную ногу.
Хотя правильней было бы сказать, «еще живое».
Егор присел на корточки и прищурился, разглядывая лохматый черный комок, величиной с его ладонь.
Щенок. Маленький, наверное, еще грудной. Или, как это у собак называется… Интересно, как он оказался здесь, на снегу, вдалеке от теплого материнского бока?
Егор снял перчатку, протянул руку и осторожно приподнял собачий подбородок.
Щенок на это движение никак не отреагировал. Глаза закрыты, нос сухой и горячий… Замерзает, бедняга.
Морда у щенка была ужасно смешная и трогательная, похожая на обратный конец тюбика с краской. Такая же расплющенная по углам. Еще щенок был мохнатым, как фокстерьер. Не исключено, что в прошлом его дворовой мамочки было свое позорное пятно.
― Тюбик, ― позвал Егор.
Щенок не ответил. Он умирал.
Егор поднялся на ноги, не отрывая взгляда от маленькой черной кляксы. Щенок лежал прямо посреди протоптанной в снегу дорожки, где на него мог наступить любой прохожий. И не исключено, что уже наступил.
― Бедняга, ― посочувствовал Егор.
Постоял над ним еще немного. Перенести, что ли, подальше от греха?
Он нагнулся, взял легчайший комок меха и плоти, в котором, как это ни удивительно, помещалась своя собачья душа. Сунул щенка за пазуху, затоптался на месте, пытаясь определить, куда можно пристроить щенка, чтобы совесть потом не мучила.
Но вокруг простиралась снежная равнина, которую никак не оживляли наглухо запертые двери подъездов.
― Куда ж тебя девать? ― спросил Егор.
И в этот момент твердо понял, что не сможет оставить щенка на снегу. То есть он, конечно, мог это сделать. Положить щенка куда-нибудь под стену дома и удалиться. Кто ему помешает? Свидетелей нет, никто не увидит его позорного поступка, а маленький пес не сможет даже голоса подать ему вслед…
Но Егор не мог так поступить.
Мог и не мог.
Такой вот парадокс.
Егор устроил щенка поудобней. Под курткой было тепло, но Тюбик не ожил, не зашевелился, не поблагодарил спасителя слабым повизгиванием.
Умрет. Это точно. Чего его в дом тащить?
― Пускай хоть умрет в тепле, ― возразил Егор вслух неизвестно кому.
Умрет и попадет в рай. Потому что все псы туда попадают. В отличие от людей.
Он шел домой и разговаривал сам с собой вслух. Впрочем, вечерняя улица казалась пустынной, и свидетелей его неадекватности не было.
― Гулять с ним некому, ― перечислял Егор вслух, загибая пальцы в перчатке. ― Оставлять щенка одного нельзя. Всю мебель перегрызет. И обои посдирает. Впрочем, обоев у меня нет. Ну, ничего. Будет мочиться на паркет… Черт, всего два месяца как ремонт сделал…
Так он шел по улице, бормоча что-то себе под нос. Разум говорил, что оставлять собаку у себя он не может ни при каком раскладе. Если щенок выживет, конечно.
― Ничего, ― решил Егор, успокаивая разом и совесть и благоразумие. ― Выхожу и отдам в хорошие руки. Или на работе пристрою. Будет сторожевая офисная собака.
