Карина Тихонова - Ночь большой луны
― Это казуистика, ― возразил Руслан.
― Тем не менее, предложи что-то другое, ― отпарировал Президент.
Руслан поджал губы и сделал задумчивое лицо.
Леночка скромно присела на краешек стула и сделала неслышный глоток из своей чашки.
Минуту в приемной стояла тишина. Воздух сгущался от медленно накапливающегося напряжения.
― Подтяни туда генератор, ― неожиданно сказал Президент.
― Какой генератор? ― не понял Руслан.
― Обычный, электрический! И прожекторов побольше! Пускай по ночам нагоняют!
― Одна бригада?
― Перебрось туда молдаван. Только квалифицированных. И с разрешением на работу. Я устал платить местным властям.
Руслан молча кивнул.
― А шум? – напомнил он через минуту. ― Соседи будут возмущаться…
― Дом в лесу стоит, какие соседи? ― отмахнулся Президент.
― А, ну да…
― Ну да! ― передразнил Президент. ― Я смотрю, засиделся ты здесь на кабинетной работе! Выезжать нужно на объекты! Проверять, что там происходит! Это все-таки и тебя касается!
Руслан промолчал.
Ясно. Президент сегодня не в духе. Обычно его плохое настроение на подчиненных не отражается, но на всякий пожарный лучше не попадаться под руку. Мало ли что…
― Организуй транспорт, ― продолжал командовать Президент. ― Рабочих должны привозить и увозить строго вовремя.
― Это дополнительные расходы, ― рискнул высказаться Руслан. ― Ты это учел?
― Учел, ― ответил Президент. ― А ты учел, что по контракту мы будем выплачивать штраф за каждый просроченный день в размере одного процента от суммы договора? Ты сумму договора помнишь?
Руслан энергично закивал.
― Один процент, надеюсь, можешь вычислить?
Руслан подумал и придал своему лицу озабоченное выражение.
Президент поставил чашку на стол и поднялся с дивана.
― Леночка, спасибо. Запишите в мой ежедневник: в восемь утра поездка в Барышиху. Я буду ежедневно проверять, что они там за ночь наваяли… Когда у нас срок сдачи?
― Через неделю. Ровно, ― ответил Руслан.
― Значит, всю неделю я буду на объекте. Лена, утром никого на прием не записывайте.
― Я поняла, Егор Ильич, ― ответила Леночка, быстро дописывая строчку в ежедневнике.
― За работу! ― провозгласил Президент, и Руслан неохотно отставил недопитую чашку чая.
Президент дошел до двери своего кабинета, обернулся и сказал Леночке:
― Чуть не забыл… В пятницу я еду на аукцион в Манеж. Запишите для надежности.
― Угу, ― ответила Леночка и снова раскрыла ежедневник. ― Во сколько?
― Скажем, в десять утра, ― ответил Президент и скрылся в своем кабинете.
Леночка записала, закрыла толстую тетрадь в плотной кожаной обложке и спросила у Руслана:
― Как ему это удается?
― Ты о чем? ― не понял юрист.
― Не делай вид!
― А, ты о клиентке…
Руслан пожал плечами.
― Понятия не имею! Начали с крика по поводу цен, закончили искусством народов Лаоса и Камбоджи.
― А они-то тут при чем? ― изумилась Леночка.
Руслан снова пожал плечами.
― Ни при чем… Кривая вывезла.
― Он всегда такой был? ― поинтересовалась Леночка, еще больше понизив голос.
― Всегда! ― шепотом ответил Руслан и многозначительно пошевелил бровями.
Вышел из приемной и прикрыл дверь.
●●●Аукцион начался рано: в десять утра.
Время, конечно, рабочее, только завсегдатаи таких мероприятий обычно подтягиваются позже: богатенькие Буратины и их жены. Либо солидные пожилые дяденьки с подружками, годящимися им во внучки.
Впрочем, сегодня, наверное, они не появятся. Никаких ювелирных украшений в каталоге нет, так что ловить здесь богатеньким нечего. Сегодня день старинной скульптуры. Конечно, старинные вещи богатенькие тоже любят, да вот беда: на аукцион выставлены исключительно копии. А копии богатеньких не интересуют. Поэтому и аукцион назначили с утра пораньше. Чтобы освободить Манеж для более ответственного вечернего мероприятия.
Все же разглядывать публику было занятно, и пожилой охранник позволил себе это невинное развлечение.
Некоторых постоянных посетителей аукционов он уже знал в лицо. Вот несколько известных коллекционеров… Странно, им-то копии зачем? А вот и известный столичный дизайнер. Ну, с ним все понятно: подбирает феньки для интерьера какого-нибудь загородного домика. Или для солидного офиса.
Тут в зал неторопливо вошли мужчина и женщина, и охранник навострил ушки.
А-а-а! Вот они и пожаловали! Богатые, которые тоже плачут. Впрочем, плачут они, надо полагать, только в Мексике и только в сериалах. С чего богатым плакать? Жизнь, упакованная в шоколад! Кто же от такого блюда расплачется?
Новоприбывшие неторопливо передвигались вдоль стен, изучая витрины. И чем дольше смотрел на них охранник, тем сильней он затруднялся в определении их отношений. Сначала он решил, что это богатая дамочка со своим ручным альфонсом. Есть такая порода домашних любимцев исключительно мужского пола. По каким приметам это определяется? По очень простым! Дама в таких случаях бывает старше мужчины лет примерно на… надцать. И, как правило, стремиться компенсировать заметную разницу в возрасте обилием драгоценностей.
В этом случае все перечисленные приметы были налицо. И разница в возрасте, и обилие драгоценностей… Килограмма два золота и полкило бриллиантов – определил охранник «на глазок».
Незаметно ухмыльнулся, перевел взгляд на спутника разодетой разукрашенной дамы.
И озадачился.
Непохоже, чтобы такой… как бы его охарактеризовать… субъект…
Охранник прервал течение своих мыслей и прищурился, разглядывая мужчину.
Да, именно «субъект». Это полукриминальное определение так и напрашивалось при взгляде на лицо с жесткими темно-карими глазами, четко вырезанным подбородком и тонким, едва заметным шрамом, идущим от скулы к уху. Подобные шрамы обычно возникают в ножевых потасовках.
Такой субъект просто не может выступать в роли альфонса! Не его это амплуа!
Парочка подошла ближе, и охранник, стоявший возле стеклянных витрин с экспонатами, выставленными для продажи, утвердился в своем мнении. Парочка была на «вы», что говорило о четкой пограничной разметке во взаимоотношениях.
Интересно все-таки, кем они друг другу приходятся? Может, компаньоны?
― Егор, вам не кажется, что все это слишком мелко? ― спросила дама у «субъекта», кинув беглый взгляд на витрину.
«Субъект» сделал вежливое утвердительное движение головой.
― Я все же для сада украшение выбираю, ― продолжала дама. ― Хотелось бы увидеть что-то… помассивней.
― Да, конечно, ― непринужденно согласился «субъект» по имени Егор. ― Вы правы. Это игрушки для кабинетной полки. К тому же…
Его взгляд быстро скользнул по стеклу.
― Я не вижу ничего интерес…
Тут «субъект» прервал сам себя и сделал стойку, словно охотничий пес.
Охранник проследил за его взглядом.
Вроде нечего особенного. Обыкновенная статуэтка воина верхом на коне. Материал – бронза, позолота. Фигурка небольшая, размером с ладонь. Сделана довольно грубо, кажется, у специалистов это называется словом «примитивизм».
― Егор, что с вами? ― спросила дама удивленно.
Спутник безмолвствовал, разглядывая статуэтку. Его глаза заинтересованно расширились.
Охранник посмотрел на бронзовую фигурку еще раз, внимательней, чем раньше. Что же его так зацепило?
Воин сидел верхом на коне неопределенной породы. Пропорции древний скульптор отчего-то совсем не соблюдал: всадник выглядел чуть ли не больше своей лошади. Впрочем, возможно, что это пони.
Интересно, а пони в те времена уже были?
Левой рукой всадник держал поводья, а правой, согнутой под углом в сорок пять градусов, сжимал рукоять меча. Острие было направлено вверх с геометрической правильностью, словно воин собирался нанизать на меч облако.
В общем, ничего особенного.
Правда, если смотреть на фигурку долго, не отрывая взгляд, то возникает странное предчувствие подступающей угрозы. Черт его знает отчего. Возможно оттого, что сама фигурка источает ощущение грубой, вполне реальной физической силы.
― Егор! ― снова окликнула дама. На этот раз с заметным нетерпением.
Охранник и «субъект» разом оторвались от созерцания древнего воина.
― Простите, Наташа, ― покаялся Егор. ― Мне понравилась эта безделушка.
― Какая? ― полюбопытствовала дама. Наклонилась над витриной, прочитала вслух: ― Фигурка воина из скифского погребения… Шестой век до нашей эры… Копия статуэтки из музея Педагогического института… Материал: бронза, позолота…
Оторвалась от витрины, посмотрела на спутника и пожала плечами:
― Не знаю… По-моему, ничего особенного.
― Мне его головной убор нравится, ― откликнулся Егор с какой-то странной кривой усмешкой.
