Валентина Андреева - Сундук с тремя неизвестными
Обе родственницы на всякий случай ночевали у меня. В семь утра мы проводили Георгиновну в Шереметьево. На обратном пути не обращали внимания на расстроенную отлетом тети Светку, мысленно находящуюся то рядом с ней в самолете, то рядом с отцом в Цюрихе. Город, который ассоциировался у нее исключительно с понятием «Швейцарский банк», мешал ей четко представить родные черты отца. Светка без перерывов ревела и довела меня до того, что я принялась ей вдалбливать: никаких родственников за границей у нее нет. Она ожесточенно сопротивлялась, ссылаясь на доказательство – фотодокументы. И отчаянно махала этими фотодокументами перед моим носом. Бывают же непонятливые люди!
– Светлана Константиновна! – повысила на нее голос Наташка. – Ты своей тупостью мешаешь мне правильно оценивать обстановку на дороге. Я же все-таки за рулем. А дурной пример – он очень заразительный. Кончай реветь и кулаками махать. Заткнись и слушай. Раз Ирина говорит, что у тебя за границей нет никаких родственников, значит, надо придерживаться этого мнения.
– Да! – подхватила я монолог подруги. – Заткнись, значит. Никто не крал у тебя заморского отца и тетю. Просто с их упоминанием надо немного повременить. Недолго – до конца следствия. Вот зайдет оно в тупик, тогда и станешь Светланой Эдуардовной. Ну скажи мне на милость, зачем твоей тете интригующие вопросы следователя?
– А при чем тут моя тетя?
– Ты помнишь, откуда у тебя появилась бутылка отравленного вина, дождавшаяся в конце концов своей жертвы?
– Не только не помню, но и не знаю. Скорее всего, она осталась после поминок или появилась в то время, когда мама была жива. В кладовой еще две бутылки шампанского стояли и полторы бутылки водки.
– И банка соленых огурцов. Тебя спрашивали, кто был на годовщине… в смысле на поминках?
– Ну да. В квартире осталась мамина записная книжка, где были телефоны ее близких подруг, я всех назвала.
– Надеюсь, имя тети ты не упоминала?
– Нет. Как-то в голову не пришло. Я же ее не приглашала. Она уже к концу печального мероприятия подошла, все собирались разъезжаться. Да про нее даже мамины подруги не вспоминали. За общим столом она не сидела.
– Ну вот пусть все так и остается. Без поправок и дополнений. Близкие подруги твоей мамы уже потрепали нервы на допросах, зачем это нашей тете? Сам факт того, что она прибыла на поминки «инкогнито» и продолжительное время пребывала в этом состоянии, проживая вместе с вами на даче, вызовет у следователя нездоровый интерес.
– Ой, а ведь я об этом и не подумала. Но тетя Женя приехала только с коробкой конфет и вот с этим подарком. Перед отлетом повесила мне на шею. – Светка расстегнула верхние пуговицы блузки, остальные отстегнулись автоматически, и нашим глазам предстала серебряная цепочка, оканчивающаяся сверкающим бриллиантовым кулончиком в обрамлении маленьких изумрудиков. Дорогой лифчик просто терялся при этом великолепии.
– Сдурела?! Сейчас же прикройся, – заорала с водительского сиденья Наташка. – Вокруг козлы за рулем! Вон один притормаживает. Хорошо, если голову только себе свернет, без потерь с нашей стороны… Блин! Мне новую «Шкоду» никто не подарит. Борис и эту отберет!
Светка взвизгнула и мигом запахнула на груди блузку. Я продолжала наставления, и она послушно, как болванчик, кивала головой.
– Помощница по хозяйству Евгения Георгиевна в прошлую субботу по дороге домой подвернула ногу. Сейчас она, дождавшись твоего возвращения, уехала долечиваться в свои Верхне-Нижние Луки. В Москве к травматологам не обращалась. Перевязку ей делала Наталья, когда мы вернулись из Ижевска, доставив в Москву Тимофея. А теперь главное: Санина Евгения Георгиевна никакого отношения ко всем трагическим событиям, случившимся на прошлой неделе НЕ И-МЕ-ЕТ! Понятно?
– Понятно! – громко ответила за Светку Наташка. Самой бывшей узнице следственного изолятора еще не надоело молча кивать головой.
Я успокоилась и промурлыкала какой-то бравурный мотивчик. Мы подъезжали к нашему дому. Едва машина остановилась у подъезда, как позвонил Листратов и поинтересовался, чем занимаюсь. Деланно зевнув, ответила, что только проснулась к новой жизни. У меня была предполетная подготовка. Все летаю. Во сне и наяву. И невольно покраснела. То, что мы с Наташкой за вчерашний день и начало сегодняшнего сотворили, на суровом языке закона означало «помощь в сокрытии преступления».
Встречу с Листратовым назначили на одиннадцать. Виктор Васильевич заявился на полчаса позже. И очень торопился, может быть, поэтому был достаточно суховат. Отказался от кофе и сразу предложил построить разговор по системе вопрос – ответ.
– Прожектор принести? – попробовала пошутить Наталья. – Боря для дачи приобрел. Летучим мышам ночную гулянку портить.
Виктор Васильевич на шутку не среагировал, и я невольно подтянулась. Не стоило ныть про свое положение несчастной брошеной жены, тем более что уставился он прямо на Светку.
– Светлана Константиновна, какие отношения связывали вашего бывшего мужа с покойным Арефьевым?
– Пожалуйста, спросите это у него, – потупив взгляд, мягко ответила она. – Лично у меня не было с ним никаких отношений.
– Да в семейных отношениях они находились, Витя! – Наташка мило улыбнулась Листратову. – Серов был законным мужем Лидии Сергеевны, а Арефьев – не очень.
– Но ведь это все в прошлом, – подключилась я. – Не думаешь же ты, в самом деле, что за измену жены Серов решил наказать Раису Афанасьевну. Она-то тут при чем?
– А если он считал ее сводницей? – возразил Листратов. – Арефьев явился причиной его развода с первой женой.
– Да я его всего два раза в жизни видела и то – не столько его, сколько его машину, – возмутилась Светка. – Боже мой, да что же это такое!
– Зачем вы влезли в квартиру Серовой? – не обращая внимания на заревевшую Светку, спросил нас Листратов.
– Нет, Наташа, ему прожектор не нужен. Не поможет. У него глаза косые, – нервно хихикнула я. – Судя по всему, следствию требуется козел отпущения. Козла не нашли, решили обвинить в грабеже Светкиной квартиры нас. Ну как же! Там оставались мои шмотки. И мы, форменные идиотки, искали их не в том месте, где я их бросила – в ванной, а по всей жилплощади. Кстати, Виктор Васильевич забыл, что я едва не схлопотала по голове той же трубой, что и Раиса Афанасьевна, и всего-то на пару часов позднее. А что, если Раиса дверь преступнику не открывала? Точно так же, как и я. Наталья лично закрыла меня на ключ, и я спокойненько улеглась на диван. Напрашивается вывод: грабитель имел полный набор отмычек, следовательно, он опытный тип и весьма настырный. Не удалось с налета ограбить Раису, решил передохнуть и подождать дальнейшего развития событий где-нибудь неподалеку, не теряя из вида подъезд. Не уходить же пустым. Дождался ареста за свои проделки Серова и снова отправился в квартиру Раисы – довершить начатое. Но квартира была опечатана, и ему взгрустнулось. Сам себе рекомендовал отступить. Недалеко – всего пару шагов к двери Светланиной квартиры. Скорее всего знал, что ее арестовали днем ранее. А Серова вывели из подъезда в наручниках на его глазах. Представляю, как удивился присутствию на диване чьего-то тела! Из любопытства хотел убедиться, что оно живое. Зачем же лупить трубой по голове мертвого? Фактор неожиданности сработал. Я так метнулась с дивана, что он растерялся. А главное, выронил трубу, ну и решил… «труба дело!». Наверное, бывший циркач. Или спортсмен. Неудавшийся элемент грабительской программы решил опять повторить. Из настырности влез в квартиру еще раз. Только ночью.
Похоже, Листратов умел регулировать громкость выслушиваемых ответов. Мое выступление вообще пропустил мимо ушей и заявил, что Светлане Константиновне необходимо явиться домой и проверить, что пропало из вещей.
– Да пропади там вообще все пропадом! – вытирая слезы, заявила Светка. – Пусть хоть унитаз вынесут.
– Как вам удалось выяснить, что Тимофей Серов не является биологическим сыном Серова? – буравя меня колючим взглядом, продолжал изгаляться помощник прокурора.
– Чего-о-о? Как не является? Ир, ты слышала? Свет, Тимка что, детдомовский?
– Кто вам это сказал? – Светка мигом успокоилась и начала злиться. – Тимка наш сын. Мой и Серова.
– В этом был вынужден признаться сам Владимир Аркадьевич. – Голос Листратова ощутимо потеплел. – Настоящей матерью Тимофея являлась Корнеева Лидия Сергеевна.
Я поняла, что надо развить положительную динамику в настроении Листратова.
– Ну и что?! Почему у человека могут быть две родины-матери, например, при двойном гражданстве, а простая родная мать – только одна? У Тимки две матери! Одна была, вторая есть. До меня дошло, к чему ты клонишь! Да мы с Наташкой понятия не имели, что попали в точку, когда отпугивали нахальную бабу, имевшую наглость требовать от матери Арефьева передачи ей права на наследство всего оставшегося после него имущества! Еще две бывших его женушки чуть припозднились. Так что наши слова об имеющемся у Арефьевой Варвары Семеновны внуке просто холостой выстрел. Но воронье разлетелось. Наталья, дай мне поллитровый бокал кофе, который ты приготовила Листратову. Я лично подавлюсь, но выпью его сама! Чтобы у него не было повода здесь задерживаться.
