Валентина Андреева - Сундук с тремя неизвестными
Мне на моем подлокотнике стало жутко. Хотелось опереться на дружеское плечо. Получилось не совсем так, как хотелось. Кувыркнувшись к Наташке на колени, нашла опору во втором подлокотнике, что внесло некоторую сумятицу. Кресло возмущенно крякнуло, и мы с подругой ухнули вниз, по ходу дела догадавшись, что лопнула крестовина или что там у него еще в качестве опоры. В свое время Наталья в одиночку сломала мое кресло, плюхнувшись в него чуть не с разбега. Крестовину чинил Лешик.
Наташке, конечно, не повезло больше. Она застряла в бывшем кресле под острым углом, а меня с испуга, как всегда, в подобных случаях, немного парализовало. Орать подруга не решилась – боялась разбудить Светку, а ее толчки, щипки и тихие эпитеты до моего сознания не доходили. Когда дошли, стало еще хуже. Сдуру я решила помочь подруге выбраться из провала, не покидая ее коленей… И тут меня снова едва не парализовало. Я увидела круглые от ужаса глаза Наташки. Мне даже показалось, что у них поменялся цвет – с синего на черный. Я очень медленно повернула голову в сторону Георгиновны и вздрогнула, ощутимо продвинувшись вместе с Наташкой вниз. Кажется, до уровня «дальше некуда»: перед нами стояла безумная старуха на трех ногах (роль третьей выполняла лыжная палка) и тянула к моему горлу костлявую руку…
Я крепко зажмурила глаза, забыв, что могу отбиваться, и мысленно обругала подругу, которой самое время разбудить бы своим криком Светку.
– Руку дай! Дай руку, говорю! Ты русские слова понимаешь?
– Нет, – через силу прошелестела я Георгиновне, размышляя над ее садистским желанием удавить меня моими же собственными руками.
Мой ответ только укрепил ее намерение. Она вцепилась в меня намертво, и не успела я подумать, что левая длань у меня свободна для оказания сопротивления, как мощным рывком была выдернута из своего гнезда. Падение на пол пошло мне на пользу, я сразу сообразила, что протянутая рука Георгиновны была рукой помощи. Довольно ловко подползла на коленях к Наташке, сил на которую у Георгиновны уже не осталось, и легко перевернула подругу вместе с креслом на бок. Зрелище было еще то: из кресла, как затычка, торчала джинсовая задница. На мой взгляд, даже большего размера, чем на самом деле.
– Что вы наделали?!
В Георгиновне заговорила помощница по хозяйству.
– Всего-навсего прекратили вашу истерику! – кряхтя и поругиваясь, пояснила Наташка, выбираясь из ловушки. – Честно говоря, боялась, что дадите нам по кумполу очередным обрезком трубы. Кто знает, сколько вы их заготовили…
Георгиновна треснула Наташку по спине лыжной палкой и возмущенно прошипела:
– Я никаких труб не готовила! Та железка, которой ударила Раису, лежала у нее в коридоре. Это ее личное оружие обороны от грабителей. Все произошло так быстро и-и-и… Сама не знаю, как произошло. Она позвонила мне в прошлую пятницу, когда произошла трагедия, и сказала, что кое-что вспомнила про бутылку с ядом. Надо посоветоваться и решить, каким образом доказать невиновность Светланы в смерти Игоря. Звонок был поздно вечером. С расчетом на то, что я проведу бессонную ночь. Так оно и вышло. Я приехала к ней в субботу утром… Извините, сяду, нога еще побаливает… По каким-то основаниям она намеревалась перенести встречу, но я и слышать об этом не хотела. Мы сидели за столом на кухне, она пыталась угощать меня чаем, но я к нему даже не притронулась. Какой там чай! Совершенно неожиданно для меня и весьма миролюбиво Раиса потребовала заплатить ей сто тысяч долларов. Если нет долларов, то в евро – по официальному курсу Центробанка. Это цена ее молчания. Я ответила, что у меня нет таких денег, а если бы и были, то ни за что бы их не заплатила. Шантажисты меры не знают, и сроков давности для них не существует. Она все так же миролюбиво кивнула и сказала: «Хорошо». Потом поднялась, прошла в коридор, набрала по телефону какой-то номер и спросила: «Господин следователь?»
– Это она нам звонила! – пояснила мне Наташка, хотя я и сама прекрасно поняла. Если бы я отозвалась на звонок, Раиса начала бы плести какую-нибудь чушь о том, что желает встретиться, появились интересные обстоятельства, о которых она только что вспомнила…
– Я сразу испугалась и прошла следом за ней в намерении заставить ее положить трубку и вернуться к разговору, – продолжала Георгиновна. – Она меня оттолкнула.
Я отлетела к входной двери и упала. Поднимаясь, нащупала рукой какую-то обмотанную тряпкой железку. Значит, это был кусок трубы… Раиса по телефону разливалась соловьем о том, что она только что вспомнила некоторые детали по поводу вчерашнего убийства Арефьева… Просила ни в коем случае не выпускать из-под ареста Светлану. Она в сговоре со своей домработницей намеренно отравила человека, решив свалить ответственность на нее, соседку. Что еще говорила – не помню. На меня неожиданно накатила какая-то темная волна и… все. Очнулась я с этой железкой в руке. Прямо передо мной лежала Раиса, на полу было много крови… Она шла у нее из головы. Рядом валялся разбитый телефон. Я схватила с вешалки свою сумку и кинулась бежать. Прямо с железкой в руках. Ничего не соображала, пока не выскочила из подъезда. Мимо шли люди, и я опомнилась, но не совсем. Не таясь, отбросила железку в кусты и заспешила дальше. На бордюре пешеходной дорожки неловко подвернула ногу. Боль окончательно отрезвила. Мне не хотелось верить в то, что я только что убила человека. Какой-то мужчина, не помню, остановил передо мной машину и спросил, не нужна ли помощь. Я помотала головой, но встать не могла. Он сказал, что, возможно, у меня перелом, и выразил готовность довезти меня до травмпункта. По дороге все думала… Неужели я и в самом деле убийца?… Наташа, посмотрите, пожалуйста, как там Света?
Подруга покосилась на лыжную палку, но ничего не сказала, просто фыркнула и, покинув стену, на которую опиралась, сложа на груди руки, отправилась проведать Светку. Вернувшись, доложила:
– Наша арестантка в бегах. Спит, а во сне ногами сучит. Как будто драпает. Наверное, бывшая камера снится. Уж как мы своим ором ни старались ее разбудить, не проснулась. Чай, не из санатория вернулась. Я слышала, камеры в следственных изоляторах переполнены. Ну, что будем делать? – обратилась она сразу и ко мне, и к Георгиновне.
Я собралась с духом и заявила:
– Евгении Георгиевне надо сегодня же заказать билет на самолет и лететь отсюда, сломя голову.
Георгиновна смотрела на меня сурово, ожидая продолжения. Я и продолжила:
– Раиса Афанасьевна жива и не сегодня-завтра выйдет из комы… Если уже не вышла. Не уверена, что она скажет правду – побоится ответственности за то, что умышленно ввела следствие в заблуждение. Во всяком случае, ей придется хорошо подумать. С больной головой это затруднительно. Но улетать вам отсюда надо немедленно! Если билетов на ближайшие дни не будет, сообщите нам. Наталья, запиши ей номера мобильных. Мы переправим вас к себе на дачу, оттуда потом отвезем в аэропорт.
Помощница по хозяйству с достоинством перекрестилась, прошептала какую-то молитву и заговорила совсем на другую тему. О том, как она позвонила Эдику и обрадовала его известием, что у него есть дочь. Он очень разволновался. Болезнь совсем расстроила его нервную систему. Георгиновна тяжело вздохнула.
– Эдик просил пригласить ее к телефону, настаивал на немедленном приезде Светланы. Пришлось убедить его в необходимости немного повременить. Нашей девочке надо дать время свыкнуться с мыслью, что у нее есть отец, понять, что он не виноват в столь долгой с ней разлуке. Наконец, у нее сейчас сложные семейные обстоятельства…
Георгиновне не хотелось продолжать, и это за нее сделала я, попросив поправить там, где буду не права. Ну и наломала же Георгиновна дров на своей первой родине!
Светкиной тете сразу не пришелся по нраву ее муж – вечно занятый и мало обращающий на жену внимания Владимир Аркадьевич Серов. Вывод был однозначным: она заслуживает лучшего и, находясь рядом с отцом, выберет себе по-настоящему достойного спутника жизни. Георгиновна за короткий промежуток времени мастерски провела большое расследование. Так она установила истинную причину гибели первой жены Серова – Корнеевой Лидии Сергеевны, той женщины, с которой Игорь Арефьев стремился быть рядом: если не при жизни, то после смерти. Так оно и получилось.
– Наталья, у тебя должны быть записаны сведения о дате ее рождения и смерти.
– Должны, – послушно согласилась со мной Наташка. – Быть записаны. Да. Фига себе!
Она снова оторвалась от стенки и, взяв свою сумку, вытащила записную книжку. Беглый взгляд на записи ее не удовлетворил, и она старательно уставилась на строчки.
– Мама дорогая! Действительно, выходит, что Лидия Сергеевна умерла восемь лет назад… Как и первая жена Серова. Это что же получается? Лидия Сергеевна и умерла, как первая жена Серова? То есть… Слов нет. Ведь тогда получается…
– Наталья! Не мучай себя! Все уже давно получилось. Убирай свой тысячелистник. Игорь Арефьев скорее всего и был тем самым молодым человеком, в которого была влюблена студентка Лидочка Корнеева. Тогда он не ответил ей взаимностью. Похоже, в этой истории все время от времени любят не того, кого следует. Вскоре она вышла замуж за Серова – исключительно по его любви и своему на это согласию, но Арефьев снова перебежал ей дорогу. Во всяком случае, она начала работать у него бухгалтером. И дачные участки они приобрели одновременно и почти рядом. Оформляли через свою фирму… Наталья, что ты на меня так смотришь?
