Ирина Потанина - Блондинки моего мужа
— Из-за меня, — подал свой бестактный голос Артем, — Опять все, типа, из-за меня. Я имел глупость, типа, наброситься на КингКонга и произвел тем самым на Марию, типа, впечатление. Вот она и не смогла больше обманывать… Знал бы, типа, и пальцем бы не пошевелил, еще и чаю бы этому КингКонгу предложил. Лишь бы, Машка, типа, спокойно себя чувствовала.
— Дурак ты, — беззлобно огрызнулась Мария, тем не менее, густо покраснев, — Ничего не из-за тебя. Вообще из-за всех, — тут Маша соизволила посмотреть все-таки на нас с Георгием, — Вы так хорошо ко мне отнеслись. Оказались такими душевными людьми… Даже в доме у себя поселили. Я-то думала, натравлю двух пустых корыстных конкурентов друг на дружку, а сама, пока они грызться будут, решу все свои задачи. Я ж вас по Лихогону оценивала. Думала, и вы такие же.
— Чем же тебе так Петр Степанович не угодил?
— Что ж это за советник такой, который умирающему позволяет такое жуткое завещание оставлять?! — тут же завелась Маша, — Ради получения лишних денег готов на что угодно. Не мог, что ли, отговорить Роберта этому ненайденному ребенку что-то оставлять? Ведь мог бы Роберт просто Леониду Марковичу поручить, чтоб разыскал двоюродного братца, да поделился бы с ним наследством. Неужто племянник против просьбы умирающего бы пошел? Хотя такой племянничек все что угодно может… В любом случае, все было б лучше, чем такое глупое завещание. Ладно нотариус — частный и бесчестный. Но Лихогон-то?! Столько лет на Роберта проработал! Тот ему доверял, как самому себе…
— Лихогон говорил, что пытался предотвратить…
— Слышала я, как он пытался! — бойко сыпала обвинениями Мария, — Заикнулся, а как Роберт на него рявкнул, так и махнул рукой. И вообще мне этот Лихогон никогда не нравился. Много о себе воображает. И еще из-за конверта придирался! Тут Роберт Альбертович умер, а он о каких-то конвертах думает… Все они там только и ждали, когда Роберт коньки отбросит. Потому Леонид так и злился, что ждал, ждал, а тут оказывается, не может он сразу наследством пользоваться…
— Из-за чего ты их так не любишь?
— Любила раньше, — фыркнула Маша, — Наивная была. Идеалистичная. А потом посмотрела, как они себя перед умирающим ведут, и разлюбила. Ваш Лихогон, еще когда Роберт Альбертович только слег, уже в приемной с Леонидом новые условия работы обсуждал. Дескать, владелец фирмы-клиента меняется, значит нужно кое-что обсудить…
— Просто Петр разбирается в медицине, не страдает сентиментальностью и имеет здравый подход к делам, — вдруг вступился за бывшего одноклассника Георгий, — Видимо, по виду вашего Роберта сразу было понятно, к чему всё идет. А смертей Петр в жизни видел столько, что распускать слюни даже на собственных похоронах не станет.
— Наш Лихогон действительно никогда не отличался корректностью или чуткостью, но неужели это повод так плохо про него думать? — изумилась я, — Он ведь действительно помогал своим клиентам.
— Не знаю, — снова насупилась Маша, — Не нравится он мне. Смотрит, как на пустое место, и из-за конвертиков придирается… Я думала, все детективы такие, — тут Машины глаза ожили и потеплели. Она обратилась к Георгию, — А вы оказались другой. Не пустой. И не корыстный вовсе… А про Катю я вообще молчу. В общем, невыносимо стыдно мне было вас обманывать. А тут еще Артем. Сначала я просто подумала: “Талантливый на выдумки мальчик. Вот бы его к нам в Академию. Или просто мне в советчики для сценариев…”. А потом, когда лучше Артема узнала, то… Знаете, в меня многие влюблялись, но никогда это не было настоящим чувством. Если что-то ради меня и делали, то причитали потом полжизни о том, как я дорого обошлась. Вот Ленька Пёсов, согласился помочь мне с завещанием, и, хотя полгода уже таскается за мной, как безумно влюбленный, все равно потребовал долю в прибыли. Да еще ворчит всякий раз, мол, вот какие трудности он ради меня терпит…
— Как Ленька Пёсов? — не выдержала я, — Это который?
— Тот, что мой одногруппник. С него все и началось. Он ведь племяннику Роберта Альбертовича полным тезкой является.
— Значит их двое, и оба настоящие, — я быстро достала блокнот и принялась записывать.
— А Артем, — Мария прибывала в своих мыслях, — Артем так смело бросился в тот неравный бой… До этого я еще сомневалась. Ну, думаю, парень, как парень. Приятный, конечно, интересный… А после того случая, я сразу все поняла. В общем, нельзя так. НЕ должна я была его обманывать…Я не хотела, вот правда, не хотела…
Прежде чем Улавливающий Тупик снова набросился на меня, в разговор вступил Тёмка.
— Я ей про любовь, а она в слёзы, — втолковывал он Георгию, — “Уйди”, — говорит, — “Ты и представить не можешь, какая я плохая. И какая твоей любви, типа, недостойная”. Ну, как же недостойная, если я никогда, типа, ни к кому такого серьёза не чувствовал?
Зная Артема, можно было сказать, что произнесенная фраза являлась для него отчаянным признанием.
— Рассказала мне Маша, что нам, типа, вместе не быть. Типа, злое провидение сожгло лягушачью шкурку, и придется теперь красавице-Марии, типа, отправляться за тридевять земель.
Иногда от Тёмкиных “типа” меня начинало откровенно типать.
— Говорит, типа, вы её уже почти рассекретили, чему она в душе даже рада, потому как сама вас больше обманывать ну никак не может. А меня — так, типа, тем более. Потому что я хороший! — Тёмка блаженно заулыбался, вспоминая, — Так, типа, и сказала: “Какой же ты Артем все-таки хороший!”. Представляете?
Вот уж никогда не ожидала, что наш циничный Тёмка может так сильно напоминать трепещущую от любой похвалы любимого человека Лизавету.
— Я, наконец, выспросил в чем, типа, дело. Мария мне все рассказала. Призналась, типа. “Теперь”, — говорит, — “Они про Академию узнают и сразу же меня рассекретят. Но это и к лучшему. Не могу больше чувствами таких добрых людей спекулировать. Уходить мне надо. Даже если бы не разоблачили, все равно б ушла. От стыда. Насовсем. Никогда мы с тобой больше не увидимся. А как жить без тебя, не знаю…” Так и сказала… Представляете? — волнуясь особенно сильно, Тёмка забывал о своем “типаньи” и я отдыхала, — А я, как услышал, что никогда больше её не увижу, так… В общем, что-то такое на меня нашло нехорошее… Знаете, кричал, кулаком по столу стучал. Не помню уж, что именно кричал.
— Кричал ты следующее, — любезно подсказала Мария, и принялась цитировать без особого выражения — “Да разве ж так можно? Кто же так с людьми поступает? Разве ты можешь такой оказаться? Ведь я в тебя поверил. Первый раз в жизни такое. А ты? В душу влезла, а потом бежать? Что ж мне теперь, вешаться что ли? Нет. Ты не можешь оказаться такой. Я ведь люблю тебя.”. Так и сказал. Представляете?
— А потом Маша, типа, долго плакала и рассказывала, почему все это, типа, произошло. Ну, не между нами, а между ею и этим миром. Не виновата она. Один раз ошибиться каждый право имеет! А потом пришли вы. А Мария, вместо того, что б сбежать, решила остаться… А могла бы ведь сделать вид, что а секундочку хочет выйти, воздухом там подышать… А сама б убежать могла. Но осталась. Ради меня. Представляете?
Это все мы как раз представляли. Не представляли мы совсем другое, но как спросить об этом другом, я еще не придумала.
— Ты говорила, все началось с твоего одногруппника? — первым сориентировался Георгий, все еще пытающийся казаться суровым, — Если можно, подробнее. Что это “всё”?
— Моя идея, — вздохнула Мария, — Говорю же, мне казалось, все детективы в мире — пройдохи и невежды, вот я и решила вас использовать. О вашей конкуренции с агентством Лихогона давно уже трубят все газеты…
От этой новости мы с Георгием озадаченно переглянулись. Я едва сдержалась от желания немедленно спросить, в какой именно газете Маша вычитала такое.
— А тут еще этот влюбленный в меня кузен, как назло. ЛжеКузен он, потому что мы в одном спектакле играли парочку. Я — юную неприступную аристократку, а он моего Кузена. Так с тех пор и начали его ЛжеКузеном кликать. Вроде как кузен понарошку. Он вообще-то парень хороший. Талантливый очень. Только слишком себя любит. Правильно в пьесе написано: “Любишь не меня, а свою любовь ко мне”. Вдобавок у него гнилые зубы… О чем это я? А, да, о начале моего сумасшествия. В общем, когда я узнала, что ЛжеКузен полный тезка племянника Роберта, решила, что просто обязана этим воспользоваться… А потом, когда подслушала, какое завещание составляется, так сразу все и придумала. Сами ведь напрашивались с такой формулировкой… Не я, так кто-нибудь другой обязательно бы догадался.
— Кто-нибудь другой вряд ли узнал бы формулировку, типа, завещания, — вставил наш верный страж справедливости, чем вызвал новый всплеск Марииных эмоций.
— Значит, судьба выбрала именно меня! Нельзя ж мимо таких подарков проходить. Кроме того, давно хотелось чего-нибудь эдакого. Я не про богатство, я про приключение…
