Варвара Клюева - Не прячьте ваши денежки
— Отличный план, — одобрил Генрих. — Соглашайся, Варька. Ты убьешь сразу двух зайцев: во-первых, снимешь с себя непосильное бремя опеки и, во-вторых, не дашь кузине обнищать и на старости лет попасть в богадельню.
— Да, пожалуй, план действительно неплох, — задумчиво сказала я. — В нем только одно уязвимое место, но тут уж от нас ничего не зависит. Кто поручится, что Вероника еще не поделилась радостной вестью о своих миллионах с гениальным Суреном, подруженькой Людмилой и альфонсом Романом? А если поделилась — к чему это может привести?
Глава 2
Два дня спустя Вероника появилась у меня с дарами — большой коробкой швейцарского шоколада и флаконом французских духов. Тактично умолчав о том, что не ем сладкого, а, выбирая духи, своей привередливостью довожу продавщиц парфюмерных лавок до истерики, я приняла подарки с благодарностью: слава богу, щедрой девочке не пришло в голову ухнуть на сувениры половину унаследованных миллионов.
Устроились, как повелось, на кухне. Добрых полчаса я выслушивала счастливое Вероникино щебетание о швейцарских красотах и швейцарской погоде, а сама настраивалась на тяжелый разговор. Наконец кузина заметила мою мрачность и поинтересовалась, что случилось.
— Ничего. — Я побарабанила пальцами по столу. — Просто мне нужно кое о чем тебе сказать, и я не знаю, как начать. Ты деньги привезла?
— Да. Все, как ты велела. Триста двадцать тысяч долларов в дорожных чеках «Америкэн экспресс». Кстати, а почему именно в дорожных чеках?
— Кредитную карточку могут украсть и, пока ты спохватишься, кто-нибудь получит по ней деньги в банкомате. Наличные везти тем более глупо: пришлось бы не только опасаться воров и грабителей, но и объясняться с таможней. А чеки не нужно декларировать, и деньги по ним можешь получить только ты.
— Все-таки у папы была гениальная интуиция. — Глаза Вероники увлажнились. — Знаешь, Варвара, когда я писала тогда, в больнице, эту фразу об опекунстве, то решила, что он не очень хорошо соображает из-за болезни. Ведь перед своим отъездом в Вайоминг он перевел на меня почти все деньги, и без всякой опеки, хотя мне было всего восемнадцать лет. А сейчас мне уже двадцать шесть, и вдруг — такое странное пожелание. Но теперь я понимаю: без тебя я бы здесь пропала. Никогда бы не сумела так удачно вложить деньги, купить квартиру, устроиться на работу. И до покупки дорожных чеков не додумалась бы… Но как он мог догадаться, что ты окажешься таким замечательным опекуном? Он же тебя фактически не знал!
— Вот об этом я и хотела с тобой поговорить. — Я долила в чашки чаю и подвинула ближе к гостье коробку с шоколадом. — На самом деле в опекуны я совершенно не гожусь. Подожди, Вероника, не возражай, выслушай до конца. Начать с того, что я и деньги несовместны еще больше, чем гений и злодейство. У меня никогда в жизни не было крупной суммы, и не потому, что я не в состоянии ее заработать, — она мне просто не нужна. В еде, одежде и развлечениях я крайне непритязательна. Традиционные атрибуты богатства вызывают у меня смертную тоску. Мне никогда не постичь стремления толстосумов окружать себя толпой лакеев и абсолютно бесполезными, но безумно дорогими безделушками. Одним словом, деньги — чуждая мне стихия. И если мне удалось удачно распорядиться теми, что ты привезла из Америки, то отнюдь не из-за собственных деловых качеств, а исключительно благодаря помощи друзей и знакомых. Не будь у Равиля, моего бывшего однокурсника, своего агентства недвижимости, нас бы с тобой наверняка безбожно надули при покупке квартиры. Благодаря тому же Равилю, а вовсе не мне, ты получаешь приличные проценты со своего основного капитала. И не меня, а Прошку, который коллекционирует прайс-листы всевозможных магазинов, ты должна благодарить за выгодную покупку мебели и всего прочего. Машину тебе нашел приятель Марка, а насчет дорожных чеков меня надоумил Леша.
— По-моему, главное — результат, — улыбнулась Вероника. — Так или иначе, но папина идея оказалась блестящей.
Я стиснула зубы и с трудом подавила рвущееся из глубины души рычание.
— Подожди, я еще не закончила. Помимо безалаберности в отношении денег, в моем характере есть еще одна черта, мешающая исполнению миссии, возложенной на меня твоим отцом. Я не терплю ограничений собственной свободы и, уж конечно, не могу ограничивать чужую свободу. Другими словами, я убеждена, что взрослый, умственно полноценный человек имеет полное право распоряжаться своими деньгами самостоятельно, не испрашивая чьего бы то ни было согласия или одобрения.
— Но в данном случае мою свободу никто не ограничивает, — горячо возразила Вероника. — Я сама прошу и даже умоляю тебя об участии в моих денежных, да и любых других, делах.
«Черт бы побрал всех примерных, послушных папенькиных дочек, нуждающихся в чужом руководстве!» — мысленно выругалась я.
— И до сих пор я не отказывала тебе ни в помощи, ни в совете, верно? Но теперь положение изменилось. С теми деньгами, что лежат в сейфе цюрихского банка, тебе ни к чему преподавать бизнесменам-недоучкам английский, жить в скромной московской квартире и вообще ограничивать себя. Ты можешь купить себе роскошную виллу и яхту, коллекционировать драгоценности и произведения искусства и вообще заниматься чем угодно. Только консультантов придется подыскать других, поскольку ни я, ни мои знакомые не располагаем необходимыми знаниями, чтобы давать советы по части выбора бриллиантовых колье и мебельных гарнитуров эпохи королевы Анны.
— Фу! — с видимым облегчением выдохнула Вероника. — Я уж испугалась, что ты говоришь серьезно.
— Я говорю серьезно.
— Господи, да не нужны мне никакие виллы, яхты, колье и гарнитуры. Ты полагаешь, что атрибуты богатства вызывают тоску у тебя одной? Не забывай: первую часть сознательной жизни я прожила в большей бедности, чем ты в состоянии себе представить. И теперь абсолютно всем довольна.
— Иными словами, ты не намерена ничего менять?
— Не намерена.
— Хорошо. Тогда как ты собираешься распорядиться обретенными миллионами?
Вероника ответила мне растерянным взглядом.
— Н-не знаю. Может быть, просто оставить их там, в сейфе?
— Да, это не самый глупый вариант. По крайней мере, их не украдут, не выманят обманом и не экспроприируют. Но если деньги не работают, они обесцениваются — тебя такая перспектива не пугает?
— Нет. Их слишком много, чтобы об этом беспокоиться. Все равно такую сумму мне и за целую жизнь не потратить.
— Но вдруг тебе захочется завести детей?
Вероника порозовела.
— На их век тоже хватит.
— Ладно, с этим вопросом разобрались. Теперь о другом. Я уже пыталась убедить тебя, что современная Россия — не самое уютное место для проживания.
Маленький, но четко очерченный подбородок кузины мгновенно переместился вперед и вверх.
— Я никуда отсюда не уеду.
— Не самое мудрое решение. Здесь расплодилось столько бандитов, мошенников, наркоманов и просто подонков, что невозможно шагу ступить, не вляпавшись в какое-нибудь дерьмо, — продолжала я, проигнорировав бунт своей подопечной. — Виктор, отсылая тебя на родину, просто не представлял себе, какой опасности тебя подвергает… — Ты преувеличиваешь, — перебила меня Вероника. — Уверена, что большинство наших соотечественников ни с чем подобным не сталкиваются.
— Возможно. Но у них либо нечего отнимать, либо очень серьезная охрана. Ты хочешь потратить часть наследства на стальные двери с видеокамерой, пуленепробиваемый автомобиль и телохранителей, которые день и ночь будут дышать тебе в затылок?
— Разумеется, нет. И не вижу в этом смысла. Кому я нужна?
— Могу предложить на выбор несколько вариантов: наркоману, оставшемуся без очередной дозы, пьяному люмпену, страдающему острой формой классовой ненависти, твоим наследникам… — Тебе?!
— Господи, ну почему — мне? Я тебе вообще седьмая вода на киселе, мои притязания на наследство закон в расчет не примет, даже если бы таковые у меня возникли. Но здесь, в Москве, живут твоя родная тетка и двоюродные братья. Кстати, ты не пыталась с ними связаться?
Вероника покачала головой.
— Нет. Я не помню ни их адреса, ни даже фамилии. И, по правде говоря, меня к ним не тянет. Но я уверена, что они не станут покушаться на мою жизнь хотя бы потому, что им ничего не известно о моем возвращении и о наследстве.
— Ну, это спорное утверждение. Ведь Виктор — художник с именем. И они-то его фамилию наверняка помнят. Достаточно твоим родным наткнуться на нее в какой-нибудь журнальной статье или, скажем, услышать ее по радио, и они наверняка зададутся вопросом: не тот ли это Виктор? При желании им ничто не помешает собрать сведения о тебе. И хотя я готова допустить, что твоя родня по материнской линии не отличается склонностью к кровопролитию, отбрасывать такой вариант окончательно все же нельзя. Но есть и другая возможность. Какой-нибудь прохиндей вскружит тебе голову и уговорит выйти замуж… — Я не пойду за прохиндея.
