Барбара Маккафферти - Гвоздь в пятке
Если честно, то представить «такое» мне было совсем не сложно, поскольку я отлично знал Верджила Минрата. Во-первых, он был закадычным другом моего отца, а во-вторых, грандиозное ограбление магазина скобяных товаров мы с ним раскрыли на пару. Верджил парень что надо. К Джо Эдди он наверняка испытывал не менее горячую симпатию, чем я.
Нужно взять на заметку и Верджила и заглянуть к нему, да поскорее.
Джо Эдди тем временем ждал от меня сочувствия. Пришлось в очередной раз улыбнуться и кивнуть. Ничего не поделаешь. Обстоятельства иногда сильнее нас.
– Вот тебе и полиция, – поддакнул я. – Чуть что – сразу цепляться к законопослушным гражданам. – Я заговорщически наклонился к Джо Эдди. Уверяю вас, стул подо мной даже не скрипнул. – А еще кто-нибудь выходил из комнаты в тот вечер, а?
Лицо Джо Эдди прояснилось. Не иначе как этот вопрос пришелся ему по душе.
– Ха! Еще бы! Все выходили! – торжествующе рявкнул он. – Делберт за пивом бегал. Привез с собой упаковку и оставил в машине. У него там холодильник дорожный, вот он и мотался туда-сюда. Таскал по одной банке. – Джо Эдди расплылся в ухмылке. – Между нами, Хаскелл… Делберту просто лень было притащить сюда весь холодильник.
– Значит, он выходил несколько раз?
– Ага. Я ж говорю – по одной банке таскал. Дедуля, кстати, тоже не раз бегал отлить.
В комнату вошла Юнис, кренясь под тяжестью подноса с графином лимонада и двумя бокалами, на четверть заполненными кубиками льда.
– Как по-твоему, сколько раз дедуля в тот вечер выходил из-за стола? – поинтересовался у жены Джо Эдди.
Юнис вздрогнула под аккомпанемент позвякивания кубиков льда о стекло.
– Н-ну… о господи… – пролепетала она, опуская поднос на журнальный столик. Ее движения напоминали замедленные кадры кино, а взгляд, словно у загнанного зайца, метался от меня к мужу. – Н-наверное… раза два?
Джо Эдди не на шутку оскорбился.
– Раза два?! Да ты что, женщина, издеваешься надо мной? Раз пять, не меньше. – Он повернулся ко мне. – У старика почки ни к черту. А он еще пивком балуется.
– Но он… он ненадолго выходил, – дрожащим голосом вставила Юнис.
– А мы все ненадолго выходили, – парировал Джо Эдди. – Где-то в половине двенадцатого Юнис ушла спать, ну а мы еще часика два поиграли. Как обычно.
– У них стало привычкой по пятницам играть в карты, – объяснила Юнис. И поспешно отвела глаза. – Только вот теперь… – Она умолкла, пытаясь справиться со слезами. Я сразу вспомнил Корделию. Сейчас сходство сестер не вызывало сомнений.
Джо Эдди пожал плечами.
– Дедулю теперь карты не интересуют, – укоризненным тоном буркнул он, явно не одобряя такое поведение.
Ну конечно. Хорошенькое дело! Отказаться от «шулера» из-за такой малости, как убийство жены, – это уж чересчур.
Чуткая душа этот Джо Эдди.
Я молча следил за Юнис, пока она разливала лимонад по бокалам. Ее лицо немного порозовело, слезы придали блеск глазам, и на один мимолетный миг я узнал в этой блеклой женщине миловидную застенчивую девчушку из младшего класса. Ту самую, что осталась в памяти со школьных времен. Впрочем, она и сейчас могла бы выглядеть прелестно, если бы заглянула в парикмахерскую, чуть-чуть прибавила в весе и сменила заношенный халат и кошмарные тапочки из розового плюша на что-нибудь более приличное.
Капелька косметики тоже не помешала бы. Но самую большую услугу Юнис оказала бы себе, послав куда подальше Джо Эдди.
Я поблагодарил Юнис за лимонад. В ее ответном взгляде сквозило удивление. Похоже, за последние десять-пятнадцать лет она отвыкла от обычного «спасибо».
– Расскажи мне о своей бабуле, – попросил я.
Вы не поверите, но Юнис улыбнулась! Тем самым подтвердив мою догадку о том, что она осталась все той же прелестной крошкой. Только эта прелестная крошка пряталась в уставшей, неухоженной женщине.
– Бабуля у нас была замечательная! – Юнис снова утонула в бездонном кресле у двери. – Мы считали ее скорее не бабушкой, а мамой. Она ведь нас с Корделией вырастила. Родители погибли в автокатастрофе, когда мне было шесть, а Корделии только-только исполнилось четыре. И бабуля, несмотря на возраст – ей уже было за сорок, – взяла нас к себе.
Юнис помолчала, глядя куда-то сквозь меня. В глазах снова заблестели слезы.
– Вы себе даже не представляете, мистер Блевинс, какая она была хорошая и добрая. Цветы очень любила. Вы бы видели ее садик – просто прелесть. Она его каждый год разбивала по-новому. То ноготки посадит и петунии, то…
Джо Эдди нетерпеливо махнул рукой.
– Ну все, хватит! Мы уже поняли. Не бабуля, а сущий ангел.
Юнис мигом умолкла, словно ей влепили пощечину. А я решил, что непременно как-нибудь потолкую с Юнис о бабуле один на один, когда поблизости не будет миляги Джо Эдди. Если такой момент вообще настанет. У меня создалось впечатление, что муж держит Юнис на коротком поводке.
– Не знаете, кто мог затаить на бабулю зло? – спросил я. – А может, кто-то не выносил ее кота и попугайчика?
Переглянувшись, Джо Эдди и Юнис в унисон замотали головами.
– Все вокруг бабулю любили, – сказал Джо Эдди.
– Все любили, – эхом отозвалась Юнис.
– А до зверушек никому никакого дела не было, – добавил Джо Эдди. – Хотя этот чертов котяра Персиваль, дай ему волю, запросто бы выцарапал любому глаза.
Лицо Юнис стало бледнее бледного.
– Он же теперь мертв, – чуть слышно выдохнула она. «О мертвых либо хорошо, либо ничего». Очевидно, по мнению Юнис, это расхожее выражение распространялось и на мертвых котов.
Джо Эдди одарил ее испепеляющим взглядом.
– Это ты мне говоришь? А кто его хоронил, спрашивается? Да я же собственными руками закопал и этого бешеного кота, и дурацкого попку.
Юнис горестно моргнула. Джо Эдди снова переключил внимание на меня:
– Эммелин Джонстон уговаривала нас устроить коту настоящие похороны. С панихидой. Можешь себе представить? – Он откинулся на спинку дивана и затрясся. Смех этого громилы совершенно не соответствовал габаритам. Джо Эдди хихикал, как девчонка. – Ой, ну и умора!
Я из вежливости улыбнулся. Бедняжка Юнис еще больше погрустнела.
– Эммелин Джонстон, говоришь? – Где-то я это имя слышал.
Джо Эдди сначала кулаком смахнул выступившие от хохота слезы.
– Ага. Да ты ее знаешь, как пить дать. Безмозглая баба из этого… «Союза женщин Пиджин-Форка». Она уже понаписала кучу писем в газету. Строчит кому ни попадя, и рука не отсохнет.
Ну конечно! Неудивительно, что имя Эммелин Джонстон показалось мне знакомым. Я же натыкался на него чуть ли не каждый божий день на страницах «Пиджин-Форк газетт». Если мне память не изменяет, у самой Эммелин было что-то около десятка кошек. Гибель Персиваля стала для нее тяжелым ударом. По-моему, без писем миссис Джонстон не обходился ни один выпуск «Газетт» с самого дня убийства. Эммелин призывала полицию и всех граждан Пиджин-Форка «объединить усилия, чтобы найти злодея, погубившего несчастное беззащитное существо». Помнится, о миссис Терли в ее письмах не было ни слова.
Джо Эдди слегка дернул ногой и принялся постукивать носком громадного ботинка по блестящей поверхности журнального столика. Каждый удар звучал напоминанием о том, что мне пора бы и честь знать.
– Ничего подозрительного никто из вас, полагаю, в тот вечер не слышал? – спросил я.
– Не-а. – Нога не унималась. Удары становились все громче и громче.
Я старательно отводил глаза от ботинка Джо Эдди.
– Итак… У меня, пожалуй, остался только один вопрос. Не подскажете, где найти Делберта Симса?
Нога на журнальном столике вдруг замерла.
– А это еще зачем? – Джо Эдди впился в меня глазами-щелками.
Я пожал плечами. Мол, что тут особенного?
– Поговорить. Моя клиентка… Корделия… просила встретиться со всеми, кто видел бабулю в тот вечер.
Джо Эдди сверлил меня взглядом. Долго. Я уж было отчаялся дождаться от него ответа, но тут мне здорово повезло. Джо Эдди наконец раскрыл рот.
– В городском справочнике найдешь.
Судя по всему, на большее рассчитывать не приходилось. Я поднялся.
– Ну что ж… огромное спасибо за помощь.
Моя благодарность и впрямь не имела границ.
Ну кто бы еще подал столь оригинальную мысль – поискать нужный адрес в справочнике?! Я повернулся к Юнис.
– И тебе, Юнис, я очень благодарен…
Джо Эдди встал с дивана и шагнул к выходу, явно намереваясь смести меня с дороги. Впечатление сравнимо разве что с накатывающим на вас девятым валом. Я быстренько захлопнул рот, попятился от Юнис, а затем развернулся и бросился к двери.
Но у самого выхода затормозил. А что было делать? По ту сторону стеклянной двери, прямо на крыльце, растянулся Гектор. При виде меня чертов пес снова начал бесноваться. Он кидался на дверь, царапал когтями стекло и злобно подвывал – словом, изображал из себя маньяка-убийцу. И убедительно, доложу я вам, изображал. Любителю триллеров пришлись бы по вкусу такие выразительные штрихи, как оскаленная пасть и шерсть дыбом.
