Дарья Донцова - Бриллиант мутной воды
— Если буду продолжать противиться браку, то потеряю сына, — печально ответила подруга, — ночная кукушка дневную перекукует. Николаша уйдет к этой особе, и все. Нет, теперь я изменю свое поведение. Сделаю вид, что люблю Беату, может, и впрямь привыкну к ней, хотя она явно не пара моему мальчику, возраст очень смущает, да и развод за плечами.
— Может, это и неплохо, — спокойно сказала рациональная Элеонора, — обожглась на молоке, начнет дуть на воду. Зачем Николаше двадцатилетняя свиристелка? Готовить не умеет, домашнее хозяйство никогда не вела, профессии не имеет… Станет ждать, что муж ей в кровать кофе таскать начнет. Тебе хочется посадить себе на шею еще один рот? А Беата самостоятельная женщина, вполне состоявшаяся, нормально зарабатывающая, скорей всего понимающая, что брак — это не только бурные семейные радости, но и нудные хозяйственные обязанности. Знаешь, на твоем месте я бы радовалась, а не плакала. И потом, ты столько раз твердила о своей всепоглощающей любви к сыну, что сейчас странно наблюдать твое поведение.
— Почему? — удивилась Соня.
— А как ты понимаешь любовь? — вопросом на вопрос ответила Нора. — По-моему, если испытываешь к человеку глубокие чувства, то сделаешь все ради его счастья. Николай полюбил эту женщину, и ты должна к ней хорошо относиться. Зачем создавать сыну лишние трудности. Представляешь, как ему трудно метаться меж двух огней? На мой взгляд, ты сейчас демонстрируешь не материнскую любовь, а глубокий эгоизм и собственнические чувства.
Соня швырнула трубку, а Нора расстроилась. Наверное, не следовало так резко разговаривать с подругой. Но через полчаса телефон снова зазвонил, и из трубки донесся нервный голос Сони:
— Нора, ты права. Я вела себя, как дура! Надо немедленно исправлять ситуацию, надеюсь, еще не поздно! Сейчас же беру серьги Калерии Сергеевны и еду к Беате. Отдам ей украшение, скажу, что они переходят в нашей семье от матери к дочери, обниму ее, попрошу прощения, предложу дружбу. Как ты думаешь, она пойдет на контакт?
— Конечно, — обрадованно воскликнула Нора, — очень правильное решение!
— Мне так жаль, что Николаша стал взрослым, — пробормотала Соня.
— Ничего, — засмеялась Элеонора, — небось скоро получишь младенца и снова будешь счастлива.
— Все, все, — затараторила Соня, — уже несусь.
— Лучше завтра, — посоветовала Нора.
— Нет, только сейчас, — заявила подруга и отсоединилась.
— Ну и о чем это свидетельствует? — осторожно осведомился я, видя, что Нора замолчала.
— Она поехала к Беате с огромным желанием наладить хорошие отношения, даже дружбу. Соня никак не могла убить невесту Николаши, — отрезала Нора.
— Вы не правы, — покачал я головой. — Желаемое — это одно, а действительность — совсем другое. Небось вошла в квартиру, полная светлых чувств, а потом разгорелся скандал!
— Беату убили во вторник, — напомнила хозяйка, — между девятнадцатью и двадцатью, а Соня приезжала к ней накануне. Ты когда-нибудь видел серьги Калерии Сергеевны?
Я кивнул. Конечно, единственная драгоценность, имевшаяся у Сони, — это дорогие подвески с бриллиантами редкой чистоты. Они достались ей от матери, и даже в самые тяжелые, голодные годы Соня не продала их. Впрочем, она редко надевала украшение.
— Вот, — протянула мне Нора ключи, — поезжай, посмотри.
— Куда? — удивился я.
— На квартиру к Беате.
— Зачем?
— Внимательно осмотрись там, меня интересует, лежат ли где-нибудь серьги Сони. Судя по всему, квартира несчастной невелика, особо тайных мест там не будет.
— Но…
— Собирайся.
— Дверь, скорей всего, опечатана.
— И что?
— Как же я войду?
— Ваня, — ухмыльнулась Элеонора, — «печать» — это всего лишь полоска бумаги, оторви — и вперед.
Я только покачал головой. Конечно, Элеонору подобное препятствие не остановит, но для меня оно представляется значительным, потому что я законопослушный гражданин, хотя… Пару раз и мне приходилось совершать предосудительные поступки. Я посмотрел на связку ключей и запоздало удивился:
— Откуда они у вас? Неужели Беата дала? Когда и зачем?
Нора рассмеялась:
— Нет, конечно, я никогда не видела эту девушку.
— Но ключи?
— Это отмычки. Какая-нибудь обязательно подойдет. Скорей всего, на двери там самый простенький, примитивный замок.
Я уставился на изогнутые железки.
— Это же противозаконно.
— Действуй, Ваня, — велела хозяйка и, не слушая моих возражений, выкатилась в коридор.
Сами понимаете, что мне пришлось подчиниться.
Жила Беата в не слишком приятном месте, в пятиэтажке первого образца, в доме, который явно был предназначен на снос. Единственное преимущество жилья было в тишине. Здание стояло вдали от больших магистралей, в глубине квартала, и летом тут, наверное, было как на даче. Но сегодня, накануне Нового года, пейзаж выглядел уныло. Как всегда, перед самым радостным праздником потеплело, снег мигом исчез из дворов, превратившись в серо-черную грязь, деревья стояли голые, покосившаяся лавочка у подъезда пустовала. Перед домом не было ни единой живой души: не гуляли собаки, не кричала ребятня, не сплетничали старухи. В промозглый, сырой день все предпочитали сидеть дома, пить чай. Только в самом дальнем углу развевалось на ветру чье-то белье: ситцевые застиранные пододеяльники и наволочки, устрашающего размера розовые атласные лифчики, необъятные панталоны и бесчисленное множество детских разноцветных колготок.
Радуясь, что не встретил никого на лестнице, я дошел до нужной квартиры, с удовлетворением отметил, что на соседних дверях нет «глазков», оторвал узкую белую полоску бумаги и всунул одну из отмычек в скважину.
Нора оказалась права, замок был примитивен до предела. Железный штырь легко повернулся, чик-чирик — и дверь открылась.
Я вошел в прихожую и огляделся. Да, похоже, Беата была не слишком обеспечена. Самая простая сосновая вешалка, крохотная калошница, зеркало в железной раме, кусочек паласа на полу… Кухня была обставлена более чем дешевой отечественной мебелью, купленной, скорей всего, в конце восьмидесятых. Бело-серые шкафчики из пластика, дверцы которых украшает орнамент из розочек. Никакой бытовой электротехники, кроме чайника «Тефаль», тут не нашлось. Впрочем, и довольно большая комната была обставлена скудно. Обеденный стол, гардероб, четыре стула, два продавленных кресла. Черно-белый телевизор «Рубин» на обшарпанной тумбочке и диван, при взгляде на который по моей спине побежали мурашки. Светлый велюр покрывали буро-коричневые пятна.
Стараясь не смотреть на то место, где нашла свою смерть несчастная девушка, я открыл шкаф и начал осматривать полки. Насколько я знаю, женщины держат бархатные коробочки либо в тумбочках, либо среди белья.
Поворошив пару свитерков, я вздохнул. Беата была не слишком аккуратна. Вещи оказались скомканы и в беспорядке засунуты в шкаф. Колготки лежали вместе с трусиками, лифчики соседствовали с шерстяными кофточками, брюки валялись на дне шкафа, впрочем, юбки тоже. На плечиках висели пиджак и три блузки. Кстати, все вещи были мятыми, заношенными. Единственное, что выделялось, — это комплект нижнего белья, явно очень дорогой: лифчик и кружевные трусики. Даже странно, что нищая девушка позволила себе купить такое белье. Но набор был всего один, может, подарок?
Я еще раз потрогал скомканные вещи и немедленно сообразил: тут ведь явно был обыск. Небось «порядок» в гардеробе навела милиция.
Серьги я нашел в небольшом ящичке, среди маленьких коробочек, набитых дешевой бижутерией. Подвески лежали на черном бархате, когда на бриллианты попал электрический свет, они заискрились, заиграли разноцветными огнями. Не зря правила велят дамам надевать эти камни только вечером, бриллиант «оживает» лишь при искусственном освещении. Странно, однако, что их не забрала милиция. Хотя, наверное, сотрудники МВД не имеют права просто так изымать вещи, а эти серьги не улика — ведь они не знали, чьи эти подвески. Я поколебался и положил серьги себе в карман. Дорогие украшения принадлежат Николаю. Соня привезла их Беате, думая, что вещи все равно останутся в семье, перейдут внукам… Но свадьба не состоялась, и драгоценности надо отдать Николаю, пусть он распоряжается фамильным достоянием по своему усмотрению, это память о его матери и бабушке, да и, кстати, стоят больших денег.
Я еще раз окинул взглядом комнату, стараясь не натолкнуться глазами на ужасный диван. Все тут осталось таким, как в день убийства. Никто не позаботился о том, чтобы убрать квартиру, похоже, у Беаты не было ни заботливых родственников, ни хороших подруг.
Увидев коробочку, Нора воскликнула:
— Вот видишь! Я была права! Соня тут ни при чем!
— На мой взгляд, наличие серег ничего не доказывает.
