Карина Тихонова - Ночь большой луны
Она остановилась на месте и медленно повернулась вокруг себя. Потом опустила камеру и велела Ваське:
― Подожди! Бери сантиметр, измеряй ширину коридора.
Васька послушно завозился на полу.
― Ну? ― нетерпеливо спросила Ника. ― Что ты молчишь? Не тяни!
― Метр шестьдесят, ― послушно доложил Васька.
― А теперь давай измерим высоту.
― Как? ― запаниковал Васька. ― Не достанем!
Ника отложила камеру в сторону, велела:
― Забирайся мне на плечи.
― Неудобно…
― А ты обувь сними, будет удобно.
― Я не в том смысле…
― Давай, давай! ― сердилась Ника. ― Нашел время церемонии разводить!
Егор со Степкой оторвались от спутников. Коридор спирально уводил их вниз, в основание холма.
― Как думаешь, насколько мы опустились? ― спросил Егор.
― Не знаю, ― ответил Степка, обшаривая стены фонарем. ― Не ощущаю спуска почти совсем. Ух, жуткое место… Я понимаю, почему ты удрал. Я бы сам удрал…
― А я всю жизнь об этом жалел, ― признался Егор. ― Интересно, что там в конце?
― Лучше об этом не думать, ― предупредил Степка. ― Если уж сейчас поджилки трясутся, что ж в конце будет?
Они в молчании прошли еще несколько шагов. Вдруг Степка споткнулся.
― Черт!
― Что там? ― встревожился Егор.
― Не знаю. Что-то твердое… Откатилось к стене. Посвети.
Два мощных ярких луча уперлись в основание стены. Заметались, зашарили, ощупывая ровный земляной пол… Сошлись в единый круг, и в их перекрестке сверкнуло длинное серебристое тело.
― Что это? ― не понял Степка.
Егор сделал шаг вперед, поднял металлическую трубку, расширенную на конце, и тихо ответил:
― Это фонарик, Степ. Мой фонарик. Помнишь?
Степка ответил не сразу. Робко откашлялся в кулак, чтобы звук не улетал далеко вперед, спросил:
― Это который с разноцветными лампочками был?
Вместо ответа Егор нажал на кнопку. Тусклый красный свет нарисовал в темноте пыльный стеклянный круг.
― Не может быть, ― сказал Егор тихо.
И Степка отозвался эхом:
― Не может быть!
Этого не могло быть, но фонарик горел. Егор переключил свет с красного на желтый, и вторая лампочка ответила ему радостным всплеском.
Фонарик ожил, потеплел, уютно согрел ладонь.
― Бедняга, ― сказал Егор. ― Сколько же ты тут один пролежал!
Минуту они постояли над детской игрушкой, переливающейся разноцветными лампочками. Потом Егор выключил фонарь и сунул его в карман. Тюбик жался к его ногам и тихо скулил.
― За поворотом, ― сказал Егор коротко. Степка кивнул. Уточнять, что именно находится за поворотом, не потребовалось.
― Подождем их, ― сказал Степка, намекая на отставших. ― А то визгу не оберемся.
Они остановились. Тюбик тоненько поскуливал, от страха утратив способность к внятной речи.
― Я тебя предупреждал, ― сказал Егор. ― Сам попросился.
― Опасность, ― сказал Тюбик. ― Я чувствую.
И зачастил, как заезженный граммофон:
― Опасность, опасность, опасность…
― Хватит, ― оборвал его Степка. ― Мы поняли.
Тюбик умолк.
Ника с Васькой догнали их через несколько минут. Они запыхались.
Ника сказала:
― Извините. Мы размеры промеряли.
Васька спросил:
― А где скелеты?
― За поворотом, ― ответил Егор.
Васька поперхнулся.
― Пришли? ― уточнил он шепотом.
― Пришли, ― подтвердил Егор.
А Ника торопливо предупредила:
― Руками ничего не трогать!
Степан направил фонарь прямо перед собой. Яркий луч уперся в стену, сворачивающую направо.
― Они здесь?
― Нет, ― ответил Егор. ― Они на правой стене.
― Значит, поворачиваем, ― невозмутимо сказал Степка.
Повернули.
Четыре мощных световых пятна одновременно выхватили из темноты один и тот же человеческий череп, расположенный высоко в стене. Одно пятно дрогнуло, скользнуло вниз и погасло. Васька уронил фонарь.
― По-подождите, ― позвал он взрослых трясущимся голосом. ― Я фонарь об-бронил…
― Быстро ищи, ― ответил Степка. Луч его фонаря плавно поехал вниз, обшаривая человеческие кости, перемешанные с лошадиными.
― Вот так подержи, ― попросила Ника. Ее лицо снова приклеилось к видеокамере. ― Егор, а ты подними луч повыше. Да, вот так, чтобы человеческий череп был виден… Так хорошо.
Она вышла вперед, медленно приблизилась к страшному всаднику, наполовину «впаянному» в стену. Подняла камеру повыше, медленно опустила объектив до самых лошадиных копыт, присела на корточки.
― Ужас какой! ― сказал Васька, отыскавший свой фонарь. ― Их живьем закопали, да?
Ника не ответила. Камера дотошно фиксировала каждую страшную подробность.
― Меч интересный, ― заметил Егор. ― Мне кажется, или это точная копия меча с бронзовой скульптуры?
Ника поднялась на ноги, перешла к руке скелета, согнутой в локте под правильным углом в сорок пять градусов. Костяшки пальцев держали рукоятку меча, смотревшего вверх.
― Вам не кажется, ― подтвердила она. ― Это скифский меч. И головной убор тоже скифский.
Ника выключила камеру, снова уселась на корточки у лошадиных ног и деловито попросила:
― Сюда светите. Васька, помоги.
― Что надо? ― осведомился Васька из-за спины отца.
― Иди ко мне, ― повторила Ника уже нетерпеливо.
― Я боюсь.
― Не будь дураком! ― вспылила Ника. ― Они давно умерли! Настолько давно, что даже конская упряжь истлела! Остались только мелкие детали из бронзы… Осыпались на пол…
И лукаво добавила:
― Тебе, что, неинтересно, какая тогда была упряжь?
Довод оказался неотразимым. На помощь Нике пришел даже Степан. Егор светил фонарем, они ползали вдоль стены и собирали с земляного утрамбованного пола мелкие металлические детали.
― Ника, это нужно? ― спрашивал Васька время от времени. И Ника отвечала, не глядя:
― Все бери. В темноте не видно. Потом разберемся.
Наконец металлические детали упряжи перекочевали в специальный пакет, висевший у Ники за поясом.
― Можем двигаться дальше? ― спросил Егор.
― Да, пойдем дальше, ― попросил Васька, как маленький. ― Жутко здесь до смерти.
Они прошли мимо кавалькады мертвых всадников, каждый последующий из которых был точной копией предыдущего. Каждый сидел на скелете боевого коня, каждый сжимал в белых костяшках пальцев тяжелый бронзовый меч, смотревший вертикально вверх с математической точностью.
― Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, ― считала Ника вслух, а одноглазые скелеты скалились на них половинами челюсти. Второй глаз и остаток черепа прятались в земляной стене.
― Тринадцать, ― повторила Ника. ― Их здесь тринадцать. Давайте передохнем.
Она присела на пол.
Вслед за ней уселись остальные.
― Душновато здесь, ― сказал Степка, вытирая шею ладонью. ― Совсем дышать нечем. А ты говорила, не надо делать большой проход… Сейчас бы вообще задохнулись!
― Да, душно, ― признала Ника. Она положила камеру рядом с собой и нерешительно спросила: ― Может, вернемся?
Тюбик поддержал предложение умоляющим поскуливанием. Но они с Никой остались в меньшинстве.
― Ни за что! ― отрезал Егор. ― Второй раз я назад не поверну!
― А я и в первый не поверну, ― поддакнул Васька вызывающим тоном.
А Степка выразился просто:
― Интересно же… Да мы ночью не заснем, если не узнаем, что в конце!
― Как хотите, ― сдалась Ника.
Поднялась на ноги и спросила:
― Отдохнули? Тогда вперед.
Они миновали два поворота. Воздух стал таким спертым, что дышали незваные гости с трудом.
― Надо было ход пошире сделать, ― пробормотал Степка под нос.
Егор молчал. Экономил силы.
― Стоп! ― сказала вдруг Ника.
Они остановились.
― Пришли? ― спросил Степка трепещущим голосом.
― Кажется, да, ― хрипло ответила Ника и позвала: ― Егор, иди сюда.
Егор механически отметил, что Ника сказала ему «ты». Бедная девочка, как же она волнуется, если позволила себе такую ужасную вольность!
Он беззвучно усмехнулся. Отодвинул в сторону Степку, сделал шаг вперед. Глаза отчего-то сильно слезились.
― Что случилось? ― спросил он.
― Фонарь включите, ― ответила Ника.
Он поднял фонарь, нажал на кнопку. Прямо перед ним блеснуло в темноте гладкое цилиндрическое тело.
― Что это? ― не понял Егор.
― Колонна, ― ответила Ника. ― А рядом с ней ― вторая.
Она повернула рукой вправо. В трех шагах от колонны нарисовалось точно такое же гладкое цилиндрическое тело.
― Вход в погребальную камеру, ― сказала Ника, и голос ее дрогнул. ― Егор, посветите вверх.
Они одновременно подняли фонари к потолку. Два ярких луча высветили странную каменную кладку, похожую на черепицу.
― Один камень клали над другим, ― тихо сказала Ника. Кашлянула и договорила будничным пресным тоном: ― Не может быть!
